Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

В снаряжении и при оружии мы все стали ощущать себя взрослыми и сильными, энергия буквально бурлит, хочется в сию секунду броситься в бой.

— Мы готовы, — Катя раскраснелась и такая эффектная в сияющей кольчуге, невольно залюбовался, ну, словно девочка из средневековой гравюры. — Мы готовы, — с грустью повторяет она и с тоской косится на женские украшения, лежащие на золотом блюде.

— Хочешь, выбери себе что-нибудь, — снисходительно улыбается Альмина.

— А можно! — у Кати от радости глаза загорелись как звёзды.

— Не жалко, смотри, сколько здесь добра, — повела рукой Альмина.

— А нам монеток можно взять? — робко спрашивает Витя.

— Да хоть все карманы себе набейте … вот только, давайте на обратном пути, лишняя тяжесть в пути будет помехой.

— Ох, не права, такое мешать не будет, — ухмыльнулся Игнат и сгрёб с подноса целую жменю золотых монет и рассовал по карманам.

— В отличие от Игната, мы послушались совета Альмины. Единственно, Катя взяла скромное колечко с каким-то искрящимся камнем величиной с ноготь большого пальца, надела и любуется.

— Что за камушек, подруга?

— А, это … бриллиант, твёрже его лишь Камень Алатырь.

Катя в потрясении, голову вжала в плечи, руку прячет за спину, но Альмина не замечает её состояния, равнодушно проходит мимо сокровищ, ухмыльнулась, увидев, что Игнат зацепил ещё одну пригоршню золотых монет, выходит за дверь.

— Поспешите, в сокровищнице долго находиться не следует. Люди иногда рассудок теряют от созерцания всего этого.

— И не мудрено, — соглашается Игнат, и пытается зацепить ещё одну горсть монет, но места в карманах уже нет.

— Не жадничай, — возмутился я.

— Так, она сама разрешила, — пожимает он плечами, с неохотой отрывается от сокровищ, тяжко вздыхает. — Мы ещё зайдём сюда? — с надеждой спрашивает он.

— Выходи уже, — с насмешкой говорит Альмина, — зайдём, обещаю, тележку только с собой прихвати, — ехидно добавляет она.

— И это правильно, — соглашается Игнат, с облегчением вздыхает, но уходит явно через силу.

Дверь бесшумно опускается, закрыв собой магический блеск сокровищ, вновь всё погружается в темноту, лишь тусклые светильники едва освещают пространство.

Выходим на новый уровень, к мраморной лестнице, ведущей глубоко вниз.

Альмина явно тревожится, лицо бледное, губки плотно сжаты. Она спускается, как крадётся, придерживается стены, словно хочет с нею слиться.

— Это уже не наши владения, к замку отношения не имеют, — шепнула она. — Старайтесь ступать легко и дышите тихо … а ты не звени монетами, — с неудовольствием глянула на Игната.

Вскоре лестница словно обрезается идеально ровным полом, и мы оказываемся в большом зале. В его центре виднеется круглое отверстие, запечатанное словно паутиной, а чуть в отдалении поверхность мраморного пола словно взорвана подземным взрывом, плиты лопнули, и виднеется щель.

— Плохо, очень плохо, опять пытались прорваться, — с дрожью в голосе говорит Альмина.

— А там никто не живёт? — Катя с опаской показывает на ход затянутый паутиной.

— Это магические нити, моя мама заплела ими этот лаз. Чтоб спуститься, нам необходимо их сжечь.

— А как, простым огнём? — Катя отступила назад, прижавшись к моему плечу.

— Нет, конечно, только магический способен их сжечь.

— А ты сможешь?

— Попробую, заклинания подобного типа вроде знаю. Отойдите в сторонку, пламя может опалить вам волосы.

Альмина взмахивает руками, шепчет непонятные слова, жутью веет от них, пространство словно сгущается, становится враждебным, давящим на сознание. Мы продолжаем пятиться. Внезапно с её кончиков пальцев срывается слепящий огонь и с гулом врывается в лаз заполненный нитями. Вспыхивает неправдоподобное яркое пламя, словно воспламенился термит, разбрызгивая огненные искры, нити начинают с огромной скоростью сгорать. И тут, нечто обгорелое, с жутким писком вырывается из лаза, теряя сгорающие лапы, заваливается на брюхо, переворачивается на спину, блеснув частоколом острейших зубов, и обращается в пепел, разваливаясь на куски.

Мы бросаемся врассыпную. Неожиданно слышим истошный крик, Катя срывается в щель между полом, и с дикими воплями исчезает в жуткой темноте.

Мы онемели от ужаса. Всё произошло настолько быстро, что осознать произошедшее не в состоянии, словно это не с нами. Последние крики смолкли, и нас безжалостно сжала тишина и тут во мне, словно нечто поднялось из самых глубин сознания. Неужели Катя погибла? Слёзы фонтаном брызгают из глаз, бросаюсь к зловещей щели, заглядываю в колючую темноту.

Вниз идёт трещина под острым углом, её ложе заполнено рыхлой породой и до сих пор пылеобразная земля медленно съезжает вслед за укатившейся вниз Катей.

Из горла вырывается рыдание, рассуждать я не в состоянии, не задумываясь, прыгаю на выпирающий осколок от отколовшегося мраморного пола и пытаюсь наступить на рыхлое образование. Меня крепко хватают за шиворот.

— Нельзя, Кирилл! — выкрикивает Игнат.

— Там Катя! — слёзы прорывают невидимую преграду и водопадом льются на щёки.

— Верёвки нужны. Мы их сбросим, тогда спустимся, — Игнат уверенно вытягивает меня наверх.

— Он правильно говорит, — словно во сне слышится печальный голос Альмины, — мы принесём верёвки и достанем … Катю.

Сказано это было так, что я ещё сильнее зарыдал. Очевидно, она погибла страшной смертью, врагу такой не пожелаешь. Меня обнимает Витя, на удивление слёз у него нет, но лицо окаменело и под глазами тёмные пятна.

— Скорее, Кирилл, нам нужны верёвки, — тянет меня Юра. Его глаза наполнены ужасом, до предела вытянул шею и вращает её из стороны в сторону. Если не эта страшная ситуация, выглядело бы это забавно, настолько похож он стал на встревоженного гуся, увидевшего мальчика с прутиком.

— Да, ребята, надо бежать! — срываюсь я с места и неожиданно краем уха слышу какую-то возню, доносящуюся из глубины. — Вы слышите? — становлюсь как столб.

— Что слышим? — не поняли друзья.

— Кто-то ползёт наверх. Вдруг это Катя?

— Нет, не может быть, — пугается Альмина, — бежим отсюда.

— Я останусь здесь! — решительно заявляю я.

— Да это не может быть Катей! Ты даже не можешь себе представить, что сейчас может появиться! — в ужасе выкрикивает Альмина, пятясь к лестнице.

— Катя! — ору я в щель, свесившись над ней, едва держась за обламывающиеся кромки разорванного мраморного пола.

— Да, чтоб вас всех! — слышится сдавленная ругань Кати.

— Катюша! — я прыгаю вниз, упираясь об осыпающиеся стенки, скольжу вниз.

Она появляется из темноты, судорожно цепляется за мою протянутую руку, а меня уже тащат наверх. С трудом выползаем, Катя брезгливо встряхивает руками и подпрыгивает и, словно хочет себя, что-то скинуть.