Галина Гончарова - Весна веры [СИ]

Три часа.

Лини обороны прорвана, Покровский взял восемь орудий, пять тысяч пленных…

Четыре часа.

Улаев опять пошел в наступление.

Наплевал на все, на усталость людей, на нехватку боеприпасов…

Экипажи бронеавтомобилей изнемогают, но держатся. Из последних сил…

В железном чреве бронированного монстра адская температура, больше сорока градусов жары, от стрельбы корпуса накалились так, что под ними плавится снег. А ведь экипаж должен быть одет в кожаные куртки – мало ли, вдруг автомобиль загорится. Так есть шанс выскочить… более-менее целым.

Мало того, внутрь автомобиля идет бензиновая вонь, углекислый газ, дышать просто невозможно, но и не откроешь дверь, не выглянешь…

Два-три часа в таких условиях, и экипаж надо менять. А не на кого.

И на эти-то не рассчитывали, собирали с бору по сосенке, кого найдут! Чтобы не угробили технику в первом же бою.

Пока получалось, но какой адской ценой!

Шесть часов вечера.

Люди утомлены и буквально падают на месте. Но освобожденцы отброшены со всех позиций. Сейчас они держатся только за Звенигород. Кажется, надавить еще чуть-чуть – и все получится.

Получится ли?

Улаев решил оставить это на усмотрение командира, а пока встать на отдых. Пусть люди хоть чуточку передохнут…

Они падали.

Прямо в горячий снег….

Да, бывает и такой. Когда он просто не успевает таять… спустя пару секунд это будет просто жидкая грязь, но пока…

Люди опускались, где стояли.

Хотя бы пара минут передышки. Пара минут…

Потом они встанут, потом они позаботятся о раненых, о себе, потом будут искать врачей, потом…

Все потом.

Минута – вдохнуть воздух, сгрести ладонью грязный снег, поднести к губам, жадно сглотнуть, и понять.

Живы.

Они еще живы…

– Молодец, какой же молодец! Но надо развивать успех!

Валежный понимал это А еще…

Смогут ли люди? Они ведь не железные…. Это не техника, да и той отдых нужен. Поэтому генерал махнул рукой, и отправился сам осматривать позиции.

Улаев встретил его на подъезде.

– Тор Валежный…

– Не тянись, Салам Амирович! Ни к чему… спасибо тебе, брат! Спасибо…

На глазах у всех Валежный крепко обнял соратника?

Нет, уже друга. Который и позиции взял, и людей сохранить постарался. Своих.

Пленных же? В расход. Валежный не собирался жалеть освобожденцев, Улаев тем более.

– Такие вот дела…

– Еще один приступ люди выдержат?

– Не знаю.

– Надо выдержать…

Валежный понимал, что это бесчеловечно. Что он просто загоняет солдат. Но…

Если дать сейчас освобожденцам закрепиться, отдышаться… потом будет хуже. Сложнее. Сейчас и они на пределе, но и освобожденцам… словно врач – пациента, Валежный чувствовал фронт. Понимал, что один хороший удар, и враги дрогнут. Побегут…

Но выдержат ли солдаты?

Выбора не было.

Валежный посмотрел на Улаева.

– Приказываю. Сделать еще одно усилие и прорвать фронт.

– У нас броневики не на ходу, – сделал попытку отвертеться Улаев.

Куда там!

Валежный лично отправился в лазарет, в котором и отлеживались солдаты. Раненых среди них не было, но с того не сильно легче. Тут и тошнота, и головокружение… и вообще, толку с водителя, который сам-то ровно встать не может! Куда ему броневик вести?

С трудом набрали один экипаж.

Шесть вечера.

Войска Улаева отправились на штурм Сарска.

Медленно пошли вперед три бронепоезда Валежного, медленно потому, что перед ними проверяли дорогу, опасаясь мины…

А вот стреляли они метко.

Пополз вперед единственный бронеавтомобиль.

Поднялась в атаку пехота.

И освобожденцы дрогнули.

Никакие лозунги не заменят выучки. Да и умирать им не хотелось, и усталость была сильная, и… если Валежный позаботился о тылах, о горячей пище, которой обеспечили уставших людей, то в Сарске ничего этого не было.

Там было плохо с продуктами. Для Комитета – конечно, дело другое. А для простых солдат чего тратиться? И так сойдет…

Сработал и второй фактор.

Видя, как надвигаются бронепоезда, Комитет освобождения разумно решил, что надо бы… съездить на прогулку.

Совершить тактическое отступление.

Не рисковать жизнями без надобности.

И вся верхушка эвакуировалась. А солдата не уговоришь умирать, когда генерал убегает так, что подошвы у сапог отлетают. Нет, не уговоришь…

– Васька, смотри!

– Чаво?

– Таво…

Петруха показывал другу на позиции врага. Ух, контра недобитая! Давили мы вас, давили, а все не впрок. Все одно, явились, сволочи…

Так вот оно было, вечор глава комитета проехал по позициям, а солдатам потом обращение зачитали. Петруха запомнил плохо, но понял все.

А чего ж тут непонятного?

Только анператора с его мироедами скинули, как их взад возвернуть хотят! Ничего!

Их, поди-ка, втрое меньше, и оборужены они хуже… надо просто первый натиск выдержать. А там уж контры сами побегут.

Гладко было в воззвании.

А вот когда бронеавтомобиль едет прямо на тебя.

И когда стреляют из пулемета, поливая траншею ливнем свинца, когда рядом с тобой падает товарищ Фролка… из одной деревни были…

Петруха испугался.

А кто бы на его месте – не!? Чай, глава комитета с ним тут не стоит! У себя сидит, какаву кушает! В чистеньком кабинетике. А не тут, по колено в грязи, в крови…

Так что Петруха побежал.

А чего? Все побежали, и он побежал… но тут-то они хорошо стоят?

Отсюда их не выбьют?

А поезда шли вперед. И постепенно, наращивая мощность, загремели страшные пушки…

Петруха даже и не понял, когда он умер. Просто споткнулся – и все потемнело. Еще одна жертва бессмысленной братоубийственной войны.

Около полуночи армия Валежного вошла в город.

Добыча оказалась богатой.

Валежному достались два бронепоезда, помимо уже захваченных. Семьдесят пушек, несколько сотен пулеметов, больше сотни паровозов, а вагонов…

Навскидку их было больше десяти тысяч.

И – нет, не только пустых пассажирских.

Для себя освобожденцы и зерно придерживали, и крупы… сволочи!

Впрочем, Валежный тоже не торопился все раздавать, отлично понимая, что в городе предстоит налаживать нормальную жизнь. И сколько времени это еще займет?

Ох, много…

В эту ночь он спал спокойно.

Пусть всего четыре часа, но сон его был глубок и крепок. Сон победителя.

Он не стрелял из пушки, он не шел в атаку на вражеские позиции, но никто и не знает, что он сегодня пережил. Умирать самому легко, миг – и тебя уже нет. Отправлять на смерть других намного тяжелее.

Понимать, что от тебя зависит судьба миллионов людей….

Выдержат ли такое плечи?

На рассвете Валежного разбудил денщик.

– Антон Андреич, просыпайтесь…