Николай Ярыгин - Выжить вопреки всему [litres]

Через несколько дней он узнал, что скоро будет праздник и все готовятся и тренируются. В течение нескольких дней будут очень большие игры, и на них будет сам эмир Ильхан II. Их школа тоже выставит десяток гладиаторов и в общей схватке, и в единичных поединках. Еще в разговоре он узнал, что в этот праздник с арены можно уйти свободным, надо только удивить эмира. Как и что – больше никто ничего не знал, так как на памяти этих этого не происходило. Но Дарку эта новость запала в память, и он решил попытаться привлечь внимание правителя эмирата.

Дни потянулись монотонные, еда и тренировки, но Дарк усиленно тренировался, он прекрасно понимал, что это поможет ему сохранить жизнь. Вечерами он вспоминал все, чему учил его сержант, а на следующий день это отрабатывал. Он вспоминал все грязные приемы, которым его обучали, переходы из одной фехтовальной школы в другую, он вспоминал все, что знал, тренировался и тренировался.

Наконец их посадили в зарешеченные клетки в повозках и повезли в столицу, где и должны были проходить игры. Ехали все гладиаторы, но в первый день выступать будет только десяток, а в индивидуальных боях все остальные. Но индивидуальные бои надо еще заслужить: только школы, занявшие с первого по четвертые места, могут в них участвовать. Дарк с интересом разглядывал происходящее вокруг и удивлялся. У них тоже в королевстве, как в Боларе, так и в Кармине, были бедные и нищие, но такой сплошной нищеты он еще не видел. И это столица – лачуги, лачуги и возившиеся возле них полуголые дети и взрослые, вонь, грязь и пыль, «ароматы» испражнений и гнили.

Но вот они въехали в Белый город. Он по-настоящему был белый, здесь прекрасные дома, сложенные из белого камня, некоторые – отделанные белым или розовым мрамором, с резной отделкой фасадов – настоящее произведение искусства.

Наконец они подъехали к колизею, где должны были проходить игры. Их развели по комнатам, больше напоминающим узкие пеналы, и после пыльной и жаркой дороги дали напиться, и, казалось, забыли о их существовании. Вечером на ужин дали по куску мяса и по кружке вина.

Утром в комнату вошел Мелек, так звали кожаного, принес бронь, в которой должен был выступать Дарк. Кожаная юбка немного выше колена с нашитыми металлическими пластинами, кожаная курточка, прикрывающая только грудные мышцы, и тяжелый закрытый шлем. Дарк посмотрел на шлем, покрутил его в руках, надел и спросил:

– А можно я его не буду надевать? Да и курточка только стесняет движения.

Мелек посмотрел на него и молча кивнул головой.

Тут прогудели фанфары, и всех позвали на арену. Началось представление команд. Сегодня должны были быть групповые схватки и после жеребьевки первыми должны были сражаться десяток Дарка и школа с севера эмирата. Перед выходом Дарк показывал жестами, что надо держаться только вместе, по возможности прикрывать товарища. Открылась решетка, и закованные в железо воины стали выталкивать на арену гладиаторов. С противоположной стороны выходили их соперники.

Против Дарка выступал подвижный, как ртуть, боец с сетью и трезубцем. Пока еще все были в плотном строю, но вот то одна пара откололась, то другая. Дарк видел, что его противник вот-вот бросит сеть. Он напрягся и, увидев момент броска, бросился вперед, перекатом приблизился к противнику и ударил его по ногам мечом. Тот заорал, так как Дарк перерубил ему кость. Тут же Дарк вскочил и, отразив удар меча с боку, добил свою первую жертву. А потом ударил сам того, чей удар отражал перед этим, глубоко располосовав бок еще одному. Резко оглянулся, увидел, что строй развалился и все схватились в индивидуальных схватках.

Преимущество было у их десятка. Он кинулся помогать тем, кто уступал своим противникам, и они довольно быстро закончили со своими противниками. С трибун раздались возгласы, крики, свист, он увидел, как одна миловидная, богато одетая девушка бросила на арену платок. Подхватив его, он поцеловал пахнущий благовониями платочек и, прижав к сердцу, поклонился. Трибуны восторженно отозвались на его жест, а девушка улыбнулась и помахала ему рукой, когда он посмотрел на нее.

Следующую схватку они отдыхали, из их десятка лишь двое получили ранения: одному серьезно пробили бедро, а другой получил просто царапину, которую перевязали, и он сказал, что будет сражаться. Значит, теперь им придется сражаться вдевятером против десятка. Дарк осмотрел гладиаторов и показал, что возьмет на себя двоих, потом улыбнулся, стараясь успокоить остальных.

Очередные фанфары, и они замерли у решетки, ожидая, пока уберут трупы и присыпят песком кровавые пятна. И снова арена, помимо этой схватки им сегодня предстояло провести еще две.

В этот раз он первым кинулся в бой, стараясь уравнять шансы, и ему это удалось. Стоящий напротив него гладиатор или испугался, или просто не среагировал на его движение, но Дарк успел убить его, чиркнув мечом по горлу, и тут же обрушить удар на стоящего слева, отрубив ему руку. А потом, по заведенной схеме, он стал помогать тем, кто не справлялся. После боя он вынул заложенный за пояс платочек и демонстративно промокнул лоб – трибуны взорвались ревом и аплодисментами.

В этой схватке они потеряли двоих. Осталось их семеро. Когда вышли на арену в очередной раз, перед ними стояло трое, всего трое гладиаторов, оставшихся после предыдущей битвы. Это были не соперники, в их глазах светились страх и обреченность. Дарк придержал своих и остановился.

«А что, если сразится с ними одному? – подумал Дарк. – Попытаться не убить, а лишить сознания? Решено, попробую!»

Все-таки парень не был жестоким, и почему-то ему хотелось, чтобы эти трое остались живы. Он повернулся к своим гладиаторам и жестами попросил не вмешиваться: он попробует сам, если погибнет, то уже они тогда сами. С трибун начали свистеть, приняв неподвижность одних и вторых за нерешительность и трусость.

Дарк вышел вперед и сразу же резко ускорился, его фигура словно размазалась в пространстве. Удар, звон метала, еще один удар и еще. Всего несколько мгновений, и на арене лежат трое воинов без движения, он бил их изо всей силы по шлемам, надежно лишая сознания. Конечно, голова будет болеть, но ведь останутся живыми. Дарк вынырнул из боя, и его ноги подрагивали, слишком много он приложил усилий. Колизей взорвался криками, свистом, аплодисментами, Дарк повернулся к трибуне, где под балдахином сидел эмир Ильхан II Седрик, и поклонился, прижав руку к сердцу. Трибуны стали требовать, чтобы Дарк добил поверженных. Тот, взглянув на эмира, увидел, что тот сидит и спокойно наблюдает за происходящим, и отрицательно покачал головой. Кому-то это не понравилось, и он услышал недовольный гул трибун. Тогда, повернувшись лицом к тому месту, где гул был более громкий, он нашел глазами довольно неприятное, на его взгляд, лицо и пригласил знаками на арену. Вначале лицо сделало вид, что это не к нему обращаются, а когда Дарк все-таки заставил обратить внимание его соседей, то тот отказался, замахав руками и что-то говоря окружающим. Дарк посмотрел и махнул рукой, мол, что с него взять. Это был спектакль, и его поддержали – вначале засмеялся один, потом второй, а потом смеялся весь колизей. Дарк раскинул руки и повернулся, словно обхватывая всех, а потом поклонился, при этом поклон снова был направлен в сторону ложи эмира. Ему кричали, свистели, улюлюкали и хлопали.