Андрей Васильев - Квадратура круга. Том 4 [СИ litres]

– Лесть – плохое подспорье для доверительных отношений. – Погрозил мне пальцем Старик. – Она разъедает душу того, кому льстят, быстрее, чем ржавчина – металл, сам же льстец со временем начинает верить в то, что произносит, полностью лишаясь способности говорить правду.

– Вот, снова. – Улыбнулся я. – Афоризм как он есть.

– Посредственный трюизм, не более того. – Поморщился Старик. – Но я не о том. Итак, я совершенно закрутился, потому не смог отыскать хоть сколько-то пристойную вещицу, которую было бы не стыдно тебе подарить. Тем не менее слово есть слово, потому прими от меня пока вот эту бутылку вина. Знаешь, год 1783, тот, когда этот сосуд закупорили пробкой, был крайне насыщенным. Как уже было сказано, человек тогда впервые поднялся в воздух, Британия впервые со времен Цезаря признала свое поражение и подписала Версальский договор с американцами, а здесь, в снежной России, умница Дашкова основала Академию наук. Всем хороший вышел год, а вот виноград тогда не уродился. Поздние заморозки и засушливое лето, два злейших врага этой превосходной культуры, сделали свое дело, потому найти бутылку вина из долины Роны или Эльзаса урожая 1783 года уже тогда было не так и просто. Даже не знаю, где мой приятель отыскал эдакую редкость. Впрочем, он изрядный лакомка и эстет, потому вся его жизнь посвящена поискам таких удовольствий, которые найти невозможно. Что любопытно – иногда ему это удается. Ну а мне от этого сплошная польза, на этот раз принявшая форму трех бутылок редчайшего вина. И одна из них становится твоей. Прими ее.

И Старик протянул мне такой же сосуд, как и тот, что уже стоял на столе. Длинное горлышко, темное, почти черное пыльное стекло, сургуч вместо пробки.

– В жизни бывают такие моменты, когда ты не знаешь, куда дальше двигаться, – негромко сказал он. – Она в этот час напоминает тебе комнату, в которой есть много дверей, только часть их закрыта, а дорога, начинающаяся за остальными, ведет невесть куда, и нет уверенности в том, что этот путь верен. Если такой момент настанет, откупори эту бутылку, выпей вино, находящееся в ней, и, может быть, на ее дне ты отыщешь верный ответ. Ну а если нет… По меньшей мере ты получишь удовольствие от отменного напитка.

– Так и сделаю, – заверил его я. – Случаются у меня такие ситуации, хоть, конечно, и нечасто.

– Ну а довеском к этой бутылке я, пожалуй, сделаю свой долг, – добавил Старик. – Маленький, вот такой вот, но долг. Немногие могут похвастаться подобным, мастер Харитон, поверь мне. Ты – можешь. И знай: я про него не забуду. Долг – вообще единственная вещь на свете, про которую нельзя забывать, потому что раньше или позже его придут взыскивать, и к этому всегда надо быть готовым. Не случается по-другому, так устроен мир. Все проходит: детство, любовь, привязанности, беда, радость – все. А долг всегда остается долгом, это некая константа, которую не изменит ничто. Если ты на себя его принял – плати. Или умри, это единственное, что тебя от него освободит, да и то не факт. И я сейчас веду речь не про деньги, друг мой.

– Сообразил уж, – отозвался я. – Деньги – это только деньги.

– Мне нравится твоя понятливость. – Старик поправил галстук, а после почти сжал указательный и большой пальцы правой руки, оставив между ними крохотный зазор. – Вот такой долг, но он твой. А теперь иди.

Я изобразил полупоклон, аккуратно придерживая бутылку за горлышко, и вышел из кабинета.

Даже не знаю, радоваться мне тому, что Старик мне что-то должен, или все же печалиться. Ну да, долг – штука, о которой нельзя забывать, это он прав. Но иногда, чтобы его не отдавать, должник просто-напросто устраняет причину своего беспокойства как таковую. Хотя, с другой стороны, по мухам из пушек не стреляют, так что не стоит себя переоценивать.

К моему великому удивлению (и отчасти разочарованию), Азов, Зимин и Валяев никуда еще с этажа не уехали, они стояли у лифта и тихонько переговаривались.

– Ого, кого-то одарили бутылкой вина. – Первым меня заметил последний. – Хороший знак, Киф, твои акции стремительно повышаются.

– Не завидуй, – посоветовал ему Зимин, – и радуйся тому, что тебе теперь полы мыть не надо, это в твоем положении уже большая победа.

– Я радуюсь, – вздохнул его приятель. – Хотя до полного прощения мне еще очень далеко. А если бы не обновление, так и этих мелочей не видать, как собственных ушей.

– Поехали ко мне, – предложил Зимин. – Посидим, перекусим, разопьем подарок Старика, пообщаемся. Давно эдак не сиживали, господа, а это плохо. Общение за бутылочкой-другой и разговоры обо всем и при этом вроде бы ни о чем очень важны для мужчин. Это основа крепкого душевного здоровья.

– Шиш вам, – произнес я, сжав бутылку покрепче. – Мне это вино было подарено с наказом открыть его в тот момент, когда совсем пиковая ситуация наступит. Да и некогда, у меня в игре жуткий цейтнот, мне обратно надо возвратиться как можно скорее.

– Да-да, Илья что-то такое сказал. – Переглянулся Зимин с Валяевым. – Ну, нет так нет. Если решишь свои проблемы быстро и освободишься в более-менее приемлемое время, заходи, буду рад. Опять же обсудим кое-какие частности приватно, до большого собрания.

– Какого собрания? – озадачился я.

– А ты не в курсе? – Не менее удивленно глянул на меня Зимин. – Да ладно! На четверг, на утро, у нас назначено мероприятие, посвященное грядущему игровому обновлению, отчетам о проделанной за минувший год работе и планам на весну – лето этого года. Твое участие в нем обязательно, как начальника одного из подразделений. Там будут все. Собственно, это одна из причин, по которым Старик вернулся в Москву.

– Офигеть, – как-то даже расстроился я. – Хорошо, что сказали, а то бы я так и не узнал про это. Некрасиво получилось бы.

– Да уж, – признал Валяев. – Недоработка.

– Или мелкая месть, – добавил Азов. – Уведомление руководящего состава о данном мероприятии было поручено Ядвиге, равно как и его организация, так что удивляться нечему. Она же знает, что наш приятель практически ни с кем в здании не общается, значит, может ничего не узнать и пропустить важное событие, тем самым подпортив свою репутацию. Очень выгодный размен получается – увольнение одной ее сотрудницы, как не выполнившей работу, которая той и поручена-то не была, против компрометации Кифа в глазах Старика. А она сама вроде как и ни при чем. Классика.

– Да, это на нее похоже, – признал Зимин и хлопнул меня по плечу. – Все гадаю: чем же ты ей так насолил, приятель?

– Понятия не имею, – вздохнул я. – Да и другое меня беспокоит. Опасаюсь, что, когда у нее кончатся бесконтактные гадости, она перейдет к более жестким мерам физического характера.

– Ватутин в курсе, так что не паникуй. – Азов нажал на кнопку вызова лифта. – Пока он рядом, бояться тебе нечего.