Ирина Матлак - Тень драконьего крыла [litres]

– Не понимаю, как она вообще оттуда выбралась! – Теперь и в голосе вэйры прорезался страх. – Верные мне стражи, стоящие на посту, ничего не видели, и это странно… и плохо, Квинидан, это очень плохо. Нужно найти того, кто ей помог. Найти и заставить молчать…

– Если бы вы не поддались импульсивным чувствам… – вновь попытался вставить целитель.

– Еще одно слово, и эти «импульсивные чувства» обрушатся на тебя! – окончательно вскипела Иветта. – Да, возможно, я погорячилась, но сделанного не изменишь! Защитный барьер вокруг тюрьмы был поставлен, она будет думать, что провела там всего несколько минут – вполне рациональное наказание для той, что посмела оскорбить вэйру. Несколько участниц согласны подтвердить, что она перешагнула грань дозволенного и наказание было справедливым. Так что все, что нам остается, – это выяснить, кто оказал ей помощь. А теперь действуй, Квинидан, и не испытывай более моего терпения!

Раздались шорох и невнятное мужское бормотание, а затем меня приподняли и губ коснулось прохладное стекло. В горло полилась вязкая жидкость, а мне на лоб легла рука целителя.

Целитель… Разве можно назвать его таковым? Человека, прогибающегося под ту, которая сильнее, и преступающего врачебные клятвы? Вливающего в меня какую-то отраву, вместе с примененной магией способную повлиять на память?

Меня как будто молнией пронзило. Вся внутренняя апатия улетучилась, стоило вспомнить о словах феи. Что, если это небольшое вмешательство в мое сознание помешает вернуться домой? И шансы оказаться в психушке или вовсе умереть при перемещении увеличатся?

Я призвала все силы, какие только во мне имелись, чтобы пошевелиться. Сбросить с себя горячую липкую ладонь, отстраниться, не позволить посторонним лезть туда, куда никого не хотела пускать! Желание было таким острым, таким болезненным, что я заплакала бы, если б только могла. Но глаза оставались сухими, появилась резь, точно под веки насыпали песку, и мысли стали затягиваться туманом…

Я сопротивлялась, как могла, мысленно поминая даже фею, но туман оказался сильнее. Всего несколько отчаянных, невыносимых мгновений – и я снова погрузилась в глубокий, наполненный дымкой сон.

– Я ослышался? – В тоне Шайрэна звучал лед, скрывающий под собой готовое вырваться пламя.

Задавая вопрос, он прекрасно знал на него ответ – нет, не ослышался. Стоящий перед ним безликий сказал то, что сказал. Он показался Эльвире и, более того, перенес ее в личные покои из воздушной тюрьмы.

– Как она там оказалась? – сдерживая эмоции, задал Шайрэн очередной вопрос.

Впрочем, один лишь факт, что он говорил с подчиненным не мысленно, а вслух, свидетельствовал: Шайрэн далек от спокойствия.

– Вэйра Иветта, – последовал лаконичный ответ.

Висящий на стене гобелен вспыхнул ярким пламенем и, в мгновение ока сгорев дотла, осыпался на пол темно-серым пеплом.

День выдался не из простых. Шайрэн вместе с несколькими драконами проделал путь до места крушения дирижабля. Им всем пришлось не спать целую ночь, а за последующий день не выдалось ни единой свободной минуты. Как и ожидалось, осмотр не выявил постороннего вмешательства, остаточная магическая аура была чистой, без намека на следы воздействия. Техномаги прибыли позднее, но их действия Шайрэна уже не интересовали. Он выяснил все, что хотел, наведавшись в тот центр, где обслуживался его летательный аппарат. Отсутствие малейших зацепок тоже стало ожидаемым. Дальнейшие попытки выявить истинные причины крушения дирижабля были бесполезны. Тот, кто устроил крушение, обладал не только внушительной властью, но и силой, и Шайрэн, привыкший полагаться на свое чутье, нисколько не сомневался в том, кто именно желал отправить его на тот свет. Это покушение было далеко не первым – он уже сбился со счета, сколько раз ему удавалось избежать гибели. Но таких безупречно спланированных, к которым не придраться, еще не случалось. Даже присутствие на борту парного парашюта вместо одиночного объяснялось вышедшим накануне законом – глупым и бессмысленным, но все же опубликованным.

Теон Алборг – один из членов совета. Щепетильный в мелочах, хитрый, как полярный лис, и приставленный архимагом следить за ним, Шайрэном. Алборг даже пытался применить передовые разработки техномагии, чтобы влезть к нему в голову, – какая наивность и откровенная глупость. Впрочем, нужно отдать ему должное, действовал он осторожно и аккуратно, и, если бы ни эти никчемные попытки, Шайрэн бы так и не узнал, кто именно ведет за ним неотрывную слежку. Точнее сказать, не только за ним, но и за ходом отбора, куратором которого он является.

Мысль об отборе заставила вынырнуть из размышлений и вернуться к Эльвире. Непроизвольно сжав кулаки, Шайрэн смерил подчиненного таким взглядом, от которого тот, даже будучи бесстрастным безликим, дрогнул.

– Почему ты показался ей? – Глаза Шайрэна пытливо сузились. – Ты знаешь, что вашей первостепенной задачей при любых обстоятельствах является сохранение своего существования втайне.

С ответом безликий медлил, явно колеблясь, чего прежде никогда не случалось. Шайрэну это категорически не нравилось.

– Мне повторить вопрос? – обманчиво спокойным тоном, от которого у любого обычного человека задрожали бы колени, спросил он.

Безликий едва заметно качнул головой и ровно произнес:

– Я думал, меня звали вы.

Шайрэн испытал редкое для него чувство – удивление. Искреннее и сильное. То, что сейчас сказал подчиненный, было невозможно.

«Весь этот вечер – сплошная невозможность и немыслимость…»

Похоже, не только тот вечер.

– Я услышал зов, – продолжил безликий. – Сработала магическая привязка. Не возникло никаких сомнений, что зовете вы.

Больше пояснений не требовалось. Шайрэн знал, чего стоит отряд служащих ему особенных воинов, как знал и силу связавшей их магии. Если безликий услышал зов – значит, звал Шайрэн, других вариантов быть не могло… Вот только он не сидел этим днем в воздушной тюрьме, а находился далеко от Райхар’вода среди заснеженных гор.

Тот факт, что Эльвира позвала безликого, о существовании которого в принципе не могла знать, не укладывался в голове. А то, что безликий принял ее за хозяина, – и вовсе вызывало массу недоумения и вопросов. По всему выходило, что на тот момент их ауры, сила, мысли, магия – все было абсолютно идентичным. Но так не бывает. Это противоречит всем законам природы, магии и смысла.

«Сплошная невозможность и немыслимость», – снова прозвучали в голове слова, сказанные с легкой насмешливой улыбкой.

И глаза – живые, проницательные, словно подвижный переливающийся янтарь, заключенный в оправу темных ресниц.