Юлия Ефимова - Игра на эшафоте

Кто-то вошёл, она не оглянулась. Шаги приближались — она нехотя открыла глаза и посмотрела на вошедшего. Перед ней стоял Георг Ворнхолм. Она с трудом встала, молча глядя на него.

— Катрейна, я вытащу вас отсюда, — Георг смотрел на неё не так, как в юности: в его глазах читались не страсть и робость, а ярость и решимость. Ей было всё равно, она больше не боялась.

— Вы? Зачем?

— Я… — он заколебался. — Я не позволю им убить вас. Катрейна, вы можете меня ненавидеть, но позвольте мне спасти вас. Всё уже готово, я увезу вас к вашей сестре.

Она покачала головой и слабо улыбнулась. Георг Ворнхолм, кажется, её всё-таки любил. Только это неважно.

— Я не побегу, — она говорила устало. — Моя судьба здесь, где умерли все мои дети и братья. Прошу вас, проследите, чтобы Айварих похоронил меня рядом с кем-нибудь из них.

Она подняла на него взгляд и сквозь набежавшие слёзы заметила, как скривилось его лицо и потухли серые глаза.

— Я устала, Георг, я хочу умереть. Я должна была умереть вместе с моим последним ребёнком. Тогда Бог зачем-то сохранил мне жизнь. Вы — не Бог, Георг, вам это не под силу.

— Ради вас я готов на всё…

— Ради меня вы… — она вдруг вспомнила, о чём могла попросить. — Если вы действительно хотите сделать для меня что-нибудь… — нерешительно начала она.

— Что угодно, — твёрдо пообещал он.

— Помогите Рику, умоляю вас. Ни он, ни Мая не виноваты, я уверена!

— А то письмо?

— Нет, — Катрейна покачала головой. — Вы не там ищете, Георг, на этот раз вам придётся поверить мне на слово без ваших пыток, — она выдавила из себя улыбку. — Или уходите и забудьте мои слова.

— Райгард Сиверс и Мая Бадл. Вы просите меня позаботиться о них?

— Вы исполните мою просьбу?

— Клянусь, что сделаю для них всё то, что сейчас готов сделать для вас!

— Тогда благослови вас Бог, Георг. Я… прощаю вам гибель моего брата. Я понимаю, что вы хотели мести. Я сожалею о смерти вашего брата. Если бы вы знали…

— Если бы я знал, что этим кончится, я бы скорее умер сам. — Георг казался белым, как покойник, словно это не она, а он собирался на погост. — Если бы он согласился на нашу свадьбу, всё было бы по-другому!

— Райгард говорил, что иначе нельзя. Я спрашивала про Томара, но Райгард не сказал, почему они поссорились.

— Будь проклята эта вражда! Единственное, что осталось с тех пор, это моя любовь к вам!

— Не надо, — она коснулась его руки. — Живите, Георг, постарайтесь забыть старые чувства, на которые некому ответить. Простите меня за то, что я невольно внушила их вам. — Она всмотрелась в его черты, отмечая, что шрам хоть и изуродовал лицо, оно всё же осталось привлекательным.

Где-то послышался шум, Катрейна отшатнулась. Ей больше нечего сказать. Когда двери открылись, она шагнула к своим тюремщикам. Шестеро — не много ли на одну больную женщину? Двое стражников встали по обе стороны от неё, ещё четверо, включая барона Орланда, подошли к Георгу.

— Барон Георг Ворнхолм, по свидетельству королевского палача вы обвиняетесь в подделке показаний в пользу Катрейны Ривенхед, а следовательно, в содействии государственной измене. Также вам вменяется в вину подготовка её побега, в чём вы сами только что признались. Вы же помогли бежать вдове изменника Ульрика Холмкреста Сиэлле Ривенхед. Кроме того, вы сфабриковали ложные улики против принца Крисфена и принца Алексарха. По приказу Его Величества, вы арестованы и будете подвергнуты допросу королевским палачом!

Она заметила, как Георг бросился к ней. Руки стражей быстро его остановили. Катрейна потеряла сознание.

Самайя чувствовала, как кости скрипят от недостатка движения. Подвал она ненавидела, но Дим упрямо требовал оставаться здесь. Сколько оставаться? Полтора месяца она не могла помыться, постирать одежду, подышать свежим воздухом.

Вчера Дим не пришёл, сегодня прибыл чуть свет: проскользнул в проём и остановился. Самайя похолодела. Что-то случилось. Дим с порога бросил:

— Сегодня казнить королева Катрейна.

Оглушённая новостью Самайя села на ближайший бочонок вина, не сводя глаз с тёмного силуэта у двери.

— Почему?

— Все говорить, сьто она изменниса и убийса. У король есть письма…

— Письма?

— Письма и слова Холларда Ривенхеда. Король сделал приговор всера.

— Но… это же… невозможно… — Самайя лепетала слова в полной растерянности, пока Дим не встряхнул её. Слёзы покатились по щекам — Самайя не пыталась их вытереть. Дим терпеливо стоял рядом.

— Я должна быть там! — Самайя решила это внезапно, хотя отчётливо представляла, что её там ждёт. — Я должна пойти туда!

— Тебя поймать, — Дим покачал головой.

— Я пойду! — она вскочила на ноги и покачнулась. Кровь стучала в висках. Она оттолкнула Дима и бросилась к двери.

— Где будет казнь?

— На Волхидская плоссядь, — нехотя ответил Дим.

— Не вздумай мне мешать, — она вытащила кинжал, подаренный Димом.

— В моя страна смерть хозяина — горе для хоросий слуга. Королева хоросий хозяйка тебе, я не буду месять.

Вечером она съела ужин, от которого её стошнило, понос мучил Катрейну всю ночь, утром её накрыл приступ удушья. Потом были завтрак, к которому она не прикоснулась, молитва, утренний туалет — синее с красной каймой по подолу платье со шнуровкой, которая никак не поддавалась неуклюжей служанке, и жемчужное ожерелье, — снова молитва. Каждый новый шаг неумолимо приближал её к эшафоту. Она видела несколько казней, но сегодняшнюю она не увидит: это развлечение для других. Катрейна в последний раз оглядела мрачную камеру и вышла вслед за священником. Её долго вели по коридорам дворца, потом везли в закрытой карете по бывшей улице Святого Рагмира, и вот она оказалась на Волхидской площади, заполненной народом.

Утреннее солнце резало опухшие от слёз глаза. Катрейна старалась голову держать высоко, а спину прямо, хотя ноги подгибались от страха. Ещё чуть-чуть, уговаривала она себя, и всё кончится!

В сопровождении королевских стражников она шла вперёд, не глядя по сторонам. Она с трудом различала чьи-то лица, вместо одежды мелькали какие-то цветные пятна, вокруг стояла тишина. Как может быть так тихо в толпе? Или это сон? Мысль, что она проснётся и вновь пройдёт через этот ад, испугала её. Катрейна стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней. Боль стала облегчением и предзнаменованием близкой гибели. Катрейна поднялась по ступенькам, подошла к плахе. Громадный палач стоял наготове, меч с широким плоским лезвием лежал рядом на помосте. Она заставила себя отвернуться и напоследок обвела взглядом толпу.

На трибуне для высоких гостей сидел её бывший муж — она не хотела его видеть. Кажется, Георг тоже там, — под конвоем. Жаль, что он погибнет ни за что, — нельзя спасти приговорённую к смерти самой Ледой. Катрейна удивилась: откуда всплыло имя древней скантской богини Судьбы? Леда однажды похитила камень Судьбы у бога невидимого мира мёртвых Селевруна; в расплату за него она посылала Селевруну всё новые жертвы, направляя их судьбу в нужное русло. Неужели Леда много лет назад выбрала её жертвой? За что?