Ольга Шах - Купеческая дочь замуж не желает

Копчёная курица, свиной варено — копченый окорок, грудинка — это лишь закуски. На горячее подали свиные антрекоты на косточке, мясо просто таяло во рту после правильных приправ и небольшого отбития. Салат из редиса и свежей зелени. Разумеется, был и наш фирменный хлеб кирпичиком. Вначале гости удивлялись, потом согласились, что так удобнее.

А вот мой папенька опять все время поглядывал на кузину Аннию, чем вгонял ее в смущение. За обедом ее посадили по левую руку от отца, и он принялся ухаживать за соседкой и даже слегка флиртовать. Папенька — орел! Время даром не теряет!

Меня ещё беспокоил один крайне важный вопрос — как рассказать отцу о моих волшебных способностях? Я не боялась, что он меня сдаст местным спецслужбам, слишком он любил свою дочь. Но не хотелось бы, чтобы у него возникло чувство страха или отстранённость от меня, как от какого — то непонятного и пугающего объекта. Я хотела, чтобы он принял меня такой, какая я есть сейчас. Я же никому не хочу принести вреда. Раз уж мне выпало прожить ещё одну жизнь, да ещё со сказочными способностями, то надо прожить ее и для себя и людям пользу принести.

С утра, выполнив все утренние дела и нарезав пару кругов по хоздвору в качестве моциона и общего руководства, я таки решилась поговорить с отцом. Иначе, справедливо опасаюсь, все доложит Милаш, и кто знает, как он это преподнесет. Заодно решила совмещать полезное с приятным. То есть, приятное — сознаться отцу, что я теперь, некоторым странным образом волшебница, а полезное — сразу продемонстрирую некоторые способности на дороге. Все равно её надо начинать ровнять.

Завтра едем на ярмарку, там Димар пойдет нанимать рабочих на дорогу. Отдаленное подобие ножа грейдера Мирко сковал, попробовали — кони тянут его. Теперь он занят катком, это более громоздкое сооружение, пока ему надо склепать полый цилиндр, потом заполнить его пгс, и заклепать наглухо. Телеги под песок решили выделить те же самые, что возили удобрения на поля, с бортами.

Чтобы нам никто не мешал разговору с отцом, решила не брать кучера с собой, управлять лёгкой коляской умел и отец. А Милаш сопровождал нас верхом. Рассказывать вообще обо всем я не собиралась, только ту версию, которая поддерживала легенду о том, что я все та же Маринелла, дочь купца Нессира. Иначе реакцию его сложно было предугадать. И так — то опасаюсь. Итак, версия будет о явлении мне богини во время утопления и болезни. Мол, наставила на путь истинный и отвалила мне магических способностей. Почему сразу папе не сказала? Сама не верила и боялась. Боялась, что не поверят, боялась магии в целом. Тут мне и врать не надо, это в целом, так и есть.

Я и в самом деле, до сих пор отношусь к этому с лёгким неверием. Если бы в свое время не читала разные книжки про попаданок да волшебство, так и вовсе не знала, что с этим делать. А теперь, как ни смешно и дико это не воспринимается, эти книжки являются для меня своеобразными пособиями. Вот откуда бы я могла знать про всякие артефакты и как их сделать? А вот было в какой — то книжке, а я запомнила эту чепуху.

Вот примерно эти тезисы я и изложила отцу, выехав на главную дорогу с нашей небольшой дороги к имению. Надо заметить, несмотря на интенсивное движение последние дни груженых телег, плотное покрытие держалось, колеи не продавливались. Это радовало.

За все время моего рассказа отец сидел молча, только перебирал поводья в одной руке. Потом, после моего рассказа, ещё помолчал, и когда мое нервное ожидание грозило выплеснуться в истерику, заговорил:

— Хорошо, что ты сама заговорила об этом. Мне Милаш в общих чертах уже рассказал, я все ждал и думал, когда ты сама мне скажешь, или боишься и не доверяешь мне? Ты же все равно моя дочь, неужели не веришь мне?

— Папа, я доверяю тебе и не думаю, что ты предашь меня. Просто боялась, вдруг ты любить меня не будешь такую! Или вдруг откажешься от меня? Я бы поняла, конечно, я и сама первые дни была жутко напугана. Но хотела ещё хоть немножко остаться любимой дочкой, а не чудовищем из сказок.

Что — то меня на слезливость все тянет. И сама не ожидала, что опять заплачу. Я ничуть не кривила душой, именно так я и думала сейчас. Отец повернулся ко мне, неловко обнял одной рукой за плечи, прижал к себе, позволяя выплакать все мои страхи, неуверенность.

— Ерунду говоришь, дочь. Как я мог бы отказаться от своего ребенка? Да я наоборот, гордиться буду, что ты у меня такая единственная, неповторимая! Но кое в чем Милаш прав — надо помалкивать про твой дар. И службы у нас всякие такие есть и дураков хватает. Вот знаем мы с Милашем — и хватит! Я так понял, что дорога эта — он махнул рукой назад — твоих рук дело?

Я оживилась:

— Да, папа, я сейчас научилась делать не сразу все махом, а понемногу и не устаю, как первый раз. Я тогда ещё и сама не поняла, что происходит и сильно напугалась, вот так и вышло. Давай, я сейчас, пока нет никого тут, покажу тебе немного? Только это не быстро.

Так и просидела я все полтора часа, привалившись к отцовскому плечу, а он обнимал и поглаживал меня то по голове, как маленькую, то по спине. И даже за это время я устала меньше, чем обычно. То ли просто наловчилась уже, то ли помогала поддержка отца. Но результат — примерно полкилометра ровной, без ям и ухабов дороги, имелся.

Но вот мелькнула у меня мысль и я тут же, чтобы не иметь опять секретов от отца, озвучила ее.

— А ведь та женщина, или богиня, я до сих пор не поняла, кто это был, сказала, что магия из этого мира не уходила никогда, просто забыли люди и не верят. То есть, любой нормальный человек, без злобы и грязи в душе, может сильно поверить и проснется в нем магия? Я же тоже долго не могла поверить, а потом выхода у меня не было другого, пап. Милаш ведь тебе рассказывал, что тут было? Вот и оставалось мне только сильно — сильно поверить и захотеть, чтобы все получилось. Ты только не думай, что все само раз и получилось! Ничего подобного! Процентов на 90 это просто обычный труд и только чуток магии. Я вот ещё камешки такие сделала, охлаждающие, чтобы можно было положить в ящик с продуктами, и они будут храниться в холоде и не портиться! Вот домой приедем — покажу! И ты, когда в столицу поедешь, тоже в ящики с товаром положу, чтобы ничего не испортилось.

Мы развернулись и поехали потихоньку домой. Как я ни хорохорилась, но все равно я устала, да и разговор и слезы добавляли моральной опустошенности. Но, главное, отец не испугался, не отстранился, принял меня такой, какая я есть и поддержал. А это самое главное!

Идет мужик по пустыне, видит колодец и

решил измерить глубину. Кинул булыжник, тишина.

Видит — шпала, и тоже туда кинул ее.

Прислушивается, но никаких признаков падения.