Екатерина Верхова - На лезвии любви [litres]

Ричард не отставал. И это несмотря на то, что нам пришлось пересечь весь сад и широкую лестницу.

– Никогда не думал, что девушки умеют так быстро бегать на каблуках, – сообщил он, когда я на несколько секунд замерла у двери.

Растерянно бросила взгляд на ноги. Точно… Сапоги на плоской подошве я сняла, помыла и поставила сушиться – магия могла подпортить кожу, чего мне сильно не хотелось. Я и сама не подозревала, что способна на такой забег на фабутенах, эта обувь не отличалась устойчивым каблуком. Да и удобством тоже.

Быстро переведя дыхание, я дернула за цепочку звонка. Глубоко вдохнула, готовясь к встрече с человеком, по которому так сильно скучала. Уже через полминуты дверь отворил слуга, поздоровался и что-то попытался сказать, но я не слушала. Широким шагом прошла в холл и направилась в малую гостиную – наверняка отец с матерью именно там.

Интуиция не подвела. Стоило толкнуть темную лакированную дверь, как я увидела папу. Осунувшегося, посеревшего от долгого заключения, сильно похудевшего, но такого любимого!

Издав какой-то невероятный звук, я сорвалась с места и бросилась к отцу с объятиями.

– Привет, малышка Эрни, – произнес он, крепко меня обнимая. – Я тоже очень соскучился.

На глазах выступили слезы, и я никак не могла с ними совладать. Сколько бы ни гнала от себя мысли об отце, сознание постоянно подсовывало воспоминания. О том, как мы проводили вместе время, о наших разговорах…

– Дай-ка я на тебя посмотрю. – Отец чуть отстранился и прошелся по мне своим коронным насмешливо-оценивающим взглядом. – Наконец-то ты хоть немного поправилась!

Он сказал это, явно пытаясь поддразнить, но мне было все равно. Я слишком сильно обрадовалась его возвращению и все никак не могла унять слезы. В этот же момент и поняла, что слезы обиды, грусти или горечи сдержать куда проще, чем проявление радости. Счастье вообще скрыть куда труднее. Особенно когда оно такое всеобъемлющее.

– А это, я так полагаю, наш жених, – из тона отца пропала всякая нежность. Он посмотрел куда-то мне за спину.

Ну хоть он за меня!

С одной стороны, это меня безгранично радовало. С другой… мешало моим планам. Если Уилкинсы и правда причастны к заключению отца, я обязана это выяснить. Так, чтобы его вновь не забрали – раз и навсегда. А значит, придется ломать комедию. Оно того стоит. Точно стоит. Теперь я это понимала куда отчетливее.

– Здравствуйте! Я Ричард Уилкинс. – Парень широким шагом пересек половину комнаты с протянутой рукой.

Я тяжело вздохнула, поймав взгляд отца. Он был далек от доброжелательного. Ладно, решено. Пора выставлять подмостки и начинать спектакль.

Сделала шаг назад и легко подсунула руку под локоть Ричарда, тут же прощебетав:

– Я знала его как Честера Лекса. Понятия не имела, что он окажется одним из Уилкинсов.

У меня аж скулы свело от улыбки, которую я изобразила. Краем глаза отметила и удивление матери. Уж кто-кто, а она пару раз наблюдала за тем, как холодно я обходилась с Ричардом.

– А еще… – продолжила я разливаться, – он лучший на факультете боевой магии в ВАКе.

Именно так расхвалила бы Эрналия из прошлого своего молодого человека. И, кажется, отец повелся на эту историю. Ответил на рукопожатие Ричарда, чуть смягчив взгляд.

– Дочь, я слышал, что из-за нашей ситуации тебе пришлось уйти из академии высшей магии… – с грустью начал отец, обращаясь ко мне. – Уверен, что совсем скоро мне удастся исправить это недоразумение.

– Ерунда, – с прилипшей улыбкой продолжила я. – Мне нравится в ВАКе. И преподавательский состав там хороший…

Ага, как же. Тот же Скихс, заставивший одного из самых талантливых людей, которых я когда-либо встречала, почувствовать себя ничтожеством, чего стоит!

– Представляешь, в этом семестре в качестве приглашенного преподавателя сам Морэн Неррс!

Ой, а вот тут, судя по изменившимся в лице родителям, я сказанула лишнего. Не учла их прошлую историю и решила использовать громкое имя для поддержания легенды, что мне действительно нравится в ВАКе.

Мысленно щелкнула себя по носу. Нет, Эрналия, сейчас крайне неосмотрительно совершать ошибки. Любые ошибки.

– А еще мне очень хорошо подтянули фракский, – эту фразу произнесла именно на фракском, чтобы убедить родителей в прекрасном произношении.

– Твой фракский и до этого был отличным, – отозвалась мама, подходя ближе к отцу и приобнимая его.

– За год в АВМе я успела его подзабыть. – Просто невероятно, как долго я, оказывается, умею улыбаться.

Ричард, кажется, отмер именно к этому моменту. Он явно слишком долго пытался сообразить, что именно происходит. И, надеюсь, не особо понял. Зато в игру, которой сам не понимал, вступил.

– Лишь за один день на факультете боевой магии Эрналии удалось показать блестящий результат и только за первое занятие заработать тридцать баллов. Это рекорд! – произнес Ричард.

Главное, папа, тебе не знать, сколько минус-баллов я умудрилась заработать в первый день своей учебы в ВАКе. Это тоже рекорд!

– Так, мои дорогие, – произнес отец. – Думаю, нам стоит вместе отобедать. Я уже сказал слугам, чтобы накрыли стол. Надо сообщить, что количество порций стоит увеличить.

– А ты все такой же, Браунс, – раздалось с порога, и я вздрогнула. И она тут?! – Распоряжаешься в чужом доме, как в своем.

Покрепче сжала зубы и, кажется, руку Ричарда, чтобы ничего не сказануть. Парень накрыл своей ладонью мою, выказывая немую поддержку, и, несмотря ни на что, за это я была ему признательна.

– Прошу прощения, леди Роунвесская, – чинно ответил отец. – Я думал, вы уже отправились в столицу.

– Я бы и отправилась, – усмехнулась бабушка. – Если бы не узнала, что к нам в гости пожаловала моя любимая внучка со своим дорогим женихом.

Я медленно развернулась к двери и как можно спокойнее произнесла:

– Доброго дня, бабушка, – вновь присовокупив улыбку.

Ричард вторил:

– Здравствуйте, леди Роунвесская. Рад быть гостем в вашем доме.

– Я прикажу слугам, чтобы они приготовили что-то поинтереснее лукового супа, раз у нас такой человек, – приторно произнесла бабушка.

Значит, луковый суп вполне подходит, когда моего отца выпускают из тюрьмы, а вот для прихода Уилкинса не годится? Р-р-р…

– А пока приглашу вас отведать лучшего ратайского чая. Очень редкий сорт, подарок его величества! – сообщила бабушка.

Ага, листья этого чая собираются обнаженными девственницами в полнолуние – слышали, знаем. Бабушка берегла его для самых важных случаев.

– Я сама наведаюсь к слугам, – произнесла я, не в силах отказать себе в маленькой пакости.

Понимала, что это мелочно и недостойно, но именно в этот момент решила, что любая гадость будет вполне уместна, если сможет принести мне утешение и не сильно навредит окружающим. Оставив Ричарда с родными, я отправилась на кухню.