Алекс Ферр - Одиночный рубеж 2: Дети Смерти [СИ]

— Откроешь? — спросил я, вплотную подойдя к входу в ургу. Ноздри уловили приятный аромат. То ли земляники, то ли каких других сладких фруктов. Будто варенье из лесных ягод готовили. Странно это.

— Нет, оставь меня, — спокойно, но довольно громко ответила шаманка по ту сторону двери.

— Все тебя ждут, — продолжил я неуклюжие попытки вытащить Селесту. Мне отчего-то не хотелось оставлять её одну сейчас.

Прошедшие через плен девчонки тоже были не в своей тарелке, возможно, появление Селесты их хоть немного успокоит, ведь она была рядом. А некоторые из них уже точно в плену провели более трёх дней. И ничего хорошего у ящеров за это время с девушками не приключилось, факт.

— Штрих, я не хочу выходить, — упиралась зеленоволосая. — Я очень благодарна, что ты пришёл на помощь. Но сейчас мне нужно поспать и собраться с мыслями. Давай поговорим завтра.

— Хорошо… — только и смог изречь я, понимая, что в реалиях моего мира после таких испытаний у девушек зачастую заканчивается дело в лучшем случае серьёзными психологическими проблемами.

У Селесты сейчас действительно не то состояние, чтобы думать о других. Украдкой глянул на невесёлых, будто окаменевших девушек. Выглядели они, мягко говоря, зажатыми. К еде даже не прикоснулись, бокалы с вином стояли так, как их расположили феи, когда накрывали на стол.

Я отошёл от запертой двери урги и негромко позвал лисицу. Вальора тут же отстранилась от ужина, и подошла, мягко ступая по лесной травке.

— Что-то случилось, друид? — споровица обеспокоенно смотрела на меня.

Блин, какая же она всё-таки красивая… Отогнал прочь похотливые мысли и спросил:

— Мне кажется, или этим девушкам среди нас неуютно?

— Так и есть, — подтвердила лисица очевидное. — Селеста вон, просто взяла и спряталась. А она, как я поняла, и суток у живодёров не провела. Если Рон с феями рассказали правду, и наша шаманка действительно жила в Сальвире, то её нервы, должно быть, очень крепкие. Представь. Если уж наша бойкая шаманка начала психовать, то как себя чувствуют эти домашние кошечки?

— Ты могла бы им помочь. Успокоить, поговорить, погрузить в иллюзии.

— А ещё ты можешь переродить их, — игривым укором добавила споровица. — Древо меняет сознание своих детей. Всё плохое уйдет из воспоминаний, когда они погрузятся в алтарную чашу.

— Нет. Давай ты как-нибудь мягко с ними поработаешь, и мы вернём девчонок домой. Нам незачем конфликтовать с соседями.

— Как прикажешь, лорд. — Взгляд лиски обеспокоенно бегал по застывшим лицам девушек, которые не могли или не хотели подключаться к общей беседе. — Магией я их и покалечить могу. Прости, но телом я своим ещё не владею. Не все ещё знания попробовала и испытала. Но опыт долгой и насыщенной жизни в человеческом облике подсказывает: время и доброе окружение всё поправят.

— О Селесте бы тоже нужно позаботиться.

— Мне кажется, ты недооцениваешь ресурс нашей шаманки, — ответила лисица.

Дверь урги, шурша листвой, приоткрылась, и мы с Вальорой повернулись на звук.

— Вот, сестра, вместо долгих задушевных разговоров. — Селеста стояла, опёршись о косяк, с играющей на лице полуулыбкой, протягивая флакон с ярко-красной жидкостью. Её глаза будто были подёрнуты пеленой. Неживые, словно из матового стекла.

В общем, можно сказать, что Селеста припила одно из своих зелий, и многое ей сейчас до фонаря.

— Подели между человечками поровну, — еле выдавила из себя шаманка. Тело зеленоволосой повело, нетвёрдой походкой она дошла до постели и рухнула навзничь.

Дверь за ней закрыла споровица.

— Так вот значит, чем мне так вкусно пахло.

Вальора откупорила бутылочку, принюхалась:

— Да. Будто ягодный сироп. Ай да шаманка. Сама на ногах еле стоит, а о других не забыла.

Сейчас уже глубокий вечер, и меня терзают только два желания: набить живот чем-нибудь вкусным и поскорее завалиться спать. Для приличия я ещё минут пятнадцать готов изображать из себя хорошего собеседника.

Убедившись, что содержимое склянки отправилось строго по назначению, потянулся к копчёному мясу и свежим овощам, пристально наблюдая за гостьями. Те беспрекословно приняли зелье, и наконец потянулись к еде. Скромно, будто барышни из высшего света, они, в отличие от моих соратников, не укладывали еду на тарелки большими горами, хотя изобилие позволяло.

Две девчушки и бортник сидели напротив меня, за другим столом по этой же стороне разместился Гай Рон в компании Антеи и Дафнии. По левую руку расположились Вальора и две девушки, совсем рядом сидел Двухсотый как бы «замыкая пару». Одно место пустовало: здесь должна быть либо Канья, либо Селеста. Но феечка не торопилась усаживаться: она, то и дело украдкой бросая заинтересованные взгляды в мою сторону, взяла на себя роль заботливой хозяюшки вечера: подливала в стаканы вино, раскладывала горячее. Увидев, что девчонки малость пришли в себя, прелестница не позволила гостьям остаться голодными: тут же от всей широты фейской души наложила на пустые тарелки нарезанных яблок, овощей, зелени, мяса…

— Так это действительно были воины Цевитата? — с придыханием спросил Гай Рон лешего, будто тот рассказывал не события завершившейся вылазки, а сказку.

— Говорю тебе в пятый раз, они самые, — подтвердил бортник. — С чего ты глупый-то такой?! Хотя ладно, что с тебя взять.

— Вот ты, Киеренн, вроде и тело новое получил, и обстановка другая. По идее, и мозги тебе Чрево Редаи должно было вправить. Ан нет. Как был деревенщиной так и остался, — отставив бокал в сторону, вмешался Двухсотый. — Чего тебе для счастливой жизни не хватает?

— За внуку переживаю, — буркнул бывший дед, чуть ли не с яростью надкусывая синий плод Древа. — Извёлся, всё думаю, как там Бланка без меня.

— Я её к себе в таверну забрал, сильно по тебе грустила, — не стал таиться я. Пчеловод всея Древа раскрыл рот, но я опередил его и продолжил. — Да не за просто так сидит, не надо переживать. У неё месячное жалование в пятьсот золотых и охрана под боком. Никто не тронет.

Мне показалось, что Киеренн выдохнул и успокоился, но это была иллюзия.

— Это ты, лорд, правильно. Это ты, лорд, молодец. Не оставил сиротку, — чересчур явно начал подмазываться Киеренн ко мне. — Вот если ещё уважишь старческую душу, — украдкой бросив взгляд на Двухсотого, — и отпустишь меня к внучке… — ёрзая на бревне, имитирующем скамью, спросил бортник. — Она ж совсем глупая. Зря ты на неё такую ответственность повесил…

Плохо ли хорошо соображал я, но чувства Киеренна были мне вполне понятны. Настолько, что даже не стал переспрашивать, чем бортник будет полезен в Алесуне. Здесь, под Древом, когда вот-вот придёт погань, он будет нужнее.

Но мягкий нрав и вино сделали своё дело. Я встал, поднимая бокал: