Юлия Риа - Из стали и пламени [litres]

Тихо. Так тихо, что страшно. Словно во всем мире не осталось никого и ничего – только темнота. Холодная, колючая, как самая суровая метель. Я дернулась, застонала, почувствовав, что тело будто прошило иглами. Выдохнула свозь зубы, сдерживая стон. Вот и все? Это… конец?

– Кинара! Кинара!

Знакомый голос прозвучал будто издалека. Не разобрать, кому он принадлежит.

– Уйди.

– Сам уйди, дракон! Я не оставлю сестру! Ай, что ты… отпусти, задница чешуйчатая! Эй, не вздумай! Ты убьешь ее!

– Не мешай.

– Что ты… Совсем спятил?!

Язык и горло обожгло так сильно, что из глаз брызнули слезы. Тут же их стерли горячие, чуть шершавые пальцы.

– Терпи, моя кахарра. Терпи, – раздался шепот у самого уха. – Сейчас станет легче.

Словно повинуясь его словам, боль начала отступать. Сначала почти неощутимо, будто нехотя, но постепенно все более явно. Моих губ коснулись чужие губы, в рот ворвался горячий воздух, смешанный с дымом. Я закашлялась – и распахнула глаза.

Рроак… Покрытый сажей и кровью, с рассеченной скулой. Такой близкий, такой родной. Любимый.

Знаю, Арила где-то рядом. Стоит лишь немного повернуть голову – и, уверена, я увижу ее. Скорее всего, она не одна. Рядом с ней наверняка Лорки. Может, даже не только он. Но это неважно. Все сейчас неважно. Главное – Рроак здесь, рядом.

Вмиг позабыв о боли, я потянулась навстречу, обняла его слабыми руками и поцеловала. Отчаянно, радостно, жадно. Щеки защекотало от побежавших слез, ледяной кулак напряжения и страхов истаял.

Рроак жив. Жив! Боги, Первопредок – кто бы меня ни услышал, спасибо!

– Нет, я, конечно, понимаю, что мы за мир с драконами и все такое… Но можно я не буду демонстрировать такое же рвение?

– Угу, я тоже как-то не готов, – икнул Лорки.

Рроак с улыбкой прекратил поцелуй, на мгновение прижался своим лбом к моему, потом повернулся к охотникам. Я посмотрела на Арилу.

– А хотя, – протянула она, пряча ухмылку в уголках рта, – если эти крылатые могут через поцелуй вернуть с того света, то я, пожалуй, погорячилась. Где тут свободный дракон? Я жажду строить мир и добрые отношения!

– Мой кахррар.

Арила взвизгнула и шарахнулась в сторону, когда у нее за спиной пророкотал Гоарр. Голос у старшего парящего низкий, хриплый. Да и сам Гоарр больше похож на гору – огромный, мощный, с ручищами-дубинами. Неудивительно, что, увидев его, Арила инстинктивно схватилась за оружие. Однако Гоарр даже не посмотрел в ее сторону.

– Говори. – Рроак кивнул.

Встал сам, помог подняться мне и приобнял за талию. Не только от нежности, но и чтобы помочь удержаться на ногах.

– Верхушка Ордена зачищена. Охотники, бившиеся против нас, обезоружены. Их охраняют Айкир и его люди.

– Наши?

– Тоже там. Гехерр, Харреш и одноглазый Шадарр. Если что, они справятся.

Рроак кивнул:

– Потери?

– Шестеро.

– Тяжелораненые?

– Только двое. Ими уже занимаются. Остальные в порядке.

Я слушала и хмурилась. Битва закончилась? Сколько же я пробыла без сознания? Посмотрела на Арилу, указала взглядом на место, где лежала, и снова сконцентрировала внимание на подруге. Та махнула ладонью, без слов говоря: «Недолго».

Лорки заметил наш немой диалог и, воспользовавшись тем, что драконы замолчали, пояснил:

– Мадек умер последним из отцов. Все, кто был на его стороне и увидел, как он сгорел, тут же отступили. Потом и остальные.

– Что теперь будет? – Я посмотрела на Рроака.

Вместе со мной на него уставились Гоарр и охотники, стоящие неподалеку.

– Скоро выясним. Пошли.

Рроак собрался подхватить меня на руки, но я не дала этого сделать. Оперлась на его предплечье и зашагала рядом. Медленно, хромая на одну ногу, но сама. Ни драконы, ни охотники не увидят моей слабости. Сейчас никому нельзя ее показывать. Пусть победа за нами, но поверженные не должны усомниться, что мы можем одержать ее еще раз, если потребуется.

Первым нас встретил Айкир. Судя по всему, он как раз искал Рроака. Кивнул ему приветственно, потом нахмурился, увидев меня.

– Ты говорил, она останется в безопасности.

– Да. Но моя кахарра рассудила иначе, – ответил Рроак. Причем так спокойно, будто не осуждал моего неповиновения. Но та сила, с которой он сжал пальцы у меня на талии, дала понять: серьезного разговора не избежать. – Здесь все спокойно?

– Более чем. Я распорядился связать соколов. Они самые тренированные из нас, не хочу рисковать.

– Остальные?

– Не кинутся. Многие до сих пор в ступоре от новости, что драконы могут оборачиваться людьми.

– Младшие?

– В безопасности. Пока я не посылал за ними. Не стоит им видеть… это.

Я глянула на главную башню, покрытую сажей, отметила обломки камней, обугленные рабочие постройки, почерневшую землю, на которой грязный снег смешался с кровью. И качнула головой. Не представляю, как уберечь детей от этой картины. Невозможно ведь держать их взаперти, пока все не будет восстановлено!

Кажется, Рроак подумал о том же:

– Выведешь их, когда уберем тела павших. Дольше тянуть смысла нет.

Айкир помедлил, явно сомневаясь, но все же кивнул. Рроак продолжил:

– Проследи, чтобы раненые пленные тоже получили помощь. Мы проверим своих и подойдем.

Шагнул было вперед, но Айкир преградил ему дорогу:

– Подожди. Ты можешь отправиться к драконам, но Кинара пойдет со мной.

– И почему это?

– Плененные охотники должны ее увидеть. Услышать. Среди них много тех, для кого Кинара стала символом будущего. Умершая и вернувшаяся, пережившая очищение травами и испытание веры. Первая праведная мать. Она нужна им. Большинство сейчас растерянны: все, во что они верили, обратилось в прах. Отцы, которых славили, убиты. Их память очернена. А драконы – те, на кого нас натаскивали охотиться, – вовсе не дикие звери. Если дети Ордена кого и послушают, так это Кинару. Она мост между нашими расами.

Айкир повернулся ко мне и повторил:

– Ты нужна им.

– Я…

Слова возражения, готовые сорваться с языка, вдруг показались пустыми. Да, я не чувствую себя особенной, не уверена, что мне по силам возвратить охотникам веру. Не в старые идеалы, нет – в самих себя. Но я просто не могу отказать! Потому что, как и Айкир, не готова повернуться спиной к тем, кого столько лет звала братьями и сестрами.

– Я согласна.

Главная башня всегда казалась огромной. Твердыней. Пусть лишенной помпезного лоска, но величественной. Сейчас же, почерневшая, местами разрушенная, она будто уменьшилась. Не физически, а так, словно некогда важный человек вдруг испуганно сжался и утратил былую напыщенность.

Побежденных охотников согнали в холл. Тот самый, где совсем недавно Мадек призывал смельчаков отправиться в горы.

Соколов я узнала сразу: по веревкам, стягивающим их руки и ноги, и по яростным взглядам, которые прошили меня стрелами, едва я переступила порог. Один из соколов даже дернулся, будто желая кинуться в атаку, но присмирел, когда ему на плечо опустилась широкая ладонь дракона. Шадарра, судя по вертикальному шраму, пересекающему один глаз.