Дмитрий Силлов - Закон Чернобыля [litres]

– Не надо приз, – мотнул головой Джек. – Мне надо найти ученый по фамилий Захаров. Очень нужный. Поможешь?

– Ну так считай, что тебе повезло, – сказал Петрович. – Тут моей помощи тебе не потребуется. Захаров – если жив, конечно, – может быть только там, под руинами своего научного центра. Пойдешь туда – убьешь сразу двух зайцев, такой вот каламбур получается. Ну что, согласен?

– Согласный, – решительно кивнул Томпсон. После услышанного он был согласен шагнуть даже в преисподнюю, если бы ему сказали, что там он сможет найти человека, способного оживить его жену и дочь.

– Вот и отлично, – сказал торговец. Протянул руку через отверстие в решетке – и с неожиданной силой швырнул «гниль» в угол.

Мерзкого вида артефакт отскочил от стены, ударился об пол – и лопнул, выплеснув наружу из себя сноп ярчайшего света, похожий на шаровую молнию около полутора метров в диаметре.

Томпсон от неожиданности попытался прикрыть глаза ладонью, спасая глаза, но окрик Петровича хлестанул его словно плетью:

– Быстрее, мать твою!!!

И Томпсон, опомнившись, прыгнул вперед, прямо в центр светового шара, мысленно на всякий случай попрощавшись с жизнью…

Опытный Петрович зажмурился, закрыв ладонями уши. И данная предосторожность оказалась нелишней – хлопнуло так, будто на складе разом взорвались все гранаты.

Когда торговец открыл глаза, на полу перед его решеткой было большое черное пятно, на краю которого валялась подошва берца и будто срезанный автогеном приклад вместе с рукоятью и частью ствольной коробки.

– Эх, такой карабин загубил, пиндос неповоротливый, – вздохнул Петрович. И кивнул кибу, стоящему рядом: – Чего стоишь, иди подбери. Вдруг кому приклад от М-4 понадобится.

Земля больно ударила по ногам, и Томпсон, непривычный к такого рода перемещениям в пространстве, упал. Хорошо, что успел подставить руки, а то б точно лицом в асфальт впечатался. А так обошлось, только ладони слегка ободрал. В общем, невелика потеря за столь быстрый перелет в нужную точку.

Правда, градус настроения бывшего полицейского изрядно понизился, когда он увидел, что стало с его карабином. Теперь это был просто бесполезный кусок металла. Плюс к этому еще и левый берц изуродовала подлая аномалия, унеся с собой в лучший мир не только приклад М4, но и подошву.

Впрочем, у него оставался еще пистолет, штык-нож и две гранаты, что в комплекте с отличной экипировкой и солидным запасом провианта не так уж плохо.

Под ногами была старая, разбитая асфальтовая дорога, ведущая прямо в лес – жуткий, состоящий из кривых деревьев, похожих на переломанные и уродливо сросшиеся конечности. Тошнотворно воняло мертвечиной, и понятно почему – неподалеку от дороги в серой траве валялись человеческие останки, обглоданные довольно неаккуратно. Видимо, хищник был сыт и кушал только то, что особенно любил, – а именно мозги и печень. Череп несчастного был расколот на мелкие фрагменты, живот распорот, синюшные кишки вывалены наружу…

Томпсон вздохнул и отвернулся.

Дома он и похуже натюрморты видал, но там они назывались «следы преступления» или, на худой конец, «несчастный случай». Дикость, кошмар для любого цивилизованного человека, нечто из ряда вон выходящее…

А здесь это было обыденностью, нормой жизни. В этих местах действовало несложное правило выживания, как в позапрошлом веке на Диком Западе, – или ты убьешь, или тебя убьют. Томпсон еще не успел до конца привыкнуть к этому, но осознавал: если хочешь выжить и достичь заветной цели, придется не только принять этот простой закон, но и стать лучшим среди тех, кто его исповедует. Иначе лучше просто приставить ствол пистолета к подбородку и нажать на спуск. Будет и быстрее, и безболезненнее. Потому что вот тот несчастный, например, вряд ли умер сразу, судя по его скрюченным пальцам с сорванными ногтями…

Джек без сожаления выбросил все магазины из разгрузки. Если нет карабина, то зачем таскать патроны к нему? Лишний вес, да и только. Конечно, можно было бы их продать или обменять на что-то ценное, но полицейский сильно сомневался, что в этом проклятом месте ему где-нибудь попадется торговая точка.

Оставалось определиться, куда теперь, собственно, идти. Впереди – уродливый лес. Слева, сразу за истерзанным трупом, расстилалось бескрайнее поле с высоченной травой, в которой можно запросто заблудиться не хуже, чем в незнакомом лесу. Справа возвышалась стена камышей, и оттуда тянуло тиной – значит, болото. Сзади над дорогой повисла полоса плотного рассветного тумана. Да уж, как говорят в России, зашибись! Торговец сказал, что его артефакт перебрасывает с погрешностью в пару километров от заданной точки, но ничего похожего на разрушенный научный комплекс в пределах видимости не наблюдалось. И что теперь делать? В какую сторону идти?

Внезапно размышления полицейского прервала приглушенная автоматная очередь. Потом еще одна, после чего раздалась серия одиночных выстрелов. Пальба шла в лесу, и Томпсон, недолго думая, направился туда, на ходу поминая недобрым словом аномалию, отрезавшую подошву, – не очень-то удобно шагать, припадая на правую ногу и стараясь голой пяткой не шкрябать по асфальту.

Впереди раздалось еще два выстрела и следом – нечто похожее на женский крик, после чего Томпсон вытащил из кобуры свой «девятьсот одиннадцатый» и ускорил шаг. После смерти жены и дочери он стал крайне болезненно воспринимать попытки насилия над слабым полом и уродов, издевавшихся над женщинами, задерживал максимально жестко. А если те пытались применить оружие, не давал им ни малейшего шанса. Вот и сейчас, похоже, впереди происходило нечто, решительно требующее его вмешательства. Да и потом, других вариантов все равно не было – а так хотя бы, выяснив, в чем дело, можно будет спросить дорогу у тех, кто выживет.

При этом он осознавал: хоть стрельба и стихла, врываться на место битвы не стоит. Ту, что сейчас стонет за деревьями, он вряд ли спасет, а вот сам на пулю нарвется запросто. Поэтому с дороги в лес он сошел тихо и дальше крался, стараясь не хрустнуть веткой невзначай и не напороться пяткой на какой-нибудь шип, торчащий из травы, – а таковых в этом лесу было немало.

Стоны становились все громче, по мере приближения к ним прибавился звук глухих ударов и мужские голоса:

– Получи, скотина! Урою нахрен!

– Полегче, Приклад, завалишь шмару. Оприходовать некого будет.

– Да какой, мля, полегче? Я тушкой ее маслину поймал! Завалю суку!

– Гы-гы, че ты там поймал нах? Клифт дырануло слегонца, шкуру чиркануло, а хипешу, будто реально ща ластами хлопнешь…

– А что она Длинного вальнула, это ништяк, да? На тормозах спустим?

– Тормози с трендюлями, не вдупляешь? Я месяц бабы не топтал. Сначала на хор поставим, а там и вальнем за упокой Длинного…