Юрий Нестеренко - Лекарство от любви

Интересно, подумал Кай (всякая теоретическая мысль, отвлекавшая его от собственной усталости, растущей боли в мышцах, рвущего грудь дыхания и железистого привкуса во рту, была благом)., зачем зомби полные латные доспехи? Ведь им нужно защищать только голову и шею… ну и конечности, конечно, ибо потеря таковых сильно снижает боевые возможности… но вот туловище прикрывать особо ни к чему, это только лишний вес и трата металла. Все дело в том, что их нынешние начальники просто тупо следуют уставам, предпочитая ничего не менять? Вечный принцип Светлых — не мы придумали, не нам отменять, от добра добра не ищут, как бы хуже не вышло… Или… сами зомби не пойдут в бой, не получив привычного для себя вооружения? Они ведь слишком тупые, чтобы понять, что кирасы им больше не требуются… Какое, однако, трогательное единство в подходах у бывших непримиримых антагонистов, ныне слившихся до полной неразличимости…

Кай подбегал к мертвякам все ближе, и они по-прежнему выглядели скорее как участники исторического парада в честь очередного юбилея, чем как мертвяки. Конечно, полные доспехи, включая шлемы с опущенными забралами, весьма этому способствовали, да и света было уже слишком мало, чтобы различать детали. И все же на какой-то миг у Кая мелькнула мысль — да полно, действительно ли это зомби, а не обычные солдаты? Тут же, впрочем, понял, что это очень глупая мысль. Маги ведь прекрасно знают, что будет, если Изольда приблизится к любой армии, состоящей из живых (и взрослых) солдат. А затем он осознал и наглядное подтверждение сущности выстроенного на поле воинства: все эти закованные в броню фигуры стояли совершенно неподвижно. И от этой противоестественной безмолвной неподвижности неисчислимых тысяч человеческих (и лошадиных) фигур веяло даже большей жутью, чем от скелетов с червями в глазницах.

По крайней мере, думал Кай, они не наводят на меня арбалеты. Было бы ужасно обидно после всего быть продырявленным в последнюю минуту, даже не успев вступить в переговоры.

Пока что они вообще никак не реагировали на его приближение. Может быть, до сих пор не видят? Уже, конечно, довольно темно, но вряд ли до такой степени… хотя — что он знает о зрении зомби? Или устав, которому они до сих пор следуют, не рассматривал одиночку, в открытую бегущего навстречу, как угрозу для целой армии? Даже если у этого одиночки за плечами мешок, в котором может быть, например, труп умершего от чумы. Или хуже того — живой маг… Нет, Вольдемару все же должно было хватить подозрительности, чтобы не пренебрегать подобными угрозами.

Кай уже прикидывал, как пробежит между выстроенными на поле полками, если те и дальше не проявят никаких признаков жизни… в смысле, активности, но, когда до ближайшей шеренги оставалось ярдов сорок, из той самой щели, в которую он намеревался проскочить, выехал всадник в вороненых латах на черном коне (куда более могучем, чем тот, на котором приехал Бенедикт). Кай знал, что воронение — всего лишь защита от ржавчины, но выглядело стильно, что да, то да, и к тому же в сгущающейся тьме рыцарь был едва различим, тем более что и конь его ступал по мягкой земле практически беззвучно. Длинное острое жало копья — тоже черное! — опустилось, направляясь прямиком в грудь Каю.

— Стой, кто идет? — раздался глухой, лишенный интонации голос из-за забрала.

«Никто не идет. Лично я бегу», — подмывало ответить Кая, но мертвец, конечно, не оценил бы юмора (впрочем, в подобной ситуации и живые воины не расположены к шуткам). Бенедикт остановился, как ему и приказали (сразу же почувствовав, как приливает к коже горячая волна) и, борясь с тяжелым дыханием и сгибаясь под тяжестью своего груза, прохрипел:

— Кай… Кай Бенедикт вернулся… выполнив задание… вашего начальства. Мне нужно увидеться с ним. Это очень важно… и очень срочно. От этого… зависит… исход войны.

Черный рыцарь подъехал вплотную, и копье уперлось в грудь Кая. У того не было сил даже отстраниться, да он и понимал, что это бесполезно. Наконечник копья скользнул выше, провел по мокрой от пота шее и уперся снизу в подбородок, заставляя Бенедикта поднять голову.

Кай посмотрел в черное забрало, тщетно пытаясь различить что-то за ним (теперь воображение рисовало горящие углями глаза, хотя он знал, что и этот образ неверен), и лишь теперь сквозь запах собственного пота различил тяжелый дух, исходивший одновременно от коня и всадника. Не разложения, пока еще нет. Влажной, разрытой земли.

— Ты боишься, — констатировал мертвец все тем же тусклым голосом. — Но ты не врешь.

Да, все сказанное Каем и впрямь соответствовало истине. Даже то, что он выполнил задание — ведь он убил Изольду, не так ли? А то, что ее еще можно оживить (можно ли?) — это уже другой вопрос…

Но откуда это… существо это знает?!

Маг, понял Кай. Они все-таки подняли Вольдемарова мага. Может быть, самого главного. А может, и всех трех.

Впечатленный этим открытием (интересно, врожденное ли это магическое свойство — отличать правду от лжи, и если так, насколько гарантированно оно приводит на Темную сторону?), Кай слишком поздно заметил, как что-то мелькнуло в воздухе над его головой, и тут же его шею захлестнула петля. Бенедикт мог бы поклясться, что мертвец при этом даже не шевельнул рукой.

— Эй! — возмутился Кай. — Я и сам пойду!

Но мертвый маг не удостоил его ответом. Он развернул своего коня (который сзади казался еще внушительнее, чем спереди) и поехал вглубь Пелльрондского поля мимо по-прежнему неподвижных полков. Каю ничего не оставалось, как бежать следом за ним, придерживая на плечах тело Изольды.

Безумная авантюра, думал Кай, из последних сил переставляя ноги (его мышцы — теперь уже, правда, не столько ног, сколько спины, плеч и рук — уже не просто ныли, а вопили в голос). Они меня обыщут, найдут кинжал… и пусть даже они не знают, что это, этому правдознатцу останется только задать вопрос…Пока у Кая, однако, даже не забрали шпагу — которая, впрочем, не могла причинить никакого вреда ни закованному в латы всаднику, ни его мертвому коню. Да и петля на шее явно была не простой веревкой и могла самостоятельно пресечь малейшую попытку сопротивления…

Несмотря на все проблемы своего положения, Кай старался поглядывать по сторонам и оценивать то, что видит. Он не мог, конечно, точно сосчитать выстроенных на поле зомби, но трехсот тысяч там определенно не набиралось. Что, впрочем, было совершенно закономерным — ведь триста тысяч (двести девяносто семь, по официальным данным) потеряли Светлые. Потери Темных никогда так точно подсчитаны не были, но даже официальные историки не отрицали, что они были меньше почти в два раза. Количественно. Зато куда серьезнее в качественном отношении, включая потерю всех командующих. И кстати, черепа, очевидно, уцелели далеко не у всех погибших, что с одной, что с другой стороны — об этом они с Изольдой тоже не подумали… Похоже, что общая численность армии мертвецов — порядка ста двадцати тысяч. Хотя, конечно, и это — весьма серьезная сила, особенно против Армии Любви, в которой настоящих тренированных солдат около тысячи, включая инженерные части…