Елизавета Шумская - Олень, фея и камень [СИ litres]

– Какой ты стал умный, – издевательски протянул Калли. – Когда только успел? А кто воровал пряник для бедняжки-девочки у скряги-пекаря?

– Ну же ты же мне все объяснил, – в тон ему усмехнулся Мирек.

– И этого хватило?

– Может, я тебя проверял, не думаешь?

– А ты проверял?

Парень, или кто он там был на самом деле, пожал плечами.

– Какая теперь разница, Пэни? Главное ведь то, что происходит сейчас, не так ли?

Калли смотрел на это невозможное создание с растрепанными волосами и никак не мог смириться с происходящим. Внутри становилось все холоднее и все гаже.

– Но так же не может быть, – вопросительно, почти умоляюще сказал он. – Ты же живой…

– Я не знаю, как это работает, – вздохнул Мирек. – Вот это, – паренек похлопал по камню, – тоже часть меня. Но если его разбить, это ничего не изменит, я не умру – просто стану слабее. Если же меня не будет, это, – он вновь коснулся ладонью валуна, на котором сидел, и соскочил с него, выпрямившись во весь свой невеликий рост перед эльфом, – будет просто камень. Поэтому не тяни, Пэни. Не мучь меня, пожалуйста. Думаешь, просто знать, что должен погибнуть, чтобы мир жил? Покорной овцой лечь на закланье… – голос задрожал и взвился вверх. Юноша на миг закрыл глаза и шумно выдохнул. – Пожалуйста, давай закончим с этим уже. Или убирайся и смотри, как твой мир рушится, – почти прорычал он. – Но не мучь меня!

Он уставился на эльфа своими странными глазами непонятного цвета, и Калли показалось, что он проваливается в пропасть. Сколько тоски, гнева, отчаяния и упрямства было в них! Откуда в этом смешливом, бунтарском, раздражающем мальчишке взялись эти гордость и взрослость? И как, как, гоблин побери, его убить?!

«Это будет несложно, – подсказали собственные непрошенные мысли. – Клинок должен войти между ребер, в сердце, тогда он не будет слишком мучиться. Почти мгновенная смерть. Самое щадящее, что можно придумать. Ивушка-то ядов не положила».

Мирек будто увидел эти мысли в глазах Калли и только насмешливо изогнул губы. И взгляда не отвел. Эльф понимал почему. Окажись Светлый на его месте, он тоже смотрел бы на своего убийцу. Пусть помнит. Пусть навсегда запомнит. Пусть этот взгляд будет его кошмаром на всю оставшуюся жизнь. Его платой за спасение мира. Вина, которую не искупить, которую не забыть. Которую нельзя забывать.

Калли поднял меч, руки не дрожали, все тело охватила какая-то странная легкость. Все стало прозрачно и ясно, будто воздух осенью. Есть только ты и твоя миссия. Как все легендарные герои, ты стоишь перед выбором – жертва или смерть. Обычно герои жертвуют собой, чтобы спасти мир. А тебе придется пожертвовать вот этим пареньком с растрепанными волосами и понимающей ухмылкой. И поблагодари звезды, что под нож положили чужого, а не Иву или Златко. И всего одного, а не пару деревень. Ведь и такое могло быть. Одна жизнь – в сущности немного. Редко какая приличная легенда ограничивается такой малостью. Поэтому бей.

Он просил не медлить.

Говорят, человек, даже если он эльф, определяется тем, способен или нет выполнить свое предназначение, свой долг. Калли знал, что такое долг. Перед семьей, перед страной, теперь и перед миром. Но самое главное – перед собой.

…Они прорвут оборону фортов в перевалах. Просто снесут ее массой. И одновременно нападут с моря. Морские орки снова с ними. В этот раз они не просто попытаются награбить побольше, а повезут воинов из других племен. Драккары поплывут вдоль всего побережья, войдут в устья рек и двинутся вверх по ним. Войска хлынут в мало защищенные от такой напасти срединные земли. Стонхэрм будет на их пути одним из первых… И его не станет…

…Башня Стонхэрма, часы которой обломками лежат на почерневшей от боевых заклинаний мостовой, половина ратуши, разбитые витражи и фрески, дома, почти срытые с землей, огрызки стен, расколоченный памятник востроглазому Анко и верящей в предчувствия Мерене… Университет, обвешанный телами магов, в основном младшекурсников – все старшие давно пали в бою…

… – В его видениях были именно мы… – дрожащий голос Ивы.

– Я не хочу терять друзей, – раздраженный – Златко…

… – А нельзя уничтожить какой-то один камень или два-три?

– Если разбить один камень, остальные просто распределят между собой его силу. Пока не уничтожим пятый камень, угроза не пройдет…

… – Даже если все они скажут, что в ближайшие пару веков Тиану ждет мир и благолепие, я все равно пойду, – мягкая, спокойная, но порой такая упертая знахарка.

– Я тоже, – непробиваемый Грым.

– И я, – бескомпромиссная Дэй.

– Да я и не спорю, что нужно идти, – Златко, уже решающий, как и что делать.

– Я тоже пойду, – его собственный голос, его решение. – Если бегать от своей судьбы, она может обозлиться…

…Алая ярость в глазах черной гаргульи. Она всем своим существом готовилась принять бой: девушку окружили странные, похожие на людей существа с выбеленными, снежными волосами и жуткими глазами без радужки. Их слишком много…

…Огромная тень, накрывающая сзади тяжелую, обманчиво громоздкую фигуру. Злая заснеженная пустыня. Скалящийся, окровавленный Грым с обнаженным мечом падает на одно колено и качается даже в таком положении…

…Злой ветер рвет светлые Ивины волосы, а сама девушка стоит посреди белой ледяной пустыни и смотрит в черную воду, бьющуюся о заснеженный берег. Ее щеки обмерзли, под глазами залегли почти черные от усталости круги, лицо осунулось, но во взгляде светится мрачная, отчаянная решимость…

…Зеленый берег, туман и блеск на золотых волосах. Звон колокольчиков и длинные ветви прекрасных ив. Юноша падает на землю, еле уклоняясь от лезвий, соткавшихся из тумана. Они снова и снова бьют рядом с ним, и как ему удается спастись, совершенно неясно, ведь он всего лишь человек, пусть и самый лучший друг из возможных…

Видения мелькали перед глазами, подбрасываемые то памятью, то воображением, то каким-то неожиданно прорезавшимся особым видением.

Они все тогда, еще в Стонхэрме, решили, что пойдут в этот бой, победят или погибнут, но сделают все, чтобы остановить это безумие. И ребята не отступили. Он знал это так, будто видел собственными глазами. Возможно, умерли по пути к цели, но не отступили. И он не отступит.

Меч по-прежнему не дрожал в руках, а Мирек все так же смотрел в его глаза. Нет, он не отведет взгляд. Он должен помнить…

Клинок скользнул вперед, метя в сердце. Все, что Калли может, – это причинить как можно меньше боли.

В следующее мгновение на площадке раздался оглушительный треск. Это развалился на две части огромный валун, стоящий в центре. Нутро у него оказалось гранитное.