Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

Теперь они слышали звуки на пандусе, шлепанье кожаных подошв и что-то еще – перестук когтей, прерывистое шарканье хвоста по камню. Асана забилась в самый дальний угол.

– Таксилиец, – прошипел Раутос. – Беги за Наппетом и Шебом! И побыстрей!

– Что? – кинул тот взгляд через плечо. – Что там еще такое?

Появился Ласт – на вид слегка ошарашенный, но без каких-либо повреждений. С пояса у него свисали на веревке два мертвых ортена. Какое-то мгновение спустя они увидели и личинку к’чейн че’малля. Тощую, ростом не выше человека, с тонкими конечностями и хвостом, машущим из стороны в сторону, словно бы он обладал собственной волей.

Призрак почувствовал страх, охвативший Асану и Раутоса. Но в Таксилийце, медленно поднимавшемся на ноги рядом с раскрытой машиной, вспыхнуло лишь изумление, любопытство. А потом… радость. Он сделал шаг вперед.

Личинка изучала комнату, словно в поисках чего-то. Расслышав непрекращающиеся удары наверху, она повела головой. Почти сразу же раздались триумфальные крики Наппета и Шеба – дверь наконец поддалась, только призрак знал, что их кувалды тут ни при чем. Дверь отперла Сулкит. Призрак тут же озадачился вопросом, откуда ему это известно.

Из бокового коридора появилась Бриз.

– Синесталь, – прошептала она, уставившись на личинку. – Как будто… Опора. Таксилиец, подойди к ней – она нам нужна.

– Знаю, – ответил тот, облизав пересохшие губы. – Раутос, поднимись наверх к Шебу и Наппету, займи их там чем-нибудь. Не хватало, чтобы они сюда с мечами наперевес бросились. Объясни им…

– Что я им должен объяснить? – потребовал Раутос.

– Что мы нашли союзника.

Раутос вытаращил на него глаза. Утер пот со лба. Потом шагнул назад и, развернувшись, двинулся вверх по пандусу.

Таксилиец обратился к личинке:

– Ты меня понимаешь? Тут ничего не работает. Нужно это как-то починить. Нам нужна твоя помощь – хотя нет, скорее наоборот. Мы готовы помочь тебе в том, чтобы снова все это оживить.

Тишина. Казалось, к’чейн че’малль не обращает на находящихся в комнате никакого внимания, длинные щупальце- образные пальцы на концах его передних лап извивались, будто водоросли. В широкой прорези пасти сверкали ряды клыков. Потом личинка моргнула. Один раз, два, три – отдельными парами век. Подпрыгивающей походкой приблизилась туда, где трудился Таксилиец. Подхватила панель и ловко поставила ее на место. Выпрямилась, развернулась и уставилась прямо в глаза призраку.

Ты меня видишь! Осознание его оглушило. И он тут же почувствовал нечто – мое тело – и вместе с этим резкую боль в порезанных запястьях. Ощутил во рту вкус собственного пота, горечь перетруженных мускулов. Потом все исчезло.

Он не удержал крика.

Помоги мне!

Глаза рептилии вновь моргнули, Сулкит тронулась с места, быстро пересекла комнату и метнулась по пандусу в направлении куполообразного панциря – комнаты, в которой располагалось сознание города.

Таксилиец резко расхохотался.

– За ней!

Он бросился следом за к’чейн че’маллем. Бриз устремилась за ним.

Когда все трое исчезли, Асана кинулась к Ласту, он заключил ее в объятия.

Появились Раутос, Шеб и Наппет.

– Мы открыли дверь, – неестественно громко возвестил Шеб. – Просто в сторону скользнула и все. Там, за ней, балкон – боги, ну и высоко же мы забрались.

– Плевать на высоту, – прохрипел Наппет. – Мы кое-кого разглядели на равнине. Он сюда идет. Похоже, очередной странник.

– Может быть, – пробормотал Раутос, – он знает?

– Что знает? – оскалил зубы Шеб.

Раутос лишь беспомощно развел руками. Наппет злобно огляделся, потряхивая кувалдой.

– Где этот сраный демон?

– Она совсем безвредная, – сказал Ласт.

– Тем хуже для нее.

– Не трогай ее, Наппет.

Наппет шагнул к Ласту.

– Посмотрите-ка на нашего деревенщину – нашел себе скотинку, чтобы приголубить. Только квелую какую-то – Бриз, и та куда аппетитней выглядит.

– У личинки и оружия-то нет, – сказал Ласт.

– Тупая потому что. Я б на ее месте обзавелся топором, и побольше. Для начала тебя бы прикончил вместе с твоей бабой. Потом – толстого Раутоса с его бесполезными идиотскими вопросами.

– Первым делом, Наппет, она б тебя зарубила, – усмехнулся Шеб.

– Само собой, попыталась бы, поскольку я здесь самый опасный. Но я бы ей башку-то раскроил.

– Не самый опасный, – поправил его Шеб, – а самый тупой. Она б тебя чисто из жалости пришибла.

– Пойдем лучше готовить пищу, – сказал Ласт Асане, которую продолжал прикрывать массивной мускулистой рукой. – Извини, Наппет, но на тебя у нас добычи не хватит.

Наппет шагнул еще ближе.

– Только попробуй со мной не поделиться…

Ласт резко развернулся. Его кулак врезался Наппету в лицо, сломав нос. Тот отшатнулся, обливаясь кровью. Об пол стукнулось несколько зубов. Кувалда выпала из рук. Следом повалился и Наппет, свернулся в комочек, прикрывая разбитое лицо.

Остальные уставились на Ласта.

Потом Шеб попытался рассмеяться, но вышло неубедительно.

– Пойдем, – повторил Ласт Асане.

Они вышли из комнаты.

– Я пойду обратно на балкон, – почти сразу же заявил Шеб.

Раутос принялся копаться в своем мешке, пока не выудил оттуда какие-то тряпки и флягу. Он подошел к Наппету, присел рядом на корточки и проворчал:

– Давай-ка посмотрим, что тут можно сделать.

Предательство может казаться мертвым, словно куча остывшей золы, – и в одно мгновение вспыхнуть заново. Что побудило меня устроить резню? Это были мои сородичи. Товарищи. Те, кого я любил. Как я мог с ними так поступить? Жена хотела причинить мне боль – зачем? Что я ей такого сделал? Горимова сестра? Но это же сущая ерунда. Бессмыслица. И вовсе не причина для скандала, как она этого сама не поняла?

Она сделала мне очень больно, но я все равно никогда не забуду ее глаз – ее лица – в тот миг, когда ее убивал. И никогда не пойму, почему у нее был такой вид, будто это я ее предал. А не она меня. Сестра Горима – это ж вообще не про нее было. Я не для того с ней связался, чтобы жену обидеть. Просто так получилось. А она мне в отместку все равно что кинжал в сердце вонзила.

Сама должна была понимать, что я этого так не оставлю. Я человек гордый. Потому-то им всем и пришлось умереть – тем, кто все знал и хихикал у меня за спиной. Я был обязан преподать им урок, вот только когда все кончилось, понять тот урок было уже некому. Кроме меня, но это было уже не то, поскольку означало совсем уже другой урок. Верно?

На равнине ждет дракон. И даже не моргает. Когда он как-то раз моргнул, все исчезло. Все исчезло и все исчезли. Больше он так не будет.

Когда ты моргаешь, мгновение исчезает навсегда. Ты даже и не знаешь, сколько времени прошло. Одно мгновение или тысяча лет. Даже не знаешь наверняка, видишь ли сейчас то же самое, что и раньше. Неоткуда узнать. Пусть ты так думаешь, пусть себя в этом убеждаешь. Что перед тобой – продолжение всего того, что было. Что виденное тобой никуда не исчезло. В этом ты себя уверяешь. В такую вот игру играет с тобой твой рассудок. Чтобы не свихнуться.