Катажина Береника Мищук - Шептуха [litres]

– Передавай от меня привет богам.

Дагоме до самого конца не отрывал яростного взгляда от глаз Дроговита. Он стиснул кулаки, представляя, как сжимает его горло и с последним вдохом выдавливает из него жизнь.

– Ты трус. Я вернусь с того света. Вернусь, чтобы отомстить, – пообещал он с улыбкой.

Острие пронзило кожу и скользнуло меж ребер прямо в гордое сердце молодого воеводы, которое сжалось в последний раз, словно нежно обнимая металл, и застыло. Боль стала невыносимой. Перед глазами замелькали черные пятна. Становилось все холоднее, и он уже почти не чувствовал онемевших членов. Но, несмотря ни на что, улыбка не исчезла с его лица.

– Я вернусь… – успел добавить он, прежде чем упал на землю.

Последнее, что он увидел, была безоблачная синева неба, а последнее, что услышал, – стон отчаяния его воинов.

Солнце стояло высоко в небе, дивясь заваленному телами полю боя. Кровь впиталась в плодородную черную землю к радости богини Мокошь.

Внезапно Дагоме открыл глаза и закашлялся. Из уголка рта потекла кровавая пена. Он захрипел, не в силах отдышаться. Боль в груди была невыносимой, не давая ему вдохнуть.

Мертвец заморгал, ослепленный солнцем. Золотой диск, казалось, издевался над ним. Как он мог сиять, как ни в чем не бывало, как будто Дагоме сегодня не погиб.

Мужчина попытался пошевелиться, но левая рука не слушалась. Он протянул правую руку и попытался дотянуться до рукояти меча, но та находилась слишком далеко. Тогда он крепко ухватился за лезвие, и застонал от боли, когда застрявший в теле меч дрогнул в ране.

Десятки безумных мыслей пронеслись в голове Дагоме. Он никак не мог выжить. Удар прямо в сердце смертелен.

Он ведь и правда только что умер. Чувствовал, как его жизнь вытекает из тела вместе с кровью.

Дагоме снова потянул лезвие и, взвыв от боли, постепенно извлек меч. Из раны на груди пульсирующим фонтаном хлынула кровь. Рука бессильно упала вместе с тяжелым мечом. Он дышал неглубоко, стараясь шевелиться как можно меньше.

Постепенно кровь перестала течь, дыхание выровнялось. С трудом ему удалось сесть и внимательно осмотреть рану. Левая рука снова слушалась, и мужчина осторожно пошевелил ей.

Оглядевшись, он увидел, что все поле покрыто телами павших воинов, большинство которых было одето в его цвета. Некогда живые люди теперь были разбросаны как поломанные куклы с причудливо изломанными конечностями. Дагоме увидел своих верных дружинников, поверженных неподалеку от того места, где он лежал.

Он всех их подвел своим безрассудством и безумной жаждой крови.

Юноша сбросил с себя доспех, разорвал одеревеневшую от запекшейся крови рубашку и коснулся груди. Прямо под сердцем зияла рана в несколько сантиметров, которая уже перестала кровоточить. Меч почти пронзил его насквозь, но он чувствовал, что его сердце по-прежнему бьется ровно и сильно. Боль исчезла. Он мог свободно дышать.

Дагоме вспомнил выпитый перед боем настой из цветка папоротника и понадеялся, что старик еще жив, чтобы рассказать ему о прочих свойствах зелья.

Глядя на горизонт, за которым раскинулись земли велетов, он подумал о Дроговите, который, вероятно, пустился в обратный путь, покрытый славой, и мрачно улыбнулся.

– Я вернулся… – прошептал он.

У меня появилось ощущение, как будто окружающая действительность резко отдалилась и перевернулась с ног на голову. В глазах все закружилось.

Руку, которой я коснулась плеча Мешко, болезненно прострелило, словно ударило током, и меня отбросило на пару метров назад. Я рухнула в мягкий подлесок, мысленно поблагодарив богов за то, что не развернулась спиной к курумам.

Пронзительные краски, которые я видела еще минуту назад, и сверкающие разными цветами звезды погасли. Мир снова стал нормальным, окутанным тенями и ночным мраком.

– Гося! – Мешко в одно мгновение оказался рядом со мной.

Он запустил руку мне в волосы и осторожно приподнял голову.

– Гося, что случилось? Ты меня слышишь?

Не в силах вдохнуть, я чувствовала жжение в груди там, где Дагоме из моего… чего? видения? галлюцинации?.. В общем, там, где Дагоме пронзили мечом. Я коснулась этого места под левой грудью. Было больно. По щекам потекли слезы.

Я смотрела в голубые глаза Мешко – и видела те же самые льдистые глаза, что и у воеводы полян Дагоме, а впоследствии и легендарного короля древнепольского государства Дагоберта Мешко I.

Дышать до сих пор было тяжело, но я потянулась к его льняной тунике, расстегнутой у шеи, и изо всех сил дернула за край. Ткань порвалась, и я увидела шрам длиной примерно в пять сантиметров прямо под сердцем. Провела по нему пальцем.

– Кто ты такой? – глухо спросила я.

Драматизм всей ситуации быстро испарился, когда я заметила, что мое платье задралось при падении, явив миру трусы с Hello Kitty.

Мешко не ответил на мой вопрос. Вместо этого он помог мне сесть, а затем, убедившись, что со мной все в порядке, взял меня на руки и пошел через темный лес, не говоря ни слова. Его мускулистая рука снова стиснула мою спину.

Я тоже молчала, хотя в голове у меня крутилось множество вопросов. Я все еще пребывала в легком шоке от увиденного, а вдобавок умирала со стыда. Какая нормальная женщина моего возраста носит трусы с персонажем из японского комикса?

Мне показалось, что видение битвы между полянами и велетами длилось всего секунду, одно мгновение. Я ошибалась.

Когда мы добрались до поляны на вершине Лысой Горы, я увидела, что костер уже догорает. Низкое пламя пожирало последние поленья. Большинство шептух и ворожеев давно разбрелись или разошлись по домам.

Баба Яга не ушла, она ждала меня и, явно нервничая, кружила вокруг костра, беспокойно оглядывалась по сторонам, словно ожидая, что стоявшие вокруг статуи оживут и скажут ей, куда я делась.

– Где ты была так долго? – Она подбежала к нам, как только мы вышли из леса. – Куда ты запропастилась? Что случилось?

– Не здесь, – отрезал Мешко. – Мы должны отвезти ее в безопасное место.

Ее пронзительный взгляд мог испепелить на месте кого угодно, но Мешко казался невозмутимым.

– Ладно. Иди за мной. Водитель уже нас ждет.

Она быстро схватила свою котомку и пошла по тропинке, ведущей вниз по склону. Мешко последовал за ней. Я заметила, что он подозрительно смотрит на нее.

– Баба Яга, а что случилось с твоим… с говором? – осторожно поинтересовался парень.

– Сейчас не до говора, – отрезала она.

Видимо, до сих пор она играла свою роль деревенской бабки даже перед учеником жреца.

– Я могу идти самостоятельно, – сказала я Мешко.

Он проигнорировал мои слова и не выпустил меня из объятий, как будто боялся, что, как только он это сделает, я развалюсь на куски. Я постепенно начинала привыкать к ношению на руках. Хотя, если честно, это было вовсе не так удобно, как показывают в кино.