Владимир Стрельников - Водяной. Книга 3 [publisher: ИДДК]

Прибыл я как раз вовремя, поставил конягу под навес, нечего ему на солнышке жариться. Вообще, я бы предпочел жару поменьше, но это здесь надолго, это еще лето в силу не вступило. Скоро вообще за сорок по Цельсию убежит. Впрочем, на меня и корнета подъемной силы хватит, и ладно. А вот и он.

– Здравствуйте, Захар-бай. – Ренский подошел ко мне, а сам все оглядывается на уже нагнетаемый горячим воздухом шар с видом мальчишки, который не может поверить в подарок. – Я уж испереживался, вас нет и нет.

– Прошу прощения, но у меня уважительная причина. Господин корнет, не только гусары любят женщин. – Я усмехнулся и подкрутил воображаемый ус. – Мы тоже кое-что можем и на кое-что годимся. Но раз успел, то прошу в корзину.

По дороге ко мне подбежал старший плотник, он же старший по здешней аэронавтике, коротко доложился по объекту. Впрочем, я и сам вижу, что все в порядке. Баллон шара уже наполнился горячим воздухом от раскаленных углей, пора ставить на место корзину и взлетать. Жаровни убрали из-под горловины купола, быстро навесили корзину, я разжег горелку керогаза и приглашающее махнул рукой корнету. Тот перекрестился и шустро залез в тростниковую плетенку. Опасливо покосился на никелированное тело керогаза, на гудящее пламя горелки, восхищенно на огромный купол над головой.

– Полетели? – А вот это вопрос из самого глубины души. Той, где прячется детство. Любой мужчина, в принципе, ребенок, так до самой старости в душе мальчишкой и остается. Просто писька больше и игрушки дороже.

– Да. Отдать концы! – Я взялся за поручень и с усмешкой смотрел на вцепившегося в борт корзины молодого парня. Тот, своим глазам не веря, смотрел на убегающую вниз землю, на шустро разматывающийся внизу барабан с привязным тросом.

– Держите. – Я протянул Ренскому уже знакомый ему бинокль. – Когда вам в следующий раз придется взглянуть на все с высоты в полтораста саженей?

– А можно выше? Ведь летают же? – Вцепившись одной рукой в поручень, не отрываясь от бинокля, спросил корнет.

– Можно, но сложнее. Много сложнее. Купол надо шить из специально обработанной ткани, наполнять его не горячим воздухом, а хотя бы светильным газом, тогда можно и взлететь повыше и лететь достаточно далеко. Это очень дорого и непросто. Но возможно. – Я улыбнулся, глядя на побледневшего парня. Корнет не из робких, в гвардейских гусарах таких просто нет, но здесь непривычно, потому и страшно. Еще бы, неслабо так дунуло ветерком, канат натянулся, нас мотнуло. Сейчас болтаемся как коза на привязи, туда-сюда. Но ничего, корнет держится молодцом. Даже бинокль не выронил.

О, а вон питерский писака, корреспондент какой-то столичной газеты. Не самой большой, скорее даже скандальной, но что-то строчит, старается. Народу прибавляется, смотрят. Ну а что, бесплатное развлечение. Я установил на треногу свой фотоаппарат и сделал пару снимков. Попробую, может получатся, момент я выбирал когда не дергало. Потом подумал и снял Ренского, на фоне горелки и строп. Далеко за ним поднимались горы. Нормальный снимок должен выйти, порадую человека. Впрочем, пора спускаться.

Что-то звонко щелкнуло, от корзины полетели щепки. А внизу, в одном из дворов, вспухло дымное облачко, а следом еще одно. На этот раз пуля (в нас стреляют, чтоб их!) пробила купол шара чуть выше горелки. Хлопнули долетевшие до нас звуки выстрелов, а оба стрелка схватили другие ружья. Точнее, штуцеры; так стрелять на такую дальность можно только из нарезного оружия.

– Держитесь! – Рявкнул я корнету и, перевесившись через борт корзины, одним движением ножа перерезал привязной канат. Шар весело скакнул, как освобожденный с цепи пес, и радостно полетел на запад. Этим я сбил прицеливание любителям пострелять по воздушным целям, пули прошли правее нас. А я тем временем потянул за открывающий клапан шелковый тросик.

– Держитесь, корнет, мы падаем! Но падаем целенаправленно, так что без паники! – Шар резко пошел вниз, а я обрезал крепежи керогаза и выкинул его вниз. Как раз пролетали над каким-то полуразрушенным дворцом, тут таких груд саманного кирпича хватает. Не то, чтобы мне был опасен керосин или что-то еще, но вот не хотелось бы тушить корнета, так что… внизу вспух яркий огненный комок, хорошо полыхнуло на раскаленной горелке.

Впрочем, гусар явно взбодрился, при виде приближающейся земли и приготовился к драке, проверив капсюль на пистолете и подвигав саблю в ножнах. Глядя на него, проверил свои пистолеты и я, хотя в то, что на земле сразу встретим неприятеля – не верю, тот дворик остался далеко. Хорошо, что мы вылетели за пределы города; плохо, что падаем в чье-то поместье. Причем, судя по всему, как раз на женскую половину. Ладно, разберемся.

И под визг разбегающихся женщин наша корзина плюхнулась практически идеально посредине большого цветника, а сдувающимся куполом успешно накрыло подбегавших охранников.

– С приземлением, корнет, – вылез из-под корзины я и за руку вытащил постанывающего Ренского из-под нее же. Пока вытаскивал фотоаппарат, охранники выползли в половинном количестве из-под купола. А в сад величаво вошел какой-то вельможа в солидном таком халате, очень серьезно расшитом золотом. Не сильно беднее, чем у хана или эмира, – важная шишка…

– Вассалом алейкум. Меня зовут Захар-бай, мой друг русский офицер корнет Ренский. – Я вежливо поклонился, как равный равному. Ренский скопировал мой поклон. – Прошу прощения, что потревожили ваш покой, но из-за происков неприятелей наш аппарат упал на двор вашего дома. Еще раз прошу прощения. Мы готовы компенсировать испуг ваших женщин и помятые цветы, скажите сколько мы должны вам заплатить?

Вельможа внимательно поглядел на нас, на валяющийся на боку потерпевший катастрофу шар, на выглядывающих из-за створок дверей женщин, усмехнулся и чуть поклонился сам, прижав руку к сердцу.

– Я – Мехмед-бай, хозяин этого скромного дома, прошу вас принять мое приглашение откушать со мной. Ибо гость в дом – радость в дом. А тем временем я отправлю слуг, ваши люди приедут забрать вас и ваше имущество, уважаемый Захар-бай.

К моему удивлению Мехмед-бай привел нас в небольшой внутренний садик с прудом-хаусом, в котором плавали здоровенные карпы-кои, и невысоким айваном около прудика, так сказать, подиумом для отдохновения. На айване, кроме обязательных ковров, стоял невысокий столик, на который и стали собирать перекус, так сказать. Судя по всему, хозяин этого гостеприимного поместья готовился хорошенько пообедать. Потому как если пирожки-самсу еще можно считать перекусом, то вот плов это уже серьезно. Хороший плов готовится долго, это блюдо не очень любит суету. А здесь плов просто роскошен, во рту тает от рисинки до распаренного мяса. Запивкой к нему идет просто прекрасный шербет, кстати, турецкий. Кисленький такой состав из сока лимона, граната, сложного комплекса специй, в котором едва-едва отдается острый вкус перца-чили. Ну да, здесь такой выращивают, просто называют по-другому. Хорошая вещь, надо сказать.