Ирина Матлак - Прислуга в гостинице духов [litres]

– Как это она снизошла до простых смертных? – вслух удивилась Аленка. – Никогда их ни в грош не ставила!

– Ее сестра в Большом Доме осталась, – негромко ответила Аня. – Наверное, человеческое общество для нее оказалось предпочтительнее.

Словно услышав нас, Джея резко обернулась, мазнула равнодушным взглядом, заставив покрыться мурашками от макушки до самых пят, и снова обратила взгляд на ребенка, протягивающего ей начатую плитку шоколада.

Тем временем у соседнего дома разворачивалось целое представление: какой-то дедок в смешных клетчатых штанах, видимо очень радуясь гостям, выносил им все содержимое холодильника.

Вот она: широкая славянская душа! Просили сладости? Нате вам, пожалуйста, целую банку варенья! И еще одну. И еще, побольше, чтобы уж наверняка! А еще колбаску на всякий случай и маринованные огурчики.

От такой щедрости ошалела не только я. Дух, кому предназначалась вся эта еда, буквально лишился дара речи и изумился настолько, что у него материализовался пушистый лисий хвост. И снова, на всеобщее счастье, никто посторонний этого не заметил – видать, дедок оказался еще и подслеповатым.

Эти полчаса однозначно были обречены переместиться в копилку моей долгосрочной памяти, чтобы я время от времени могла к ним возвращаться. Очень уж яркими, насыщенными и своеобразными оказались пережитые мгновения!

Обратно в Большой Дом участники шествия возвращались, как и подобает порядочным людям, пешком, а внутрь входили через дверь. Уж не знаю, была ли использована какая-то магия, или сами духи умели, сохраняя материальность, становиться незаметными, но исчезающая внутри заброшенного дома толпа внимание не привлекла. Вновь слившись с гостями, мы тоже вошли в гостиницу, и только в этот момент я обратила внимание, что на плечах Ани сидят ее летучие мышки.

– А как же шум и яркий свет? – не могла не поинтересоваться я.

– Сегодня ночь особая, – ответила ведьма, любовно погладив своих питомцев. – Они по-другому все чувствуют.

Ночь и впрямь была особой. Я уже давно знала, что Самайн окажется незабываемым, но реальность все же сумела превзойти ожидания. И дело было не только в созданной атмосфере, даже не в мелькающих повсюду духах, а в той самой волшебной энергии, напитавшей каждую частицу воздуха. Граница между мирами истончилась, позволив чудесам прогуляться по обычным городским улицам, опуститься на крыши и приоткрыть завесу удивительных тайн простым смертным.

Перед тем как идти в главный зал, я по привычке заглянула к Наблюдательнице, чтобы угостить ее тыквенным пирогом. И была очень удивлена, застав ее не в излюбленном темном углу, а прямо в центре подсобки – рядом с лучом впущенного мною света!

– Самайн, – прошелестел ее негромкий голос. – Этой ночью я могу выходить из абсолютной темноты…

Честное слово, я едва не прослезилась и от того, что было сказано, и от того, как это было сказано. Я так жалела Наблюдательницу, из-за того что она, единственная, проведет праздник в угрюмом одиночестве, а тут оказалось, что и для нее существует пускай небольшая, но все-таки радость.

Получив благодарность за тыквенный пирог, я ушла, оставив дверь приоткрытой.

Настроение было просто потрясающим, хотелось немедленно начать петь, танцевать – делать хоть что-нибудь, чтобы его выплеснуть! И я отправилась в зал, где к этому времени началось представление. Специально приглашенные духи устроили концерт, где как раз таки пели, танцевали и демонстрировали другие свои умения. Парили в калейдоскопе горящие тыквы, а вместе с ними парили и духи, взмывающие под потолок и танцующие вместе с участниками концерта. Они разбивались на группы и пары, водили хороводы, и не присоединиться к ним казалось просто невозможным.

Поскольку летать я не умела, пришлось ограничиваться полом. И это, скажу я вам, ничем не уступало пляскам в воздухе! Все работники собрались вместе и зажигали не хуже духов под сменяющие друг друга динамичные композиции. Пока танцевала, взглядом я выискивала Германа, но ни его, ни Тэйрона, ни Кирилла нигде видно не было. Одна часть меня помнила о нависшей над Большим Домом опасности, но другая была слишком восхищена происходящим, чтобы от него отказаться.

Я не пила ни грамма алкоголя, но мысли сделались невесомыми, точно перышки, а меня саму наполняли легкие воздушные шарики. Да я и сама стала такой – легкой, невесомой, наполненной неповторимой энергией этой ночи.

Наверное, именно из-за рассеянности и затуманенности сознания я упустила момент, когда меня крепко обняли сзади. Это объятие органично вплелось в канву праздника, дополнило мои чувства, придав им недостающих оттенков, и я охотно расслабилась, позволяя привлечь себя еще ближе.

А потом в один момент опомнилась и, круто развернувшись, наткнулась на взгляд знакомых голубых глаз.

– Повторяешься, – поддела я Германа, обвив руками его шею.

– Люблю появляться неожиданно, – негромко произнес он, практически касаясь моих губ. – Ты сегодня оделась в костюм стрекозы?

– Я возмущена! – Мое негодование было почти искренним.

– Феи?

– Очень возмущена!

– Понял, ты перламутровый жук.

Я уже была готова взорваться, когда этот невыносимый человек прислонился своей колючей щекой к моей и прошептал, обжигая дыханием ухо:

– Ты самый прекрасный безымянный из всех, с какими мне приходилось сталкиваться. И, как безымянноборец, я просто обязан взять тебя в плен.

– Разве не уничтожить? – буквально расплавившись от его близости, так же шепотом спросила я.

– Еще никому не удавалось подчинить безымянного. – Музыка сменилась на медленную, и мы незаметно перешли на танец. – Хочу стать первым.

Слова прозвучали несколько двусмысленно, но этим вечером я была слишком раскованной для того, чтобы испытывать даже долю смущения. В ответ только выразительно приподняла бровь, как бы говоря мимикой и взглядом: ну попробуй!

Наш танец оказался таким же, как и эта ночь, – волшебным. Было что-то чарующее и в неспешных движениях, и в нотах звучащей музыки, и в светящихся рожицах фонарей-тыкв, вышедших из-под моих рук. Пахло чем-то сладковатым, и этот запах перемешивался с ароматами разнообразных духов, а еще – табачного дыма, исходящего от Котика, который свободно перемещался между развешанными по залу картинами.

Хотелось, чтобы эти мгновения длились бесконечно, но, как и все хорошее, они пролетели быстро. После поставили еще один медленный танец, однако мы его уже не застали. Герман сказал, что ему нужно идти к Тэйрону, и я, как планировала, вызвалась идти вместе с ним. Аня с Аленкой были слишком увлечены празднеством, чтобы заметить мой уход, и единственным, кто обратил на него внимание, стал Котик, промурлыкавший из висящей у выхода картины: