Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

Пророчества никогда такого не касались. По самой своей природе они воспевали гордость народа за себя и будущие великие свершения. Впрочем, Хумброллу Тору удалось раз или два обратить их себе на пользу.

Жаль, что его не стало… Я бы лучше стоял подле него, чем на его месте. Я бы…

У Тлена перехватило дыхание. Он поднял голову, положил ладонь на утрамбованную землю и медленно закрыл глаза.

Ах, Хетан… дети мои… простите меня.

Имасс поднялся и повернулся к соседнему костру.

– Бакал.

Воин поднял голову.

– Вождь?

– Достань кинжал и подойди ко мне.

Воин повиновался не сразу, но все же поднялся и вытащил из ножен охотничий кинжал. Осторожно и неуверенно подошел.

Мои воины… довольно крови было пролито.

– Всади кинжал мне прямо под сердце. Когда я упаду, закричи что есть мочи: «Тлен мертв! Онос Т’лэнн убит! Наш Военный вождь погиб!» Ты меня понял, Бакал?

Воин испуганно отшатнулся назад. Слова Тлена услышали другие и начали подбираться ближе.

Имасс снова приблизился к Бакалу.

– Скорее! Если тебе дорога твоя жизнь и жизнь твоих сородичей, ты должен убить меня. Сейчас же!

– Вождь! Я не стану…

Тлен схватил Бакала за правое запястье.

Воин вскрикнул и попытался вырвать руку, но имасс был сильнее. Он подтянул Бакала к себе.

– Обязательно закричи про мою смерть. Это твоя единственная надежда…

Бакал попытался разжать пальцы, но Тлен крепко обхватил их своей широченной ладонью. Другой рукой имасс подтягивал кинжал все ближе.

Клинок коснулся кожаного доспеха Тлена.

Взвыв, Бакал изо всех сил дернулся назад, но тщетно. Ноги у него подкосились, и он упал на колени. Локоть с щелчком вывернулся внутрь. Воин застонал.

Сэнаны, до этого стоявшие неподвижно, бросились к ним.

Тлен их опередил и вогнал кинжал себе в грудь.

Резкая, слепящая боль. Он отпустил Бакалово запястье, пошатнулся и посмотрел на торчащую из груди рукоятку.

Хетан, любовь моя, прости меня.

Вокруг поднялся шум: одни кричали от ужаса, другие от непонимания. Бакал наконец поднял голову и встретился взглядом с Тленом.

Имасс утратил дар речи, поэтому умолял одними глазами: «Прокричи о моей смерти! Духи меня поберите, кричи же!» От накатившей слабости он потерял равновесие и больно упал на спину.

Смерть. Он уже позабыл ее горький поцелуй. Столько лет…

Но я познал дар. Я вдыхал легкими воздух… после… после вечности в пыли. Сладкий воздух любви… а теперь…

Сверху склонились выкрашенные белым лица, на фоне ночи казавшиеся костяными.

Черепа? Ах, мои братья… Мы лишь пыль…

Пыль, да и только…

Со стороны сэнанского лагеря донеслись крики «караул!». Марал Эб с руганью поднялся и ясно увидел часовых, которые бежали к кострам.

– Боги, чтоб их! Нужно нанести удар…

– Слушайте! – крикнул разведчик. – Вождь… Послушайте, что они кричат!

– Что?..

И он услышал. Сначала даже не поверил своим ушам. Неужели это правда? Сэнаны взяли дело в свои руки?

Еще бы! Они ведь Белолицые!

Марал Эб воздел свой меч в воздух и проревел:

– Барахны! Слушайте своего вождя! Убрать оружие! Предатель мертв! Онос Т’лэнн убит! Идемте же к братьям!

В ответ раздался многоголосый рев.

Они вышлют кого-нибудь навстречу, так просто они не уступят. Что ж, возможно, я пролью чью-нибудь кровь этой ночью. Долго они меня не задержат, ведь я Марал Эб, убийца сотен.

Путь открыт.

Открыт.

Вождь барахнов повел воинов в лощину.

За своей наградой.

Хетан проснулась посреди ночи. Она невидяще смотрела перед собой, пока распахнутые глаза не заволокло слезами. В юрте было душно, темнота давила, будто саван. Муж мой, мне приснилась, как твоя душа… как она коснулась моих губ. Всего на мгновение, а потом могучий ветер унес ее прочь.

Я слышала твой крик, муж.

Какой жестокий кошмар, любимый.

А теперь… В воздухе пахнет пылью и затхлым мехом. Во рту привкус старинной смерти.

Сердце в груди билось гулко и тяжело, как погребальный барабан, замедляясь с каждым глубоким вдохом. Этот вкус, этот запах … Она провела рукой по губам и ощутила на них песчаную крошку.

О любимый, что случилось?

Что случилось…

С моим мужем… отцом моих детей… Что с ним?

Она хрипло выдохнула, прогоняя непрошеный страх. Какой жестокий кошмар.

Снаружи спальни тихо заскулил пес, а следом захныкал и заревел сын.

И Хетан осознала правду. Жестокую правду.

Притаившись в высокой траве, Ралата рассматривала фигуры, собравшиеся вдалеке у костра. За все время ни одна их них не пошевелилась. Лошади, однако, тянули привязь, и даже с такого расстояния Ралата чуяла их ужас. Чего они так боялись? Угрозы нигде не было, в какую сторону ни глянь.

И все же странно, что ни одна из ее сестер не проснулась. Они вообще не двигались.

Недоумение сменилось тревогой. Что-то не так.

Ралата оглянулась на оставленную в лощине лошадь. Та стояла спокойно. Подобрав оружие, Ралата осторожно поползла вперед.

Хессанрала, конечно, была молодой и упрямой, но свое дело знала не хуже любого другого воина из ахкратов. Она уже должна была вскочить и молча жестами раздавать приказы. Что там шевелится между лошадиных копыт – змея? Чей это запах несет ветер?..

Нет, что-то определенно не так.

Подобравшись на десять шагов, Ралата почуяла запах желчи, внутренностей и крови.

Похолодев, Ралата подползла ближе. Все ее сестры были мертвы. Она не сумела их защитить. Но как?.. Какой убийца смог неслышно напасть на пятерых баргастских воительниц? Едва стемнело, Ралата подобралась ближе к сестрам и наблюдала, как они разбивают лагерь, обтирают лошадей, ужинают, как Хессанрала пускает по кругу мех с пивом. Часовых не выставили, явно полагаясь на то, что лошади почуют опасность. Однако Ралата не спускала с лагеря глаз и даже заметила, как лошади встревожились.

Помимо запаха смерти, была в воздухе какая-то маслянистая горечь, навевающая мысли о змеях. Ралата смотрела, как ведут себя акриннайские лошади – нет, не гады в траве напугали их. Они вскидывали головы, водили ушами из стороны в сторону, закатывали глаза.

Ралата подобралась к костру. Сушеный навоз горел жарко, но тускло и быстро распадался на тлеющие кирпичики. В неясном свете поблескивали лужи крови и вспоротые до мяса трупы.

Тут явно работали не ножами. Нет, такие раны оставляют когти крупного зверя. Медведь? Тигр? Но тогда почему он не оттащил хотя бы одно тело… чтобы сожрать? Почему не тронул лошадей? И почему все-таки Ралата ничего не видела? Не услышала ни единого предсмертного вскрика?

Тела вспороты от горла до живота, ребра будто разрезали мечом – или это и были не когти, а мечи? Ралата вдруг вспомнила, как много лет назад, на далеком континенте, который они когда-то звали домом, видела огромных мертвых двуногих ящеров. К’чейн че’малли, выстроившиеся молчаливыми рядами у стен города под названием Коралл. Их лапы заканчивались не ладонями, а клинками… однако Ссадин убили другим оружием. Откуда тогда это воспоминание?