Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

Он был чувствительным и склонным к всепрощению; и близняшки, зная это, впивались в него, как пираньи. И не в том дело, чтобы Стави и Стори были крайне бесчувственными – как все девочки их возраста, они просто не забивали себе голову. Если они хотели чего-то, то шли на все, чтобы это получить.

Разумеется, еще до совершеннолетия жизнь в племени белолицых баргастов выбьет из них эту дурь или хотя бы подавит чересчур злобные импульсы – это необходимо для достойной жизни.

Стори первая заметила приближение Хетан; мрачное выражение глаз матери вызвало внезапную вспышку ужаса и злобы на миленьком круглом личике девочки. Она постучала кончиками пальцев по плечу сестры, и Стави, вздрогнув от прикосновения, сама увидела Хетан. Через удар сердца они уже неслись прочь, как пара горностаев, а приемный отец изумленно глядел им вслед.

Хетан подошла к нему.

– Любимый, рядом с ними ты тупеешь, как бхедерин.

Онос Т’лэнн заморгал и вздохнул.

– И все же, боюсь, я расстроил их. Не могу сосредоточиться – они так быстро стрекочут, прямо задыхаются, – и не могу понять, о чем они и что им надо.

– Что бы там ни было, главное, что это их только портит еще больше. Но я прервала их осаду, Тлен, чтобы сообщить, что вожди кланов собираются… ну те, кому сообщили. – Она помолчала. – Муж мой, они обеспокоены.

Даже эта новость едва пробила кокон печали, которым Тлен окутал себя после ужасной смерти Тока Младшего.

– И сколько кланов никого не прислали? – спросил он.

– Почти треть.

Он нахмурился, но промолчал.

– В основном с крайнего юга, – продолжала Хетан. – Вот почему здесь поговаривают, что они взбунтовались – потеряли свой путь, свою волю. Что сломались и разбрелись по королевствам; воины нанимаются охранниками и сторожами в Сафинанд и Болкандо.

– Ты сказала «в основном», Хетан. А что остальные?

– Дальние кланы, те, кто рассеялись – кроме одного клана. Гадра, которые нашли значительное стадо бхедеринов в промежутке между Акрином и Оул’даном – достаточное, чтобы кормиться какое-то время…

– А вождь клана гадра – Столмен, да? Никогда бы не заподозрил его в вероломстве. И какова вероятность бунта в тех краях? Им некуда было бы идти – бессмыслица.

– Ты прав, смысла нет. Надо было поговорить с ними. Ты должен встретиться с вождями кланов, Тлен. Им следует напомнить, почему мы здесь.

Она всмотрелась в его мягкие карие глаза, потом отвела взгляд. Кризис, понимала она, гнездится не только в головах вождей кланов баргастов, но и в человеке, стоящем рядом. В ее муже, ее любимом.

– Я не знаю, – медленно, словно с трудом подбирая слова, сказал Тлен, – смогу ли помочь им. Поплечники были тверды в своих первых пророчествах и зажгли огонь, который привел нас сюда, но шли дни, и их языки словно усыхали, слова увядали, и я видел только страх в их глазах.

Хетан взяла мужа за руку и потащила за собой – за границу громадного лагеря. Они прошли пикеты, миновали окруженные рвами сухие отхожие места, и пошли дальше – на неровный участок жесткой земли, где совсем недавно, в сезон дождей, паслись стада.

– Мы должны были воевать против тисте эдур, – сказал Тлен, когда они поднялись на вершину хребта и уставились на далекие клубы пыли. – Поплечники с помощью ритуалов торопливо отыскивали проходы через Пути. Все белолицые баргасты затянули пояса, чтобы купить транспорт и провизию. Мы спешили за Серыми мечами.

Он снова помолчал и сказал:

– Мы искали не того врага.

– Не сыщешь славы, сокрушая сокрушенный народ. – Хетан ощутила горечь во рту от собственных слов.

– Или тех, кого притесняет кто-то из своих.

По этому поводу шли жестокие столкновения. Несмотря на то что Онос Т’лэнн был единодушно избран Военным вождем после трагической гибели отца Хетан, он почти немедленно оказался в ссоре со всеми вождями кланов. Война против Летерийской империи была бы несправедливой, несмотря на гегемонию эдур. Не только летерийцы не были их врагами, но даже сами тисте эдур, склонившиеся в ужасной тени своего императора, похоже, не имели никакого отношения к тем древним эдур, которые охотились на баргастов много поколений назад. Сама мысль о мщении, о возобновлении войны внезапно стала кислой, и Тлен, имасс, не чувствующий гноящейся в душе баргастов раны и глухой к ярости пробудившихся богов баргастов… что ж, он был нетерпим к тем, кто так стремился проливать кровь.

Поплечники уже совершенно расходились в своих предсказаниях. Пророчество, казавшееся таким простым и понятным, вдруг замутилось, посеяв такие разногласия среди провидцев, что даже их предполагаемый лидер, Кафал – брат Хетан – не в состоянии был сплотить шаманов. Так что свара между Тленом и вождями была ни к чему; и они ничем не могли помочь.

Кафал постоянно путешествовал от племени к племени – Хетан не виделась с братом месяцами. Если ему и удалось где-то исправить ситуацию, она о таком не слышала; даже в поплечниках этого лагеря она ощущала растущую тревогу и горькое нежелание говорить хоть с кем-то.

Онос Т’лэнн не желал обрушивать белолицых на Летерийскую империю; и его воля одерживала верх до того рокового дня, когда пал последний из оул’данов – когда умер Ток Младший. И не только клан Хетан – сэнаны – всполошился, проснулся и темный голод сестры Тлена, Килавы.

Хетан очень не хватало этой женщины; и горе ее мужа усугублялось отъездом той – можно было счесть, что она бросила Тлена в тяжелую минуту. Однако Хетан подозревала, что, став свидетельницей смерти Тока – и того, как потрясен брат, – Килава по-новому увидела эфемерность любви и дружбы и решила заново пересмотреть собственную жизнь. Возможно, это слишком эгоистично, несправедливо и ранит брата, уже страдающего от потери.

Да, Килава заслуживает хорошей оплеухи по своей изящной головке; и Хетан поклялась, что врежет ей при следующей встрече.

– Я не вижу врага, – сказал ей муж.

Она кивнула. Да, именно это и баламутило ее народ, и люди смотрели на Военного вождя. Ждали указаний, ждали цели. А он не давал им ничего.

– У нас слишком много молодых воинов, – сказала она. – Воспитанных в древних традициях боя, желающих напоить свои мечи кровью, – ведь резня полуразбитой, истощенной летерийской армии не могла разжечь аппетит воинов нашего клана, но могла разбудить зависть и междоусобицу всех со всеми.

– У имассов все было проще, – сказал Тлен.

– Да вздор!

Он бросил на нее взгляд и снова отвернулся, поникнув.

– У нас ведь была цель.

– Вы вели нелепую войну с врагом, который вовсе не хотел воевать с вами. И вместо того чтобы признать несправедливость того, что творите, вы затеяли Ритуал Телланн. Прекрасная увертка, хоть и довольно безумная . Что такого страшного в том, чтобы признать свои ошибки?