Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

– Будем надеяться, – заметил Танакалиан, – что они намерены обращаться с нами достойно.

– А если нет, они пожалеют о своем безрассудстве.

Три легиона, восемнадцать когорт и три роты снабжения. Пять тысяч братьев и сестер наземных войск. Остальные легионы будут двигаться на Престолах Войны по малоизведанным водам вдоль южного берега, к Пеласийскому морю. И адъюнкт, и Кругава были согласны, что «Выжженным слезам» нужна поддержка. Учитывая скудность ресурсов на Пустоши, Охотники за костями пойдут независимо, севернее других сил – хундрильской конницы и изморской пехоты. Они пойдут на восток параллельными путями, примерно в двадцати лигах друг от друга, пока не достигнут границ первого королевства по ту сторону Пустоши.

Танакалиан прекрасно знал: Кругава уверена, что их ожидает священная война – единственная цель их существования; и на этих чужих землях Серые шлемы обретут славу, завоюют героическую победу на службе Волков Зимы. Танакалиан был согласен с таким пониманием цели, будущей судьбы, и тоже не боялся войны. Они были обучены насилию и клялись перед письменами истории, вырезанными на полях сражений. Мечом и железной волей они изменят мир. Такова правда войны, сколько бы мягкотелые дураки ни мечтали об обратном, о мире и гармонии между народами.

Мечты романтиков неизбежно кончаются укусом гадюки, хоть они не желают этого. Надежда и вера сочатся сладчайшим нектаром, в итоге обращаясь в смертельный яд. Танакалиан прекрасно знал, что почти все добродетели уязвимы. Их легко извратить, можно развернуть в руках носителя. Нужен самообман, чтобы насаждать справедливость в мире, которому ничего не нужно, в котором сама реальность насмехается над праведниками полным безразличием.

А война сметает подобные игры. Она чиста и безжалостна в своей жестокости. Справедливость является с привкусом крови – сладким и горьким; так и должно быть.

Нет, он ничего не расскажет Смертному мечу о последних испуганных словах Дестрианта, о его постыдной панике, о пронзительных предупреждениях. Ведь подобные провалы никому не помогут.

Однако Танакалиан поклялся себе хранить внимание и настороженность, никому не доверять и подозревать любого чужака в предательстве.

Ран’Турвиан был слишком стар для войны. Его жизнь забрал страх – это я видел ясно. Он был слеп, скатился в безумие. В пустую болтовню. Это было так… недостойно.

Авары уперлись в дно в сотне шагов от линии прилива. Нагруженные солдаты ковыляли почти по колено в грязи через тучи мух, пока гребцы пытались стащить лодки на свободную воду, чтобы вернуться к стоящим на якоре Престолам Войны.

Начинался долгий день.

– Ну что ж, – пробормотал канцлер Рава, прочитав зашифрованное послание, – наш дражайший король, похоже, довел наше любимое королевство до королевской заварухи.

Перед стариком расхаживал из угла в угол большой палаты шатра Авальт. Он догадывался о большей части содержания пергамента в руках Равы. Замечание канцлера, если говорить начистоту, не соответствовало действительности. В «заварухе» был виноват вовсе не король Таркульф. Она целиком стала результатом некоторых стычек между слугами канцлера и, увы, самого завоевателя Авальта.

– Сейчас необходимо определить, – сказал он голосом, еще хриплым от тирады, произнесенной недавно перед избранными агентами и шпионами, – каковы истинные отношения между нашими изморскими друзьями и этими хундрильскими бандитами.

– Верно, – согласился Рава. – Однако нужно помнить, что изморцы придерживаются непомерно раздутых представлений о чести. Как только мы представим им нашу версию внезапного, коварного буйства хундрилов… как только расскажем о зверском убийстве сотен, а то и тысяч невинных… – Он улыбнулся. – Уверен, мы с облегчением увидим, как Смертный меч с негодованием отвернется от них.

Авальт согласно кивнул.

– И тогда я смогу ударить своими силами по хундрилам, не беспокоясь об изморцах.

Рава, не глядя своими бледными глазами на Авальта, спросил:

– А разве есть повод для беспокойства, завоеватель? Разве нам не хватит военной мощи, чтобы уничтожить и тех и других в случае необходимости?

Авальт застыл.

– Разумеется, канцлер. Но вы же не забыли последние данные разведки из Летера? Через наше королевство собирается пройти третья армия этого союза. Вероятно, мы можем справиться со всеми тремя. Но ужасной ценой. Далее, мы пока не знаем, какое соглашение заключили летери с этими малазанцами – мы можем оказаться втянутыми в ту войну, которой всеми силами старались избежать…

– И в результате вскроется наша хитрость в отношении наших мнимых союзников – сафинандцев и акриннаев.

– Упомянутая хитрость делает очевидным предательство, которое вы замыслили – если вдруг не сможем поддержать их. Одно дело давать обещания, только чтобы бросить союзников на поле боя, – а если мы не можем занять земли этих союзников после того, как их армии будут разбиты, тогда все окажется напрасным.

– Просто предположим, – сказал Рава, – что летерийской угрозы больше не существует, и тогда великому Болкандскому союзу не нужно показывать свои бумажные клыки. В худшем случае нам будут противостоять три разрозненные армии, идущие каждая своей дорогой через наше королевство. Одна их них сейчас крепко дала нам по носу, но, скорее всего, хундрилы, утолив жажду крови, торопливо отошли. Со своей добычей они устремятся на Пустошь. Естественно, это будет роковая ошибка: нам достаточно двинуть несколько легионов вашей Третьей Регулярной и занять пограничные форты и укрепления – тогда жалкие остатки хундрилов, которые приползут обратно, не будут представлять никакой угрозы. – Он поднял палец. – Нужно объяснить нашим командирам, какую выгоду мы можем получить от хундрильских рабов.

– Разумеется.

– В результате нам остаются изморцы и малазанцы – по всем оценкам, и те и другие вполне цивилизованны. Их, конечно, огорчит произвол хундрилов, и они даже будут чувствовать некоторую ответственность. А то и предложат какие-то репарации.

Авальт перестал расхаживать и теперь стоял, уставившись на канцлера.

– А что тогда насчет засады, которую мы планировали на перевале?

– Пока что я бы посоветовал не снимать ее, завоеватель. По крайней мере, до тех пор, как увидим реакцию Смертного меча на новости о хундрилах и их неоправданных набегах.

– Полагаю, вы заверите Смертного меча в нашей преданности ей и Серым шлемам, – сказал Авальт. – И в нашей уверенности, что действия варваров – хоть союзников, хоть нет – предугадать невозможно. И что мы в любом случае считаем изморцев ответственными.

Рава согласно кивал.

– И исходя из всего сказанного, то, что мы выстраиваем свой эскорт в оборонительный порядок, просто свидетельствует о нашей… врожденной осторожности.