Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

И на следующий день в тронном зале все славили нового императора — Мерзопака Тридцатого. Довольно ухмыляясь, злой волшебник уселся на трон, поправил корону… и обомлел от ужаса.

В дверях стояла великанская фигура с кожей цвета старой бронзы и черными как смоль волосами.

— У тебя на голове моя корона, — раздался гневный голос. — Сними ее немедленно.

— Наш Властелин вернулся! — раздался радостный хор. — Вечная слава Темному Властелину!

Портретики Мерзопака тут же полетели на пол, и прихвостни стали ожесточенно их топтать. Бельзедор аж прослезился, глядя на это приятное лизоблюдство. Такими и должны быть прихвостни.

— Предатели! — взвизгнул Мерзопак.

Он спрыгнул с трона, швырнул под ноги алхимическую петарду — и исчез в розовой вспышке. Тут же возник за спинами прихвостней — и помчался прочь.

— Ты никогда не будешь править Империей Зла, Мерзопак! — крикнул ему вслед Бельзедор.

— Это мы еще посмотрим, Бельзедор! — огрызнулся Мерзопак, придерживая спадающую корону. — Это мы еще посмотрим!

Дослушав, Янгфанхофен и Дегатти переглянулись. Волшебник постучал пальцами о стойку, демон налил ему еще стопку виски.

— Честно признайся — сильно приврал? — спросил Янгфанхофен, наливая и Бельзедору.

— Ни единого слова, — заверил Темный Властелин. — Только чистая правда.

— Ну-ну, ну-ну…

— Говоришь, эти звездные странники хотели превратить Парифат в свою крепость? — задумчиво спросили Дегатти. — Это что же получается, ты… спас наш мир?

— Никого я не спасал, — возразил Бельзедор. — Я частично перебил, частично прогнал благородных небесных рыцарей, которые хотели защитить наш мир от злых завоевателей.

— Но злые завоеватели на нас так и не напали?

— Конечно. Им-то Парифат и даром не сдался.

— Ну надо же… А сколько тогда было лет Мерзопаку Тридцатому?

— Около тридцати. Не помню точно. А что?

— Да просто… Я так понимаю, как минимум один сын у него тогда уже был?

— Нет. Женился и завел детей он позже. Почему ты так решил?

— Ну как же… раз Мерзопаки все еще тебе служат, династия не прервалась. Я и подумал…

— А почему она должна была прерваться?

— Я тоже не совсем понял, — подал голос Янгфанхофен, отвлекшийся на другую гостью — стройную даму под черной вуалью.

— Так, подожди, — поморщился Дегатти, глядя на янтарную жидкость в бокале. — Возможно, я просто уже слишком много выпил. Никак не могу сообразить — ты что, не убил потом Мерзопака?

— За что? — изумился Бельзедор.

— Ну… он пытался украсть твой трон.

— И что?

— Не знаю… я бы обиделся.

— Ты слишком мелок, Дегатти. Я Темный Властелин. Большая часть мира хочет меня прикончить — и многие пытаются. И ограбить тоже пытаются… в том числе ты. Если бы я мстил каждому, кто когда-то чем-то меня обидел, от Парифата давно остались бы руины.

— Воистину, брат, — хмыкнул Янгфанхофен, налив даме коктейль и вернувшись к волшебнику и титану. — Кстати о мести. Если хотите, я расскажу вам историю о мести воистину страшной…

1185 год Н.Э., Паргорон, Башня Душ.

Эта история началась с того, что барон Арбутази умер. Почил во цвете лет. Скоропостижно скончался. Перестал коптить небо. Ушел на Кровавый Пляж.

С баронами Паргорона такое редко случается. Они не так могущественны, как демолорды, но все равно убить их очень сложно. А своей смертью демоны не умирают.

Но иногда они все-таки перестают жить. И радостные родственники начинают традиционные хлопоты вокруг освободившегося титула.

У большинства гхьетшедариев много наследников. За свою жизнь они успевают наплодить прорву ублюдков — а они все тоже демоны и тоже не умирают своей смертью. Паргоронская чаша давно бы переполнилась, если бы не разумный механизм самоконтроля популяции.

— Это ты сейчас так обтекаемо назвал то, как вы режете друг друга? — хмыкнул Дегатти.

В Паргороне действуют те же наследственные принципы, что и на Парифате. Если покойный оставил завещание — исполняется последняя воля. Если не оставил — наследство переходит к ближайшему родственнику. По этой самой причине большинство демонов старается не иметь однозначного наследника. Зачем давать любимому отпрыску такой весомый повод выпустить тебе потроха?

— Кстати, угощайтесь, — сказал Янгфанхофен. — Расстегаи с потрошками.

Счет в Банке Душ переходит по обычным правилам. Даже если это счет демолорда. Но титулы четвертого сословия… они иногда бывают… как бы это выразиться…

— Этот айчап решил напоследок трахнуть мне мозг! — раздраженно произнес Каген, просматривая бумаги сквозь монокль. — И тебе тоже!

— А?.. Что?.. — сказал Хальтрекарок, отрываясь от скульптуры. — Так, это… м-м-м… ага, Микеланджело, «Голова фавна». Подари ее мне.

— Нет, — бросил Каген. — И я внимательно слежу за твоими руками… и ртом.

— Не знаю, зачем тебе подобное уточнять, — демонстративно отвернулся от скульптуры Хальтрекарок. — Так что там с его завещанием?

— Он… ну на, сам прочитай. Этот гедонистический дегенерат из вашей скорбной умом породы выдвинул… условие.

— Ты слишком груб, Каген, — покачал головой Хальтрекарок. — Мараул был вежливее. И всегда сразу предлагал мне чай, кстати.

Он принялся читать завещание. А Каген ходил вокруг него и думал, что только с баронами вечно какие-то сложности.

У гохерримов все просто. Кто убил вексиллария — тот и новый вексилларий. Если убил не гохеррим — они проводят чемпионат. Устраивают все сами, с музыкой и танцами. Гаштардарон лично всем руководит. Бушукам остается только приглядеть, чтобы передача счета прошла без осложнений.

У ларитр тоже все просто. Деся… девять колен, во главе каждого стоят две дамы — мать и дочь. Если умирает дочь — мать просто порождает другую. Если умирает мать, новой матерью становится дочь. Изредка, если она недостаточно сильна, ее поглощает другая ларитра и власть сменяется… в общем, тоже сами разбираются.

У кэ-миало вообще все замечательно. Пять Великих Умов, в случае гибели одного его место занимает самый умный из рядовых. А поскольку только кэ-миало и могут достоверно судить друг о друге, они опять-таки все делают сами, не вынося сора из своих пещер.

И бушуки все решают по-семейному, по-дружески. Чтобы называться банкиром, нужно управлять не менее чем одним процентом от общего душезапаса Паргорона, так что банкирами являются все бухгалтера демолордов, а также несколько дельцов, собравших огромное количество мелких счетов.

И обычно если гибнет банкир, то остальные просто собираются большой дружной семьей и начинают старую добрую игру — «Взятки, связи и компромат». Это как карточная игра, только гораздо интереснее.