Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Поддерживала только мысль, что скоро уже середина пути, а они пока не вляпались ни во что серьезное и не опаздывают. У Аматы оставалось еще четыре часа пятьдесят семь минут.

Не будь нужно идти так осторожно, проверять каждый коридор и прислушиваться к шагам монстров, они могли бы уже подходить к выходу. Но Руззлау не позволял торопиться. Неизмеримо опытней всех остальных, он замирал перед каждым этажом, кидал мячики и ореховые скорлупки, нюхал воздух.

На семидесятом этаже его чутье их спасло. Мячик просто упал посреди коридора, монстров тоже не было… и однако Руззлау запретил идти дальше. Приказал вернуться на семьдесят первый и спуститься по другой лестнице.

— Да ладно, здесь же нет ничего… — запротестовал было Ибрахим.

— Я возвращаюсь. Вы решайте сами, — двинулся назад Руззлау.

Амата и Эль пошли за ним сразу. Канэ промедлила, но потом тоже решила не спорить. Ибрахим же вздохнул, но оставаться один не захотел.

А едва они вышли из коридора, едва оказались на безопасной лестнице, как позади раздался разочарованный вопль. Пол вздулся, из него высунулся огромный язык… а на потолке разверзлась пасть.

— Я больше не буду с тобой спорить, — сглотнул Ибрахим, бросив взгляд через плечо.

Другой семидесятый этаж сюрпризов не преподнес. И шестьдесят девятый, и шестьдесят восьмой. Пятеро пленников без приключений спустились до шестьдесят пятого этажа, где Руззлау отметил ровно половину своего пути. В честь этого он позволил передохнуть еще минуту.

— Куда ты так гонишь? — спросил Ибрахим. — Полно еще времени.

— У меня — меньше всех.

На самом деле разница была всего в несколько минут. Но Амата понимала Руззлау. В отличие от них с Канэ и уж тем более Ибрахима он перенес целых три изменения. Четвертое либо убьет его, либо окончательно превратит в монстра.

К тому же даже Руззлау не знает, открыты ли врата. Он видел их, но только издали. Дойти не успел… а почему он не успел?..

— Почему ты просто не ушел в тот раз? — спросила Амата. — После изменения… почему ты вернулся?

— Перетасовка.

— А-а… а почему вы вышли прямо перед перетасовкой?

— Мы не успевали. Мы выходили несколько раз. Один из нас был ранен, мы ждали, пока он сможет идти. Потом был выбор — пойти сейчас или после перетасовки. Но после перетасовки мы бы потеряли друг друга. Мы решили рискнуть. Зря. Погибли все, кроме меня. А перетасовка отправила меня в мою комнату… с первого этажа… с первого этажа… я не дошел десять мродов… я видел врата…

Руззлау очень долго говорил, и его это будто истощило. Речь стала нечленораздельной, он перешел на щелканье и стрекот.

— Почему они погибли? — все же задала еще один вопрос Амата.

— Внизу больше.

— Чего больше?

— Всего. Ловушек. Чудовищ. Появляются испытания. А еще там носители зла.

— Носители зла?.. — переспросил Ибрахим, который очень внимательно их слушал.

— Да. Как те трое.

Пленники замедлили шаг. Они спустились уже на шестидесятый этаж… и здесь впервые увидели какую-то мебель в самом коридоре. Это их несказанно удивило.

Стол. Во всю ширь, от стены до стены. И за ним сидели три… человека, наверное. Три жирных лысых человека с крохотными глазками и огромными ртами. В чем-то они пугали даже сильнее монстров — потому что были вроде и людьми… но какими-то совсем неправильными. Неестественными.

— Предлагаю перестрелять их, — тут же предложил Ибрахим.

Канэ покрепче взялась за шоковую дубинку.

— Назад, — приказал Руззлау. — Вернемся, спустимся по дру… а, драммкхе!..

Лестницы сзади уже не было. Точнее, она осталась на месте, но ее заволокло той самой пеленой, что не пускала в некоторые комнаты и защищала от монстров. Чем-то вроде силового поля.

— Назад пути нет, — сказали толстяки хором. — Трое из вас играют с нами. Если хоть один выиграет — идите своей дорогой.

Пленники переглянулись. Амате такой ловушки еще не встречалось… и монстров. Впервые она встретила говорящих монстров. Ставящих условия монстров.

— Что это за место? — спросила она. — Что здесь происходит?

— Это коридор, душечка, — ответили толстяки. — А происходит здесь разговор. Наш с вами.

— Согласна с Ибрахимом, стреляй в уродов! — воскликнула Канэ, прикрывая собой Эль.

— Они не… — начал Руззлау.

Но Амата уже выхватила пистолет. Она выпустила три пули разом — в одну, вторую, третью головы…

…И ничего. Словно стреляла в жидкую грязь. Пули с чмоканьем прошли насквозь, а дырки тут же срослись.

— Как это не мило, — сказали толстяки. — Разве в гостях так себя ведут?

— Нам придется играть, — сказал Руззлау. — Когда я шел в первый раз, тоже были испытания. Без них я бы успел дойти.

Время безжалостно утекало, так что дальше пленники не спорили. Руззлау первым уселся за стол, секундой спустя — Амата и Канэ.

— Извините, в играх я плох, — промямлил Ибрахим.

Амата боялась, что сначала придется еще и усваивать правила. Вряд ли ей предложат что-то знакомое… а, нет, это просто корольки. До боли знакомая доска с черными и красными фишками.

— Любишь корольки, Амата? — усмехнулся монстр напротив. — Я тоже их люблю.

— Откуда ты знаешь?.. Что происходит?..

Амата бросила быстрый взгляд направо — перед Руззлау и Канэ стояли совсем другие доски. Перед Канэ вообще какие-то колбочки с подкрашенной водой.

— Твой ход первый, Амата, — сказал монстр любезно.

Она поспешно сделала ход. Думать было некогда — на стене безжалостно тикали часы. К счастью, в корольки она играла отлично, знала все тактики, а в детстве даже выиграла в школьном чемпионате.

— А!.. — уже через пару минут вскрикнул Руззлау.

— Мат, — торжествующе сказал его монстр. — Тебе мат, Руззлау.

Он как будто вырос над столом. Не встал с места, но явно увеличился, распух… и навис над Руззлау. Сходство с человеком эта туша утратила напрочь.

Еще через пять минут проиграла Канэ. В ее колбочках совсем не осталось воды — и ее монстр тоже вырос, тоже распух.

Но пока они никого не трогали. Только чуть повернули головы, терпеливо ждали исхода последней партии.

Амата перестала спешить. До этого она втайне надеялась, что Руззлау или Канэ выиграют, и ей не придется… но теперь все зависит от нее. По-прежнему дорога каждая минута, но лучше потерять несколько лишних, чем ошибиться и запороть все.

— Если я проиграю — что будет с Ибрахимом и Эль? — рискнула спросить она. — Они не участвуют. Им можно будет уйти?

— Назад — можно, — милостиво сказал ее монстр. — Мы не безжалостны, душечка.

Ибрахим перехватил поудобней глефу и громко задышал. Эль спряталась ему за спину. Все глаза были прикованы к доске Аматы.

Жирный монстр играл отлично. Но все же чуть хуже Аматы. И передвинув шхуну, она облегченно выдохнула — дальнейшая партия в ее руках. Как бы монстр ни пошел — она выиграла.