Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего. Книга 2 [СИ]

С определенной опаской устраиваюсь на кушетке, стараясь не касаться простыни оголенными участками кожи. Вытягиваюсь во весь рост, руки раскидываются в стороны, ноги ложатся на специальные постаменты.

Несколько секунд лежак подстраивается, обеспечивая удобную для позвоночника позу. Затем автоматические ремни надежно фиксируют конечности. Стягивают мягко, но повелительно и без шанса на освобождение. Сердце покалывает первый тревожный звоночек.

Быстро щелкнув, вокруг головы замыкается пластиковая скоба, прижимающая затылок к койке. Нервно дергаюсь, но теперь уже свобода движений ограничена весьма серьезно. Кое-как шевелю пальцами, да могу слегка выпятить грудь; остальное скованно и зажато.

Чувствую липкие присоски, ползущие по черепу. Нечто острое колет виск и; по макушке хлюпает, раздвигая волосы, внушительный раструб. Еще страшнее от того, что толком не вижу происходящее. И совершенно не понимаю, что последует дальше.

Твердая холодная рукоять упирается в основание черепа, насильно отгибая голову назад. Легкие опасения переходят в настоящий страх; резко дернувшись, стараюсь вырваться. Тщетно! Ремни держат надежно; я зафиксирован и распят, как безвольная жертва вивисектора.

С губ срывается панический выкрик, но техника его игнорирует. Процедура началась, и ее не уже остановить.

— Внимание, Тей, расслабься! — пытается докричаться Тощий, — Мы вколем тебе транквилизатор!

Укола не чувствую, зато сразу заметна теплая волна успокаивающего тепла, расползающаяся по телу. Мышцы невольно размягчаются, чувствительность притупляется, организм обмякает и растекается по ложементу. Наконец, расслабляющий поток достигает головы, сознание сразу же осязаемо плывет и мутится. Кажется, я вижу какие-то галлюцинации, но глаза тут же закрываются, спасая перегруженный мозг.

И тут приходит боль. Резкая, могучая, шокирующая и всеобъемлющая. Каждая клетка тела выворачивается наизнанку и вопит, сигнализируя о заоблачном страдании. Организм тошнит, скрючивает, сводит судорогами. Он словно отторгает сам себя, не согласный более на сосуществование. Невиданная по накалу пытка плавит мозги, заставляя синапсы взрываться от беспощадной перегрузки.

В такие моменты невозможно понять — жив ты или мертв, находишься в реальном мире или блуждаешь в вымышленных вселенных. Кажется, я теряю сознание, но невероятная боль никуда не уходит и по ту сторону сна.

Она лишь принимает иные формы и оттенки. Черты страдания искажаются, персонифицируются, принимают вполне определенный облик. Один за другим меня посещают странные незнакомые образы, рождаются блеклые виды, возникают яростные галлюцинации, живые тени и обжигающе реальные фантомы.

Громадный человек, настолько всесильный и властный, что трудно осознать границы его могущества. Взгляд титана горит гневом, невероятно мускулистые руки метают молнии, голос подобен грому. Кажется, он способен создавать миры силой мысли и уничтожать их по простой прихоти. Ему нет равных среди живущих и мертвых, он всемогущ и непобедим, он…

Но и этот великий образ — всего лишь рябь на водной глади вечности. Легкое дуновение ветерка, покачивание волны — и грозный силуэт тает, растворяется, исчезает без следа. А пустующее место занимает новый.

Высокая темноволосая женщина, прекрасная настолько, что захватывает дух. Спортивный силуэт манит, сочные изгибы возбуждают, невероятно гармоничные черты лица заставляют позабыть обо всем. Сладкоречивый голос гипнотизирует, доводит до наивысшей точки напряжения, чтобы…

Чтобы обернуться пшиком. Видение тает, как рассветный туман под лучами восходящего солнца. Сквозь яркие лучи проступает третий лик.

Невысокая зеленоглазая блондинка с длинными вьющимися локонами. Она не столь могуча, как первый образ, но ощущение скрытой силы витает вокруг грозной аурой. Ей далеко до божественной красоты предыдущей мегеры, хоть и девичья стать даст сто очков вперед любой земной красавице. Огромные, невероятно выразительные глаза горят гневным огнем, в них смешались решительность и отчаяние, вызов и смирение, боль и любовь. Тонкая бледная ладонь красотки сжимает длинный окровавленный нож.

Не успеваю насладиться прелестной фантазией. В мгновение ока фантом блекнет, сменяясь новым видением. А потом — еще и еще. Приходят боги и люди; всплывают места и пейзажи; вырастают дворцы и целые миры. И все это настолько зыбко и мимолетно, что я не могу даже ухватить хоть какую-нибудь знакомую идею, имя или название.

И чем больше возникает образов, тем сильнее ощущаю грозную необъяснимую опасность, нависшую над всем этим великолепием. Она сгущается темными тучами, угрожающе сверкает электрическими разрядами, заставляет содрогнуться от надвигающегося неостановимого гула.

Будто великанский молот вознесся над миром-наковальней. Он взлетел к апогею, на громадную вечность-миг замер, а потом сокрушительно ринулся вниз. И теперь удара не избежать, не отсрочить. Остается только ждать и биться в мучительном страхе…

Я борюсь с темным видением, как могу. Напрягаю волю, призываю на помощь всю силу духа, какую могу отыскать внутри. Разумом понимаю — бесполезно! Это словно пытаться спрятать от ливня целый город под одним крошечным зонтом. Но и опустить руки, сдаться — немыслимо. Ведь если не драться, то тьма победит сразу и безоговорочно!

Тучи сходятся в настолько плотную пелену, что сквозь тьму не видно даже проблеска. Воздух дрожит от скапливающейся мощи, невообразимый заряд концентрируется в средоточии мрака.

Удар! — и это не молния, а сама мрачная бездна, воплотившаяся в разрушительном сгустке! Черные щупальца сплетаются в остроконечное копье, неотразимый выпад вонзается мне в сердце, испепеляя плоть, исторгая душу прочь — во мрак и забвение.

Размыкаю глаза, все еще ощущая болезненный укол в подреберье. Окружающая полутьма операционной слепит, словно яркий взрыв. Тело бьется в ужасной конвульсии, торс изогнут дугой, конечности выгнуты под безумными углами. Зрачки выпучены, сердце колотится, как взбесившийся мотор. Кажется — еще секунда и конец!

Слышу сумасшедший вопль, но лишь спустя несколько мучительно долгих мгновений понимаю, что кричу я сам. Только тогда с трудом сжимаю зубы и замолкаю. И вместе с наступившей тишиной приходит покой. Обессиленное тело наконец расслабляется, опадая на окровавленных ремнях. Судорожное дыхание вырывается из легких; заоблачный пульс медленно, но верно успокаивается.

— Все хорошо, Тей, операция завершилась, — противный голос из динамика похож на зловещее карканье, — Ты контролируешь себя?

Прислушиваюсь к ощущениям, не находя ничего необычного.