Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего. Книга 2 [СИ]

Осматриваюсь, в поисках хоть какой-нибудь помощи. В моих брюках даже ремня нет, а потому без зазрения совести вытаскиваю пояс у Нэша. Даже если останется без штанов — хрен бы с ними! Главное — выжить.

Не обращая внимания на боль, надежно приматываю сломанную руку к корпусу. Хотя бы болтаться не будет — и то хлеб. Потом медленно пробую встать: целая нога держит, а вот наступить на раненную проблематично. Ст оит только чуть опереться на раскрошенную ступню, как взрыв адской боли едва не выключает сознание.

Чертыхаясь, как сапожник, прыгаю по комнате на одной ноге. Каждое движение доставляет жуткое мучение, но выбора нет. Если, конечно, не считать достойным вариантом лечь и дожидаться прибытия второго паука.

Хватаюсь за раскуроченную койку, откуда удается вырвать длинный округлый штырь. Он, похоже, служил рамой конструкции, поддерживая ее целостность. Зато теперь побудет неким подобием костыля. Морщась от боли, упираю железяку в подмышку — ходить становится хоть немного, но проще.

Возвращаюсь к распластавшемуся Нэшу. Не вижу никаких признаков жизни, но выяснять этот вопрос нет ни времени, ни желания. Наглого гаденыша так просто не убьешь! Значит — выживет и теперь. Лишь бы выбраться отсюда.

Хватаюсь здоровой рукой за широкий воротник куртки. Благо она у Августа прочная, длинная — почти что плащ. Делаю осторожный шаг, волоча за собой бессознательное тело. С превеликим трудом подтаскиваю товарища к входной двери и останавливаюсь, тяжело переводя дух.

— И как я это сделаю? — с отчаянием вопрошаю в пространство.

Ответом служат лишь адская боль и неимоверная усталость. На то, чтобы восстановить дыхание, уходит не меньше пяти долгих минут. Наклоняюсь, чтобы вновь взяться за ношу.

— Эй, Козловский! — хрипло оживает динамик.

Вяло выпрямившись, недоуменно пялюсь в потолок.

— Ты это… извини, что так вышло, — расстроенным тоном вещает Тощий, — Я… видел, на что ты способен. Не хочу, чтобы между нами остались недоразумения.

Втягиваю воздух и презрительно сплевываю. Жалко, что слюны почти не осталось.

— В общем, иди по коридору налево, — мрачно продолжает бубнить голос, — Найдешь лестницу. Пять пролетов вверх. Там будет лифт. Служебный, но тут уж сам разберешься. Сошлешься на крайнюю необходимость. Поднимешься еще на десять, на этаже будет реанимационная. Доберешься по указателям, если жить хочется. Тебя залатают, не переживай.

Тяжело вздохнув, прислушиваюсь, но продолжения нет. Похоже, Тощий поведал все, что счел своевременным.

— Спасибо, — хриплю сквозь разбитые губы.

Но ответа нет. Подпольный делец сказал, что хотел, и вновь отключился, бросив неудачливых посетителей на произвол судьбы.

Волоку Нэша по коридору, едва не теряя сознание. Если уж быть честным, и сам-то передвигаюсь с трудом, а тут еще приходится изо всех сил цепляться за воротник, подтаскивая безвольное тело товарища за собой. Сломанная рука отзывается болью при каждом движении, но это ничто по сравнению с той мукой, что рождается в расплющенной ступне, стоит только ненароком ее задеть. Импровизированный «костыль» помогает не упасть, но его вес тоже постепенно становится неподъемным. Не остается ни сил, ни энергии. Единственное, что заставляет цепляться за жизнь — еще несломленный дух.

Не помню, сколько раз пришлось отдыхать за короткий путь по коридору. Внезапно осознаю себя, стоящим у подножия бетонной лестницы. Она уходит далеко вверх, петляя бесконечными проемами. Кажется, что нет ей ни конца, ни края: словно ступени ведут прямиком из преисподней и до самого неба.

К счастью, ступени здесь не настолько высокие, как при спуске. Опираясь о перила, удается поднять ногу на уровень вверх. Затем приходит черед костыля. Кое-как переваливаюсь всем телом. Превозмогая дьявольскую усталость, подтягиваю за собой неподъемное тело Августа. Один шажок есть. Пора взяться за следующий.

Путь по коридору дался неимоверно тяжело, с напряжением всех физических и эмоциональных сил. Но теперь я понимаю: началось настоящее испытание! Вот теперь тащиться вверх действительно трудно! Да еще тянуть вслед полуживого друга.

Шаг. Вдох. Выдох. Приступ боли. Постоянное головокружение и тошнота. Чем дальше, тем больше теряются границы реальности. Краткая передышка — и все по новой: шаг, вдох, боль…

Раз за разом накатывают приступы отчаяния. Подлый внутренний голос уговаривает сдаться, отступить. Ведь так просто свалиться, признать себя побежденным. Никто не смог бы преодолеть столь страшные обстоятельства. А можно хоть сейчас лечь, отдохнуть, дождаться какой-никакой помощи…

Гоню подлые мысли прочь. Стараюсь не думать ни о чем вообще. Сосредотачиваюсь на одной простой необходимости: переставлять ноги. Сознание помутняется, взор с трудом различает окружающее пространство. Но я иду. Ползу вверх вместе с Августом.

Минует один пролет, потом второй. Каждый раз кажется, что силы на нуле, что больше я не в состоянии сделать ни шагу. И каждый раз, сцепив крошащиеся зубы, бреду дальше.

Кровавый туман застилает взгляд, в ушах стучат гулкие молоты. Рассудок темнеет настолько, что начинаю опасаться, как бы не пройти мимо нужного этажа. А в том, что дойду, сомнений почему-то совсем нет.

Вместе с болевым шоком приходят видения. Галлюцинирую на ходу, не в силах различить реальность и бред. Фантазия смешивается с подсознанием, наружу выплывают результаты недавней процедуры…

Невысокая вертлявая блондинка. Зеленые глаза, как два гигантских изумруда. Вьющиеся локоны, ниспадающие до упругих ягодиц. Правильное лицо, поражающее гармонией и симметричностью. Небольшой горделивый нос, тонкие жадные губы, чуть смуглая нежная кожа. Тонкая шея, высокая грудь. Прозрачное платье, совсем не скрывающее умопомрачительную фигуру.

И все это — мое! Вернее — когда-то было моим. И еще будет! Разве может случиться иначе?

— Кэсси! — имя рождается на языке само собой, — Кассандра!

Так сладко и терпко. Даже приторно. Но она откликается, легко и желанно, будто ждала того долгие годы. Девушка изящно изгибается и мигом оказывается рядом. Воздушное платье падает на пол, не встречая преград. Ее нагота выбивает дух, заставляет замереть от изумления и боязни спугнуть невероятную красоту.

Мы падаем в постель. Секс — долгий, безумный, сладостный. Или это называется любовью? Да какая разница! Слова ничего не значат, как и мысли, как и эмоции. Только поступки характеризуют личность, создают человека, формируют судьбу. Каждое движение, каждый вздох, каждое биение сердца.

Смятая простыня, еле живая кровать. Холодный пол, приятно леденящий ступни. Кэсси лежит, раскинув руки, выставляя напоказ нагло торчащую грудь. Она медленно поднимается, блаженное личико невзрачно хмурится. Откуда ни возьмись, в руках красотки появляется длинный нож. Девушка неподвижна, но оружие само собой становится окровавленным. Красные капли падают на белоснежную постель, расплываясь на поверхности жуткими кляксами.