Йон Колфер - Последний дракон [litres]

– Бля! – воскликнул Айвори, вскидывая обгоревшие брови. – Бля, черт, мамочка…

Что, в целом, неплохо описывало ситуацию.

Столп огня, разумеется, внушил ужас, но с точки зрения Хука, у него все-таки имелись и плюсы. Во-первых, он уничтожил все следы недавнего убийства, и во-вторых, он появился и исчез. Больше ничего толком не загорелось, только тлели края дыры.

Огонь мигнул, словно его и не было вовсе. И Хук мгновенно сообразил, что это бж-ж неспроста.

«Старина Верн проложил себе путь к отступлению, который проходит прямиком через этот огрызок пентхауса», – подумал констебль.

Он ткнул задницу Айвори носком ботинка.

– Оружие к бою, шеф. Пошло-поехало. На арене дракон.

Хук фыркнул.

«На арене дракон».

Восхождение по отелю в сравнении с путешествием по кругам ада оказалось не так уж богато на события. Карабкаться наверх для дракона пустяковое дело, ведь они традиционно предпочитали высоту. Да, в свои гнездовья они обычно взлетали, а не ползли. Однако огненный ящер, спасибо стальным когтям, мог взобраться и на отвесную скалу, если придется. Так что с четырехэтажным новоорлеанским отелем не должно было возникнуть проблем – при условии, что никакой достаточно безбашенный кретин не встанет на пути.

На втором этаже царил полный хаос, кругом клубилась пыль и мерцали тлеющие угли. Система пожаротушения лениво прыскала водой, туда-сюда слонялись несколько бойцов, ошалевших от испарений. Бойцы были малость не в себе и не особо врубились, кто перед ними – ну, пока Верн превратил большинство в кучку горелых костей.

– Это что, горгулья ожила? – пробормотал себе под нос единственный выживший.

«Горгулья?!»

Уже второй, мать его, раз.

И Верн полез дальше, покрывая Пшика руганью, хотя мальчишка с тремя дымящимися обрубками пальцев наглухо застрял в фазе быстрого сна.

– Гребаные фамильяры, – ворчал дракон. – Вот так откроешь сердце на пять сраных минут и опомниться не успеешь, как прожигаешь шахтный ствол в мафиозном отеле.

«Ага, и сам-то как будто не в восторге», – оживился внутренний голосок.

Верн продвигался быстро, вонзая когти, вполне довольный ходом дела, при условии, что скалолазанием в таких количествах ему не доводилось заниматься уже десятилетиями.

«Завтра пожалею», – это он знал по опыту. Как забьешь на ягодицы, так после нагрузки они мигом попытаются отвалиться.

В какой-то момент подъем перестал быть непримечательным, и момент этот случился, когда Верн мельком заметил на верхнем этаже Ридженса Хука.

– А вот и бонусные очки, – произнес дракон, уже до трясучки предвкушая, как проделает то, что задумал.

«Отрубаешь пальцы моему пацану, значит? Расчленяешь собутыльника? Ну сейчас посмотришь, что бывает, если потыкать палочкой дракона, Ридженс».

В пентхаусе Верна встретил шквал выстрелов. Пули отскакивали ото лба, но черт возьми, как же дико это раздражало – как будто кто-то плевался в него бумажными шариками.

Верн нахмурился, и не только потому, что был недоволен – так он опускал на глаза крепкую лобовую пластину.

«Ну разве можно быть таким талантливым?» – подумал дракон, выглядывая из-под защиты кости, чтобы понять, кто там, кроме Хука, разбазаривает боезапасы. Мелкий мудила в прикиде а-ля Тони Монтана орал что-то про его матушку и жопу, что считалось неподобающим из уст представителя любого биологического вида. Выглядел он уморительно, в черной рубашке и белом жилете.

Верн думал бросить фразочку, как Пачино в фильме – и уже было открыл рот, как заметил болтающегося чуть позади Хука.

– А вот ты где, ублюдина, – прорычал он, а стоило зажигать искру, потому что Хук вскинул что-то вроде мини-пушки и выстрелил.

Уклониться Верну не дали две вещи. Во-первых, он не то чтобы переживал, и во-вторых, пусть Верн и быстр, но развить сверхзвуковую скорость без разбега не мог, так что пятидесятый калибр его все равно бы достал.

Крупная пуля чиркнула по лбу, взрезав плоть и надколов кость, и Верна охватила такая боль, которую он не испытывал долгие, долгие годы.

Как только потекла кровь, Верна сгоряча охватил алый туман буйства. Дракон издал первобытный рев и обрушил в угол констебля широкий чтоб-все-сдохли шквал огня, каким-то образом умудрившись мимоходом выдать «иди на уй, Ук» прямо с открытым ртом, и вышло довольно-таки разборчиво.

Когда туман рассеялся, Верн окинул взглядом разрушения, которые учинил, и увидел, что это хорошо.

«Живым отсюда Хуку точно не выбраться, – подумал он. – Ублюдина, наверное, в крошечный алмазик прекратился, под таким-то жаром».

Мысль принесла удовольствие и даже немного успокоила его сердцебиение.

– Столько беспокойства – и все из-за какого-то пацана, – пожаловался Верн луне.

«Джубел бы жопу от хохота надорвал».

Осознание, что дракон поймал лицом снаряд ради человека, и правда заставило бы брата ржать до треска чешуи. Верн бы тоже посмеялся – в конце концов, это ж насколько надо отчаяться, чтобы вдруг перестало быть до самых серных глубин насрать на судьбу конкретного человека?

«Вот настолько отчаяться», – подумал Верн, в последний раз щурясь на обгоревший пентхаус – чисто на случай, если Хук, тот еще скользкий пациент, каким-то чудом умудрился вывернуться и уползти с порога смерти не в ту сторону. Затем он ощутил, как все здание вздохнуло, осело, и выбрался на крышу. Ночной воздух приятно охладил спину, и Верн расправил плечи, как вдруг заметил в небе «вертушку». Луч ее прожектора, взрезая тьму, приближался.

«Никогда еще не сжигал “вертушку”, – подумал Верн. – Может, будет забавно».

Тут в импровизированном коконе зашевелился Пшик, и дракон смекнул, что лучше, наверное, дать деру обратно в байу.

Верн похлопал себя по животу. Все эти вспышки стоили ему жировых запасов.

«Заскочу в “Жемчужину”, – решил он. – Умыкну пару-тройку галлонов масла, чисто на случай, если последствия этой херни меня таки догонят, и придется поддать огоньку разъяренной толпе».

Нынче о разъяренных толпах услышишь нечасто, однако они все еще набегают, все еще ждут, когда вспыхнет огненный крест, чтобы собраться вокруг него, а в перерывах орут на беременных девочек-подростков по телику. Ничтожества зачастую преследовали своих же, что Верн находил уморительно смешным. Люди охотились на людей из-за цвета кожи или из-за того, к какой они гавани, так сказать, причаливали в шторм. В этом-то и заключалась проблема людей – их не вразумить. Был у Верна один товарищ, еще в средневековой Англии. Неплохой парень. Жил в местности под названием Фэтфилд. Курил до фига гашиша.

Так вот, товарищ этот неизменно придерживался точки зрения, что толпу можно увещевать: «Устраиваешь им показательное выступление, так они мигом раскидывают мозгой, что лучше б не соваться, и расходятся обратно по своим фермам».