Йон Колфер - Последний дракон [litres]

На улице взвыли сирены, возвещая о приближении полиции, которую привлекла движуха, выходившая за рамки даже по меркам Французского квартала.

«Задержаться бы, конечно, и посмотреть, как Хук будет объяснять, что он тут забыл, но увы», – подумал Верн, и его собственному желанию отправить констебля побеседовать со своим создателем пришлось отойти на второй план. В данный момент, когда патрульные катались с дробовиками, а спецназ разъезжал на танках, на полномасштабные бесчинства не было времени.

«Лучше пока по-быстрому отступить и рвануть в байу. Опять же, – добавил Верн про себя, – похерить мафиозный отель можно в любой момент».

Верн подхватил Пшика чуть ласковее, чем обычно, когда в его лапы попадали люди, и обернул крыльями, словно маленького драконенка. Выбравшись из холодильной камеры, он применил метод, который однажды стал известен как «призыв кавалерии». Он выдохнул плотный столп клокочущего пламени, который прожигал на хрен все, чего касался, и пробил ход прямиком в ночное небо. В этом и есть все драконье пламя – оно куда ближе к греческому огню четвертого века до нашей эры, чем к привычному бытовому. Эдакий горючий поток, который пожирает все, чему не посчастливилось оказаться у него на пути, и которому абсолютно насрать, плещут на него водой или как.

Полностью свою физиологию не понимал даже сам Верн, потому что подобный уровень понимания имел цену, и она включала в себя наркоз, средства фиксации, каталку и бригаду медиков в халатах. От чего, если уж обсуждать цены, по мнению Верна, малость веяло Росомахой. В пятнадцатом столетии он уже позволил одному эрудиту-итальяшке маленько себя пощупать, но узнал только то, что его пламя, на современном наречии, неадгезивный нефтяной дистиллят. Плюс человечек сделал зарисовку того, как Верн дрался с его львом, с достоинством во всей красе наружу – хотя Верн вообще-то подчеркивал, что оно глубоко внутри.

Сраные эрудиты.

Так что Верн изверг поток нефтяного дистиллята, который выжег в самом сердце отеля колодец в шесть футов шириной так, что внутрь заглянул серебряник луизианской луны.

«Вуаля, – подумал Верн. – Выход справа от сцены. Благодарим за внимание и всего доброго».

А потом:

«Пожалуйста, господи, никаких вертолетов».

Хуку пришлось признать, что масштаб разрушений, которые устроил Верн в «Марчелло», его удивил. Он-то ждал что-то на уровне отряда «морских котиков», но дракон пронесся скорее как стихийное бедствие – типа гибрида урагана и лесного пожара. При том, что сам-то всего семь футов ростом.

Впечатляет.

«Сдается, старина Верн таки окажет любезность и разберется с моим геморным начальством. Так что план «Б» отпадает за ненадобностью».

Теперь Хуку было нужно всего лишь попасть в хранилище.

Как только на вентилятор размером с мельницу ухнуло слоновье дерьмо, по стенам пентхауса черными молниями побежали трещины, и повсюду расплескалась «Сан Пеллегрино».

– Что за херь?! – изумился Айвори, отступая к своему фитнес-столу.

– Ну, шеф, тут такое дело, – непринужденно отозвался Хук. – Кажется, дракон все-таки явился.

Теперь, когда здание тряслось, как башня из коробок в кузове несущегося вперед пикапа, заставить его продать правду было, судя по всему, гораздо проще.

– Иди на хер, Хук, – послал его Айвори, но отчасти все-таки поверил. У людей, как ни крути, есть память рода, и вследствие все они в трудную минуту верят в драконов.

Хук подумал, что Айвори Конти, наверное, имел право малость повариться в жалости к себе. Во-первых, он точь-в-точь соответствовал своему имени – а именно Белый Граф, что, несомненно, было его личной разновидностью комплекса Наполеона. И во-вторых, еще десять минут назад он был королем этого маленького замка с довольно крепкой бизнес-моделью, а сейчас его лучшие бойцы мертвы, авторитет висит на ниточке, и огромная полыхающая смертельным огнем ящерица, в которую он, возможно, даже не верит, вот-вот придет оформить из него барбекю в собственной крепости.

«Бедный говнючила», – подумал Хук.

Ну, по крайней мере, теперь Айвори относился к ситуации серьезно – пусть его и пришлось мотивировать убитым телохранителем и сотрясающимся отелем. Айвори открыл хранилище и, что логично, вошел.

– Охо-хо, – Хук даже руки потер. – Значит, Айвори Конти прячет игрушечки. Что там у тебя, сынок?

Он проследовал за Айвори прямиком в Алладинову пещеру добра. Ридженс Хук был впечатлен – а ведь он умыкнул из Ирака охренеть сколько сокровищ.

– Что это, шеф? – поинтересовался констебль, будто не знал ответ заранее. – Это ведь не обычная камера?

– Убежище, – отозвался Айвори. – Любуйся, пока можешь, потому что второго раза не будет, въезжаешь?

«Въезжаешь? – подумал Хук. – Серьезно?»

Айвори снял с подставки новехонькую модульную винтовку.

– Не только у твоего дракона есть огневая мощь, – заявил он. – Посмотрим, как ему понравится эта штучка.

– Восхищаюсь твоим подходом, шеф, – сказал Хук. – Не из пугливых. Выберемся из переделки – и город наш.

Убежище действительно внушало уважение. Все эти ровненькие ряды винтовок. Люди недооценивают бережность и щепетильность, которые для этого требуются. Гребаная художественная выставка, вот что это было. Хук слыхал, Айвори даже нанял сборщика из галереи Складского района, чтобы тот явился и сделал ему из вооружения эту инсталляцию. Сборщик провозился неделю и получил восемь штук, как говорили, но Хук считал, что неудобства и ценник с лихвой окупились, и готов был поспорить, что у Айвори вставало каждый раз, как он сюда заходил. Вдобавок, он время от времени давал конкурентам одним глазком взглянуть на свой тайный арсенал, чтобы не забывали, какого калибра парня они думают наебать. Потому что ребятки в бизнесе Айвори думают о том, как наебать друг друга двадцать четыре на семь триста шестьдесят пять дней в году.

Хук побродил мимо различных орудий на стене, минуя экземпляры для хлюпиков, пока его больную душу не озарил свет винтовки «Баррет М82».

– И-и-и вот наш победитель, – произнес констебль, принимая вес пятидесятого калибра словно штангу.

«Интересно, – подумал он, – увидеть, сможет ли эта переносная пушка пробить дыру в настоящем драконе».

А еще интересно увидеть, что сделает Верн, когда Айвори его выбесит своей пукалкой.

«Дракон дойдет до белого каления, и тогда сделаю ход я».

Айвори встал в снайперскую позу, упираясь локтями в стол, и нацелил ствол на дверь.

«Ждет, наверное, что Верн постучит».

Сам Хук, тем временем, остался позади, одной ногой в убежище, которое называлось таковым явно не просто так.

Удерживать позиции долго не пришлось, у них тут была не то чтобы охота на бен Ладена. Уже через считаные мгновения здание сотряс рев, словно кто-то запер в четырех стенах бурю, и добрую четверть пола снесло потоком пламени, которое пробило пентхаус насквозь и устремилось в небо.