Джон Раттлер - Истории о Призрачном Замке

***

Старая деревенская знахарка открыла дверь еще до того, как Гектор успел постучаться. Она смерила его цепким взглядом, покосилась на Черную Пантеру и скрылась внутри, оставив дверь открытой. Хронвек расценил это как приглашение.

Внутри было мало места, под потолком сушились пучки трав, на полках стояли глиняные горшочки, помеченные разными символами. Луока уселась на скамейку возле беленой печи и сказала:

— Живой, значит. Хорошо. Раз пришел, значит, мой подарочек пригодился. Расскажешь, что случилось в склепе?

Хранитель ответил:

— Откуда знаешь, что было в склепе?

— А я и не знаю. Тебя спрашиваю. То, что вы в усыпальницу ходили, дураку понятно. Сейчас все разговоры только вокруг нее и ходят.

Маг хмыкнул — старуха явно неплохо соображала.

— Напали на нас кметы.

— Микла с сыновьями?

— Ага. Ловушка была внизу, свод подкопали, думали меня там похоронить, а для верности еще и желтой смерти закинули.

Луока задумчиво выпятила нижнюю губу. Помолчав, она заметила:

— Не знала я, что Микла тут замешан. Думала, это Угра кожевник.

— А он тут при чем?

Старушка постучала палкой по полу.

— Это он у меня желтую смерть заказывал. У меня много чего в хозяйстве имеется, могу сделать хоть любовное зелье, хоть чесоточник, хоть скрипунец — от задней болезни. За него хорошо платят, кстати. Угра сказал, что ему надо шкуры протравить от личинок — мол, закупил партию в Сырцах, а кожи порченые оказались. А у меня правило есть — ежели я кому яд делаю, так сразу же и противоядие готовлю. Потому, как может понадобиться.

Гектор кивнул с пониманием и сказал:

— Откуда знаешь Лесополя?

Бабка хитро улыбнулась.

— А вот оттуда. Дриада я лесная, не видишь что ли?

Хранитель весело прищурился и ответил:

— Вижу, а как же. Сразу узнал.

— Узнал, ишь ты. Жила я раньше рядом с твоим лесом, Хранитель. Еще в молодости, когда тебя там уже забыть успели. И с Лесополем зналась, и с другими. Я езжу в твои владения каждые три месяца, пополняю запасы. Некоторые травы только там теперь и растут, не то, что раньше было…

Луока задумалась на мгновение, вспоминая.

— Так что знаю я тебя, Гектор. И как ты выглядишь, и что ты за человек. Маленький народец зло от добра хорошо отличать умеет. Рита Ягодка мне про твой приезд утром рассказала, да еще и Угра к склепу бегал, как ошпаренный, торопился. Тут у меня все и сложилось, в голове.

Хронвек усмехнулся.

— Хорошо тебе, бабушка. Вот у меня в голове что-то ничего не складывается.

Знахарка подняла узловатый палец вверх и сказала:

— Я тебе так скажу, Хронвек. Где это видано, чтобы шкуры желтой смертью травили? Это раз. Потом, откуда простой кожевник про такие снадобья знает? Это два. Последнее время всех, кто в оружии или магии смыслит, староста тащит в старый склеп, где головы кто-то складывает отрезанные. Угра живет почти напротив гостиницы, небось, видел, что знатный господин к нам пожаловал. И что он делает? Вместо того чтобы ждать, покуда к нему в лавку богатый покупатель заглянет, он бегает сломя голову по дубовой роще. Зачем ему в склеп ходить? Чтобы отнести туда мою отраву, вот зачем. Потому, как после его лавки маг тут же пойдет в усыпальницу душегуба искать. Это три.

Старуха опустила руку и добавила:

— Сложилось теперь?

Гектор нахмурился.

— Сложилось. И я, кажется, знаю, кто в Крючьях людей убивает.

Луока приложила палец к губам.

— И знать ничего не желаю. Ступай. И будь осторожен, Хранитель. Они тебя долго тут ждали.

Хронвек вышел из дома знахарки и неторопливо двинулся в сторону гостиницы. Он прошел мимо постоялого двора, провожаемый любопытным взглядом Руты Ягодки и остановился напротив дома кожевника. Дождавшись короткого свистка с другой стороны двора, он вошел.

Угра был на месте — он с беспечным видом кивнул Гектору и вежливо поклонился, отведя руку за спину. Маг подошел к стойке, провел над ней рукой.

— Староста говорил, у тебя закупает товар сам барон?

Кожевник утвердительно кивнул. Хронвек посмотрел на него, прищурившись.

— Большая честь, но и большая ответственность. Однако качество говорит само за себя.

Угра снова поклонился.

— Солдаты не носят таких вещей, господин. Для войска я делаю экипировку куда проще. Но она так же надежна, не сомневайтесь.

— А такие перчатки и сапоги пользует сам правитель?

— С семейством. Поверьте, его высочество очень доволен моим товаром.

Гектор ухмыльнулся.

— И барона не смущает, что его жена носит корсет из человеческой кожи?

Сказал он это самым обыденным тоном, разглядывая наручь, которую примерял утром. Кожевник застыл на месте. Хранитель вздохнул.

— Интересно. Я никогда не думал о том, какая кара предусмотрена в Морантане душегубам. Повешение? Хотя, наверное, с тобой будут разбираться отдельно.

Угра развернулся и бросился к задней двери, но в ней стояла Дака Кад-Хедарайя. В руках у нее был отполированный до блеска скребок, которым ремесленники очищают кожи от остатков мяса и жира. Ее улыбка не сулила ему ничего хорошего. Лавочник снова замер. Женщина бросила:

— Что молчишь? Покупатель задал тебе вопрос.

Он медленно повернулся к Хронвеку и ответил:

— Чего ты хочешь?

Маг неодобрительно покачал головой.

— Утром хотел купить налокотники, но теперь что-то сомневаюсь. Кто это? Бурка Рыжий или солдат Друм? А может, вдова Евлампия?

Лавочник не ответил. Гектор сказал:

— Я был в твоей свежевальне, что за стеной склепа. Ты обдирал кожу со своих жертв, а головы выставлял на всеобщее обозрение. Можешь не тратить слов, во всех мирах психи находят важные мотивы своим поступкам. Но я хочу знать, что связывает тебя с Миклой и его дружками. И что тебе известно о нанимателе.

Угра спросил:

— Зачем мне что-то тебе рассказывать? Я ничего не знаю ни о каких жертвах, я простой кожевенник.

— Затем, что ты мне не нужен. На меня было совершено покушение. Я хочу знать, кто в нем замешан. Расскажи мне все, что знаешь, и можешь дальше развлекаться. В противном случае я отдам тебя барону, и ты все расскажешь, вися на дыбе.

Кожевенник помолчал, размышляя. Он подошел к стойке и сказал, наклонившись к лицу Гектора:

— Они были жалкими отбросами. Я просто помог им избавиться от мучений.

Хранитель кивнул. Угра продолжил:

— Эти крестьяне такие тупые. Они ничего не понимают в искусстве, для них эльфийская вязь, которую я вывожу на моих работах, просто цветочки с листочками. Они просто неспособны послужить великому искусству, но я нашел способ. Даже у кмета кожа лучше, чем у любого зверя. На ней оттиск получается четким и глубоким, и остается навсегда. Они все должны благодарить меня, теперь их существование обрело смысл и прекрасную форму, их будут носить сильные этого мира и любоваться, словно картинами.