Валерий Иващенко - Безумный аттракцион

Эсфирь подловила Рамзеса в коридоре. Дворецкий скользил по полу, держа над головой огромное блюдо, наполненное королевскими креветками. Членистоногие шевелили усами и медленно перебирали конечностями.

— Что я вижу?! — прокричала девушка. — Вы собираетесь заживо съесть этих несчастных животных?!

— Это не я… Гуты заказали, их излюбленное лакомство!

— Немедленно унесите! Я приказываю, слышите?! А с гутами я поговорю.

— Слушаюсь… — Рамзес исчез в холле, а когда вернулся, на подносе лежала нарезанная ломтями обычная ливерная колбаса.

— Так-то лучше! — благосклонно кивнула Эсфирь. Музыка грянула какой-то дьявольский марш, и, перекрывая аккорды, пьяно взревел Шимшон. Напившись, герой любил драться и петь. Дрался он значительно лучше, чем пел.

Эсфирь испуганно оглянулась, обняла дворецкого тонкой рукой за шею и прокричала в самое ухо:

— Мой спутник изрядно напился…

— С Кауфманом? — почти утвердительно спросил дворецкий.

— Конечно! Втроем. С Филиппом и этим русским милашкой. Они танцуют вприсядку!

— А почему именно вприсядку? И как можно танцевать вприсядку под Штрауса? — Он с трудом перекрикивал грохот музыки, людской гвалт и крик богатыря Шимшона. — И, похоже, к ним готов приобщиться наш хулиган.

— Не дай бог! Он обязательно придерется к русскому, а тот — парень не промах. Филипп утверждает, что в России необходимо плясать именно так! Это ему рассказала Зоя.

— Зое лучше знать, — рассудительно кивнул Рамзес. — А что Артур?

— Очень приятный молодой человек. И у него такая милая жена! Смотрите, она подарила мне ожерелье! — На обнаженной шее всеми цветами радуги переливались беллоиды. — А я отдала ей свои камни…

— Щедрый подарок! — заметил дворецкий.

— Жалко, что они смертные…

— Жаль…

— Все так милы, обворожительны… — продолжала девушка. — Я обещала вам показать сегодня свое лицо!

— Это большая честь!

— Ничего особенного. Ловите миг удачи, счастливчик! — Эсфирь на мгновение откинула «забрало», и легкая ткань затрепетала в воздухе, как невесомое крыло бабочки.

— Я это подозревал… — ошарашенно пробормотал дворецкий. — Вы удивительны, но как же?.. Это настолько необычно…

Девушка прижала палец к его губам:

— Это будет наш секрет. Теперь, кроме Мастера и Джеймса, тайну знаете только вы!

— Я тронут и благодарен. Считайте, что вы показали свой прекрасный лик бессловесному камню, прекрасная незнакомка!

Эсфирь пожала ему пальцы и убежала, оставив ускользающий аромат сладких цветов.

Вечер продолжался. Гости пили вино, коньяк, водку, закусывали икрой, фруктами. Обиженные гуты повздыхали, но смирились с неизбежностью: жевали ливерную колбасу и лакали ликеры из специально принесенных для них блюдечек. Напитки и яства появлялись словно из-под земли. Раздвигались зеркальные створки стен, и оттуда выплывали подносы с деликатесами.

В центр зала выскочила пьяная Зоя и по собственному почину начала выплясывать стриптиз. Она запуталась в лямках вечернего платья и едва не рухнула на пол. Раскачивающиеся в воздухе обезьяны мгновенно заиграли попурри на темы негритянских блюзов. К девушке подбежал неуклюжий Рам и с необычайным для его комплекции изяществом подал даме руку. Саймак и Шекли внимательно рассматривали собравшихся людей. Новички выглядели растерянными, но не подавали вида. Рамзес подошел к мужчинам, вежливо наклонил остроухую голову:

— Как вы находите Праздник, господа?

— Я приблизительно так себе это и представлял! — улыбнулся Шекли.

— А я нечто похожее даже придумывал… — кивнул Саймак. — Хотя не скрою — был удивлен, когда получил пригласительный билет.

— Мастер говорит, что не существует выдуманных историй. Все иллюзии являются частью истории. Просто не каждый может ее увидеть.

— Мастер совершенно прав, — сказал Шекли. — Он скоро прибудет?

— С минуты на минуту…

— А вы действительно уроженец Айгура?

— К сожалению…

— Почему «к сожалению»?

— Вы ведь догадываетесь о печальной судьбе моего народа, господин Шекли?

— Я даже хотел об этом написать, но не успел…

— Теперь успеете.

— Едва ли это кому теперь интересно! — грустно сказал Саймак.

— Это очень важно и интересно. Мастер утверждает, что люди, способные сочинять историю, меняют ее. Сказочник — это маленький волшебник. Он придумывает миры, населяет их героями, вершит их судьбы. Все это не исчезает в никуда. Придуманный мир является малой частицей реальности. Как знать: может быть, вы закончите свою историю, мистер Шекли, и мой народ избежит печального финала? — Рамзес вежливо поклонился и заскользил дальше по зеркальному полу.

— Эй ты, курица с когтями! — раздался за спиной грохочущий бас.

— О, силы великие… — простонал дворецкий.

Шимшон был уже изрядно пьян. Львиная шкура сползла на бок, обнажив мускулистое смуглое бедро. В густой бороде застряли крошки еды. Уши горели, словно его только что за них тянули. Последнее было маловероятно. Скандальный богатырь только и ждал случая с кем-либо схлестнуться.

— Стой, иноземец!

Рамзес послушно остановился, острые уши прижались к черепу, как у напуганной кошки.

— Уважаемый Шимшон! Вы мешаете мне выполнять свои служебные обязанности! — попытался он вразумить хулигана.

— Здесь для меня нет соперников — вот что я скажу, мой друг Змеиный Глаз! — Он обрушил руку на плечо дворецкого. Тот пошатнулся и едва не упал.

— Не с кем поразмяться, понимаешь? — Шимшон задрал голову и внимательно посмотрел на гориллу-дирижера. — Или этому мохнатому лещей навешать? Он вроде крепенький…

Рамзес с трудом высвободился из-под руки великана.

— Я умоляю вас не обижать оркестр! Мастеру с таким трудом удалось договориться с музыкантами!

— Ну, если Мастер просил, так и быть… — Мужчина зевнул, обнажив рот, полный острых зубов. — Сейчас я спою свою любимую!

Дворецкий в ужасе зажал ладонями уши. Из раскрытого зева гиганта неслась дьявольская какофония звуков. Он умудрился перекричать оркестр; дирижер отчаянно махал своей палочкой, но куда там! Шимшон издавал смесь рычания и воплей, словно крокодилы и львы устроили соревнования — кто громче и дольше сможет прорычать. Наконец богатырь закрыл пасть. Наступила такая тишина, что было слышно, как скрипят лианы музыкантов.

— А где аплодисменты? — Певец был похож на огромного обиженного ребенка.

— Маэстро! — гаркнул Рамзес. — Аплодисменты!

Горилла махнула палочкой, музыканты грянули туш, гости смеялись и хлопали в ладоши.

— Кто этот здоровяк? — спросил Артур у Кауфмана. Филипп только что кружил Ольгу в диковинном танце; у девушки цвели румяные щеки, а он выглядел как индюк, прогнавший со двора чужака.