Валерий Иващенко - Безумный аттракцион

Она молчала. А я, не зная, что говорить и что делать, глупо засуетился, зашарил по карманам… Отыскал и протянул ей на ладони запаянный в целлофан давно засохший цветочный бутон:

— Вот…

Ветка не подняла руки, чтобы взять цветок.

— Ну почему, а? — беспомощно выговорил я. — Не понимаю…

— Не понимаешь, — эхом отозвалась Ветка. — Все, Маугли, совсем не так, как ты можешь подумать…

— А что мне еще думать? — вскрикнул я.

Я почувствовал острую горячую боль в груди. Не такую, как в романах и песнях, а вполне физическую боль.

— Значит, все, да? — спросил я.

Она покачала головой.

— Я же говорю: ты не понимаешь…

— Все? — повторил я. — Все кончено?

— Еще нет, — сказала Ветка. — Но уже скоро… Завтра все будет кончено, Маугли.

— Еще нет? Завтра?.. Такое ощущение, что мы говорим о совершенно разных вещах. Что происходит-то?!

— А до этого нам лучше не видеться… — услышал я.

— До чего — до этого?

Вместо ответа она скользнула ко мне, обняла меня крепко и коротко, а я непроизвольно закрыл глаза, обмякнув от тепла ее тела и запаха волос. И проговорила еще, почти шепотом:

— Так надо, Маугли. Так надо, родной мой…

Когда я открыл глаза, до меня не сразу дошло, что я остался один в гулкой пустоте монастырского коридора. Чтобы не упасть, пришлось придержаться рукой за стену.

Откуда-то появился Дега.

— У-у-у… — протянул он, округлив глаза. — Ты чего… прямо как кисель-то? Вот что бабы-то с нами делают… Умник! Эй, Умник. Ты живой, кореш?

Я не отвечал ему. Я чувствовал себя полностью опустошенным, вывернутым и вытряхнутым, как мешок. Что же случилось? Что он ей наговорил такого, чтобы она?..

— Ну? — осторожно постучал мне пальцем по плечу Дега. — Поговорили? Что она тебе сказала?

А что она мне сказала? Да ничего конкретного… Не понимаю я, мол. Все, мол, не так, как я могу подумать. Разве сложно было дать однозначный ответ? Нет — так нет. Да — значит, да…

Не верю. Не верю я, что все кончено. Так не бывает. Это словно… строить себе дом, строить вдохновенно и радостно, вкладывая в труд все силы души. А потом отлучиться на денек, вернуться и увидеть, как порыв холодного ветра с чужой стороны в одночасье обрушил каменные стены, сорвал и закинул за горизонт надежную крышу. Так не бывает. Здесь что-то другое.

— Ну и пес с ними, с этим женским полом! — успокаивающе проговорил Дега. — Да у нас таких, как Ветка, еще столько будет — ого! И не таких, в сто раз лучше! Умник! Очнись, кореш! Хочешь, я у отца Федора пару пузырей кагора сопру? Я знаю, где они хранятся. Там много, он и не чухнет, если пару взять… Хочешь, а?

Он сказал ей, Макс-то: «Ты только не задерживайся надолго, я жду тебя…» И пошел. Куда? Нетрудно догадаться. Веткина келья недалеко отсюда, за поворотом. Они сейчас там, в Веткиной келье. Заперли дверь наверняка. Чтобы до утра ее не отпирать…

Я замотал головой. Не думать, не думать об этом! Не может все быть настолько плохо. Здесь что-то другое. Здесь что-то другое, о чем я не имею понятия.

— Слушай! — Я схватил Дегу за рукав. — Кореш, братан, слушай! Подкрадись, как умеешь. Ну, по карнизам к окну… Мне нужно знать, что они там… О чем они там говорят. Здесь что-то не то, понимаешь? Что-то не то! Только все до самой малой детали выясни, не возвращайся, пока не поймешь!

Я вдруг осознал, что трясу кореша, стиснув в кулаках отвороты его куртки, трясу по-настоящему — аж голова его болтается колоколом.

— Да пусти ты! — Дега вырвался у меня из рук, отбежал на несколько шагов. — Совсем башней двинулся, да?

— Сделай для меня! — взмолился я. — Ничего больше никогда не попрошу, вот зуб тебе даю! Сделай, кореш!

— Ладно, ладно, сделаю… — пробормотал он, одергивая куртку. — Сделаю. Давай вали к себе, там и встретимся…

Дега явился в мою келью около полуночи. Сам не знаю, как я продержался до этого времени. Метался от стены к стене, несколько раз, убеждая себя успокоиться, садился на топчан, стискивал руками колени, закрывал глаза. Но так было еще хуже — с закрытыми глазами.

А если Макс решится-таки пожертвовать частицей своей драгоценной энергии, чтобы… так сказать, вспомнить былое? Еще бы ему не решиться! А она? Поддастся ему? Не может быть, не может быть… А почему — не может?! Я же видел, какая она была… И в голове тут же принимались вспыхивать картинки, одна нестерпимей другой. Вот она, а вот он… Вот она, а вот он… Вот она, она, она… Шелест одежды, соскальзывающие поцелуи, прикосновения… От этой муки я искусал себе до крови губы и руки.

Трижды я выходил в коридор, сжимая джагу в мокром кулаке. До Веткиной кельи всего-то пара десятков шагов. Вот ворваться туда и покончить раз и навсегда со всем этим кошмаром. И будь что будет, лишь бы унялась эта иссушающая сердце и душу боль. Трижды я выходил и трижды возвращался. Не из-за страха перед Максом, конечно. А из-за надежды, что все еще можно поправить… пока я не совершил непоправимого…

Наконец открылась дверь, впустив Дегу. Я вскинулся ему навстречу.

Мой кореш выглядел озабоченным. Я так и упал на топчан. Неужто самые страшные прогнозы мои оправдались? Тогда чего он там торчал так долго?..

— Ну? — простонал я. — Ну?! Что ты молчишь?

— Плохо дело, Умник… — потирая подбородок, проговорил Дега.

— Да не тяни ты!

— Ага… — Он как-то странно взглянул на меня. — Насчет того, что они там… того самого… не переживай. Ничего не было. Даже не целовались. Разговаривали только.

Ничего не было!

Я выдохнул и неожиданно для себя самого рассмеялся. Ничего не было… Господи, какое облегчение!

— Ты прав был, — сказал Дега. — Там кое-что другое…

— Будешь рассказывать или нет? Чего кота за интимности тянешь?

И он начал рассказывать. Говорил он недолго и, закончив, развел руками:

— Вот как-то так…

Пару минут я молчал. Потом произнес:

— Ну и что? Я просто не дам ей этого сделать, и все.

— Ага, как же. Станет она тебя слушаться. Макс ее все это время укатывал, а она только головой машет: дескать, даже не пытайся. Ну, он и сдался. «Ладно, — говорит, — твой выбор…»

— Вырубить ее! — ляпнул я. — Запереть. Связать. Если слов-то не понимает!.. Вдвоем, может, и справимся с ней…

— Может, и справимся, — пожал плечами Дега. — Только потом-то что? Не держать же ее до скончания века под замком? А когда освободится она, то даже смотреть в твою сторону не станет. Скажешь, не так?

Опомнившись, я понуро кивнул:

— Так…

— Вот. Не вариант, значит.

— Ну, в таком случае остается только одно… — сказал я. — Последовать за ней. Вместе с ней пойти! — Я выговорил это, и мне сразу стало легко и спокойно. Как становится всегда, когда решение уже принято и от тебя больше ничего не зависит.

Дега взглянул на меня, отвел глаза и длинно-длинно вздохнул.