Computers - Палач

Таня при этом разговоре стояла рядом ни жива, ни мертва.

Оля встала рядом с могилой и попросила:

- Андрюша, дай мне кинжал!

Я подал ей кинжал, она взяла его в правую руку и сказала:

- Я сначала проверю, насколько он острый… И свою решимость тоже…

Тут она взяла левой рукой свой сосок, оттянула его и полоснула по груди кинжалом. Брызнула кровь, и сосок остался у нее в руке. Она задрожала.

- Что, Олюшка, больно? – чуть не плача, спросила Таня.

- Нет, Танюша, мне хорошо! – ответила Оля, улыбаясь, одним взмахом отрезала второй сосок, и снова задрожала. Кровь текла у нее по груди, стекая на живот, но она опять улыбнулась и раздвинула ноги на ширину плеч.

- Оказывается, это не так уж и больно! Андрюша, сожми мне грудь, пожалуйста!

Я подошел к ней сзади и обнял, положив ладони на ее маленькие груди, а она откинула голову и прижалась ко мне.

- Сожми крепко-крепко!

Я сжал ладони, чувствуя горячую кровь, текущую между пальцами, а Оля, слегка нагнувшись, медленно, как бы наслаждаясь процессом, вложила во влагалище кинжал и повела его вверх. Когда она рассекла свой клитор, брызнула струйка крови, и она застонала, но, не останавливаясь, потянула кинжал дальше вверх, с видимым усилием разрезала хрящ в своем лоне, а потом быстро довела разрез до пупка. Кровь уже текла у нее из влагалища струей.

Я, понимая, что у нас остались секунды до того, как она потеряет сознание, перехватил у нее кинжал и резанул по ее животу слева направо, а потом повернул разрез вверх и рассек печень. Она снова застонала и прошептала:

- Все, Андрюша, это все… Теперь – голову! А то ужасно больно…

Я наклонился к ее лицу, коснулся ее губ своими и почувствовал ответное движение ее губ и языка, а затем, бросив кинжал и сжимая ее груди, опустил ее на колени. Кишки, действительно, выпали из ее живота прямо на песок, но она, не обращая на это внимания, уперлась руками в землю и вытянула шею, а Таня потянула ее за волосы. Я поднял катану с земли и встал рядом, а затем резко опустил клинок.

Голова отделилась и повисла, качаясь, на волосах, струя крови брызнула на босые ноги Тани, а руки Оли подломились, и ее тело ткнулось в землю плечами и обрубком шеи. Ее ноги дернулись пару раз и замерли. Таня сделала шаг назад, а тело Оли медленно завалилось набок. Таня заплакала, прижимая отрубленную голову к груди.

- Не плачь, Танюша! – сказал я. – Теперь ей стало хорошо.

Я расстелил рядом простыню и положил на нее обезглавленное тело Оли, перевернув его на спину и заправив кишки на место, они были скользкие и теплые, а потом взял у Тани отрубленную голову и приложил к шее. Глаза ее были открыты, губы – улыбались. Я прикрыл руками веки открытых глаз и, встав на колени, поцеловал губы. Мы с Таней завернули тело в простыню, я вытер о край простыни катану и кинжал, и мы осторожно опустили тело в могилу, взяв простыню за два конца, а потом лопатами стали забрасывать его песком. Через десять минут все было кончено – могила была засыпана, и мы потоптались на ней, чтобы сровнять с землей.

Оставив рядом с могилой лопаты и оружие, мы с Таней пошли к бассейну. Таня села на край и опустила ноги в воду, смывая с них кровь, я сел рядом и обнял ее.

- Андрюша, мне так ее жалко!

- Завтра она снова будет с нами, - ответил я. – И расскажет, что чувствовала.

- Да, я надеюсь… А какая она смелая! Самой вспороть себе живот… Да еще так ужасно… Так жестоко! Я бы, точно, не смогла!

Мы с Таней слезли в бассейн и по пояс в воде обнялись, а потом смыли с себя кровь, опять посидели на краю бассейна, обсыхая, и пошли домой.

- Как ты думаешь, милый, где воскреснет Оля? Там, где умерла?

- Я не знаю. Подождем до завтра.

- А вдруг – снова в том же лесу, где первый раз? Но ведь теперь у нее нет одежды, денег, телефона… Ничего нет! Как она доберется до нас? Или как мы найдем ее?

Я задумался. Действительно, мы этого не знали. Я надеялся только, что Бог об этом позаботится при ее воскрешении.

- Я надеюсь, милая, что она достаточно умна, чтобы как-то дать о себе знать… А что мы можем придумать? Я не знаю.

- Я тоже не знаю… В любом случае, до этого еще почти сутки. Тяжело ждать, когда не знаешь, чего ждать. Хочешь есть?

- Да.

- Ну, тогда давай что-нибудь перекусим… А может, сходим в ресторан?

- Давай.

Мы оделись и пошли в наш знакомый ресторанчик. Официант нас узнал и тотчас подбежал. Я заказал завтрак, и, пока мы ели, спросил:

- Танюша, скажи, ты ведь стояла перед Олей, а я – сзади… Какое было у нее лицо, когда она резала себе живот?

- Ты знаешь, довольно спокойное. Правда, когда она разрезала клитор, она закусила губу. Только, когда ты помогал ей, и кинжал вонзился ей в печень, на лице у нее появилась гримаса боли. Зато, когда ты ее поцеловал, она снова успокоилась и даже улыбнулась. А дальше я уже не видела – она наклонила голову, и я взяла ее за волосы. Когда ты нанес удар по ее шее, я чуть не выронила ее голову от неожиданности. Я как-то даже не ожидала, что ты так легко перерубишь шею, с одного удара. Я прижала ее голову к груди, а она была теплая! Как живая… Посмотреть на нее я не решилась… А кровь, плеснувшая мне на ноги, была такая горячая! Я даже испугалась и невольно шагнула назад. Вообще, это все было так страшно! Представляю, каково тебе было эти десять лет, когда ты казнил других. Если вдруг нужно будет мне умереть… По какой-то причине… Лучше это сделать иначе. Я по-прежнему предпочла бы кинжалом в сердце!

- Ну, что ты, Танюша! Я уверен, что тебе умирать не потребуется. Меня только одно беспокоит – где Оля воскреснет? Надо было нам всем вместе над этим подумать, когда она была еще жива, она все же умнее нас, я думаю.

- Надо было… Но мне это и в голову не пришло. Наверное, ей тоже? И тебе?

- Да… Как это глупо – не знать, где найти человека… Одна надежда, что Оля сама что-то придумает… Подождем до завтра.

* * *

Позавтракав, мы рассчитались карточкой, я дал официанту «на чай» пятикредовую бумажку, мы вышли из ресторана, держась за руки, и пошли домой. Я все время напряженно размышлял, где может воскреснуть Оля? Если не дома, то что она будет делать – голая, без денег и без телефона? Так ничего и не придумав, я вынул смартфон и, присев с Таней на скамейку, позвонил Розе. Она ответила почти сразу, обрадовалась, услышав мой голос, и засыпала кучей новостей.

Она приобрела однокомнатную квартиру, причем у нее еще остались деньги, и устроилась на работу в ресторан, официанткой – она уже когда-то там работала, но, к счастью, ее никто из нынешних работников не знал, так что сложностей не возникло. О нас я рассказал только, что мы с Таней побывали на море, немножко отдохнули и как раз вернулись обратно, и спросил, не нужно ли ей чего-нибудь? Про Олю и все остальное я, конечно, говорить не стал. На что Роза ответила, что у нее все хорошо, она ни в чем не нуждается, и очень мне благодарна. Я обещал еще позвонить, и мы распрощались.