Владимир Батаев - Фэнтези и Фантастика. Сборник рассказов и миниатюр [СИ]

— Пусть твой принц-дракон подаст на меня в суд, — ехидно предложил альбинос.

Видя, как развиваются события, солдаты переглядывались и напряжённо сжимали поводья, готовясь развернуть рогачей и во весь опор помчаться прочь в тот же момент, как воин-дракон будет повержен. Они не были трусами и хранили верность королю, но не являлись и глупцами, чтобы выступить против превосходящего числа разбойников, возглавляемых выходцем из легенд.

Сноублад сделал короткий молниеносный выпад. Воин-дракон попытался парировать, но чёрный меч, несмотря на видимую массивность, будто не подчинялся закону инерции и, мгновенно резко изменив направление движения, полоснул остриём по запястью врага своего хозяина, рассекая тому руку до кости. Один из «драконьих клыков» упал на землю. Наполовину обезоруженный воин-дракон начал осознавать, что противник просто играет с ним, но не поддался страху, хотя уже видел в красных глазах альбиноса отражение приблизившейся вплотную смерти. Он приготовился умереть с достоинством, не посрамив честь своего рода мольбами о пощаде или попыткой бегства.

Воин-дракон махнул окровавленной правой рукой в попытке отвлечь внимание противника, одновременно нанося удар оставшимся клинком. Сноублад не обратил внимания на забрызгавшие его одежду и лицо алые капли, а точно рассчитанным экономным движением сместился на шаг влево. Его зловещий чёрный меч взметнулся в коротком замахе и поразил сжимающую оружие руку врага, почти отрубив кисть.

Воин-дракон с огромным трудом неимоверным усилием воли сдержал крик боли и отчаяния. Умереть с честью не удалось, он остался безоружен и изувечен, абсолютно беспомощный и неспособный исполнять до конца свой долг перед сюзереном. Сноублад криво усмехался, и в душу воина-дракона стали закрадываться подозрения, не подумывает ли тот в насмешку оставить жизнь опозоренному неудачнику. В мыслях он истово молился своим богам о том, чтобы этого не произошло.

Возможно, боги услышали молитвы, или Сноубладу просто наскучила эта игра. Он взялся за эфес меча второй рукой и, широко размахнувшись, снёс воину-дракону голову.

— Следующий, — холодно произнёс альбинос.

Это слово послужило соломинкой, переломившей хребет солдатской дисциплине. Стражники, с паническими воплями нахлёстывая рогачей, устремились в бегство. Кучер замер на козлах, расширившимися от ужаса глазами глядя на Сноублада, не в силах шевельнуться. Альбинос сделал шаг вперёд, и он обмяк на сиденье, прислонившись спиной к карете, дыхание его прервалось, а сердце перестало биться.

— Разве я такой страшный? — ни к кому конкретно не обращаясь, осведомился Сноублад. Разбойники молчали, переминаясь с ноги на ногу и отводя взгляды. — Многие дамы находили меня весьма симпатичным.

Так и не дождавшись никакого ответа, да и не ожидая его, альбинос пожал плечами и направился к карете. Открыв дверцу, он взглянул на сидящих внутри девушек — принцессу и её фрейлину. Увиденное его определённо не впечатлило и не пришлось по душе.

Принцесса отнюдь не блистала красотой, хотя и не была уродиной — заурядная неприметная внешность, типичная для этого королевства. Таких девушек сотни в каждом местном городе среди любых слоёв населения, поменять любую из них местами с принцессой — разницу заметили бы разве что ближайшие родственники, да и то не сразу. Фрейлина, которой по статусу ни в коем случае не полагалось затмевать госпожу, смотрелась ещё менее презентабельно — вытянутое костистое лицо, тонкие губы, чересчур длинный нос.

Сноублад огляделся вокруг, будто надеясь увидеть ещё кого-то, ранее незамеченного. Покачал головой, с досады плюнул и захлопнул дверцу.

— Не та принцесса, — с ноткой недоумения в голосе сообщил он растерянно глядящим на него разбойникам. — Ошибочка вышла.

Досадливо хмыкнув, альбинос оседлал лизарда, принадлежавшего прежде его недавнему противнику, и умчался прочь. Вслед ему с молчаливым укором смотрели мёртвые глаза отрубленной головы воина-дракона.

Тёмный всадник мчался по небу, и его силуэт казался воплощением исконного мрака, чернее ночи, что следовала за ним по пятам, прогоняя за окоём светило, бросающее последние закатные блики на погружающуюся в сон землю. Из-под копыт вороного скакуна вылетали искры, превращаясь в звёзды на небосводе, миг спустя затмеваемые развевающимся за спиной всадника сотканным из тьмы плащом. Редкие смертные, примечавшие всадника на фоне тёмного купола неба, хватались за обереги и шептали молитвы, а бессмертные спешили убраться с его дороги, дабы не искушать лишний раз судьбу и не испытывать терпение Сумрачного Жнеца.

Путь тёмного всадника пролегал прямиком к двум высочайшим шпилям королевского дворца. Точнее ровно между ними, к соединяющему их тонкому ажурному мостку с узкой площадкой в центре. Казалось, это воздушное как паутинка декоративное украшение не выдержит веса могучего жеребца и его статного наездника. Но каждый вечер на закате всадник бесшумно приземлялся на площадку посреди моста, спешивался, сбрасывал плащ на седло и уверенно шагал в сторону одной из башен — чёрной, как ночь.

А там, под украшенной барельефами аркой входа, его ожидала прекрасная чародейка. Когда выходила она навстречу возлюбленному, её чёрные волосы, развеваясь по ветру, отливали багрянцем в лучах заката, радостная улыбка играла на алых устах и счастье лучилось в карих глазах. При виде неё с лица тёмного всадника исчезало мрачное и угрюмое выражение, словно только в этот миг он оживал, озарённый изнутри высшим чувством. И лишь с рассветом покидал он ложе чародейки, чтобы вновь умчаться на вороном коне в свою Призрачную Цитадель, где будет коротать долгое дневное время, считая минуты до новой встречи с возлюбленной.

Едва влюблённые скрывались внутри башни, последний закатный луч падал на оставленного всадником жеребца. И менялись вмиг очертания гордого скакуна, уже не конь, но человек поднимался на ноги и, закутавшись в сброшенный наездником плащ, направлялся к другой башне — белой, как снег. Башне принцессы…

Так гласит легенда, прошедшая через века. А на самом деле…

Девушка с насмешливой улыбкой наблюдала за рыцарем, с трудом балансирующим на узком мостке, под которым простиралась пустота. Гримаса на лице мужчины даже в темноте не сошла бы за радостную улыбку, а единственной мыслью, крутившейся у него в голове, было — главное, не смотреть вниз. Преодолев последние шаги, он вытер пот со лба и бессильно привалился спиной к стене.

— Встретил бы архитектора, проектировавшего этот дворец, я бы его… — пробормотал воин. — Неужто трудно было построить нормальную башню с плоской крышей, пригодной для посадки?! Кому сдались эти шпили! Что я, балаганный канатоходец, что ли…