Марина Суржевская - Живое

— Но и не друг, — хмуро отбила я. — Уже нет.

— Ты ошибаешься! Вивьен, я лишь хотел вернуться! Хотел, чтобы мы снова были вместе!

— Только забыл сказать, что я должна выпустить не только тебя, но и легион чудовищ, желающих уничтожить всех на своем пути! — заорала я. И задохнулась, ребра снова заныли. Ржавчина качнулся ко мне, я отодвинулась еще дальше.

— Это справедливость…

— Брехня! Вот что это! — закричала я, отбросив необходимость подбирать слова. Потерла сухие глаза. — Брехня и месть! О которой ты не сказал мне ни слова!

— Ты тоже о многом промолчала, не так ли? — рявкнул он.

Я облизала губы. Обсуждать с ним Кристиана я не буду. Просто не могу!

— Месть? — Он сжал кулаки. — Думаешь, мы должны были просто улыбнуться и все простить? Забыть эти годы? Забыть, что с нами сделали? Ну уж нет! Мне еще повезло, я стал эфримом. А представь чувства тех, кто превратился в нечто склизкое, ползучее, не имеющее конечностей! Представь, если однажды ты проснешься и поймешь, что твои кишки отныне могут принять только вонючую гниющую падаль? Ты хоть представляешь, что значит быть заключенным в теле отвратительного чудовища?! Порой мне хотелось содрать свою шкуру, вывернуться наизнанку, лишь бы только снова вернуть себя! Ощутить свою кожу, руки, лицо! Ты говоришь — месть? Нет, мелкая. Справедливость! Самая что ни на есть справедливость!

— Но большинство февров даже не знали о том, что с вами сделали! — закричала я.

— А нам насрать! — рявкнул в ответ Ржавчина. — Черные мундиры — наши враги! Все!

— Они не заслужили смерти!

— А я заслужил? — Он встал коленями на кровать, сжал в ладонях мое лицо. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я заслужил гребаную смерть, Вивьен! Что я должен был сдохнуть ради процветания империи! Ну? Я и все мы! Мор, Хромоножка, Лисий Нос! Скажи!

Я задохнулась от его ярости.

И промолчала. Это Верховный мог утешать Совет словами о меньшем зле. А мы знаем, что кто-то всегда умирает. Если не ты, то тебя — несложная арифметика.

Некоторое время мы лишь сверлили друг друга злыми взглядами. И я отступила.

— Мне нужны ответы, — пробормотала, насупившись. — Как ты попал в Двериндариум?

— Как и все приютские, — процедил он. — В железном фургоне без окон.

— Но ты знал, что с тобой сделают?

— Я не знал способ.

— Но знал остальное! Эфрим, который спас твою жизнь в детстве, кто он такой? Он ведь потребовал взамен именно это, не так ли? Стать чудовищем, согласиться на условия февров. Выжить. Выполнять требования и ждать. А потом захватить Двериндариум. Изнутри! Это был единственный способ, ведь подобраться снаружи просто невозможно! Значит… Значит, он знал и обо мне?

Я нахмурилась, пытаясь сложить кусочки расползающейся правды.

— Но как… Ты верил, что я смогу открыть для вас Дверь. Почему?

Он склонил голову, глядя на меня. Резко встал.

— Твой Дар возвращает утраченное. Благодаря твоему знаку мы смогли войти и дышать воздухом этого мира.

— Но не стали людьми?

— Для этого нужна твоя кровь, — буркнул Ржавчина.

— Уже были такие, как я? — осенила догадка.

— Давно. Но тогда тварей Мертвомира было слишком мало, они были слабы и глупы. За четыре года я сумел объединить почти всех и заставил себя слушаться. Я сумел то, что не смог… он.

— Он?

— Глава ордена ренегатов, Приор Истинной Крови, — медленно произнес Ржавчина. — И… эфрим. Единственный эфрим, способный самостоятельно возвращаться в человека. Когда-то он тоже был в Мертвомире, он такой же, как я. Как все мы! Он знает, что с нами сделали.

— И это он велел отдать мне кольцо, ведь так?

— Замкнутый круг, — с трудом произнес парень. Его голос стал более низким и рычащим, порой Ржавчина задумывался, пытаясь подобрать слово. — Дары тоже подчиняются системе. Совпадения не случайны. Влияет предмет, материал, но и чувства человека. Ты очень хотела вернуть меня. А кольцо — это круг без конца и начала. Это… возвращение утраченного. Да, Великий Приор предполагал такую вероятность.

— Вот же хитрозадый гад, — подвела я итог, и Ржавчина насупился. Втянул воздух. И ухмыльнулся.

— Есть такое. Но он оказался прав.

— И теперь ты ждешь прибытия своего хозяина? — ехидно произнесла я, и парень снова помрачнел. — Чтобы вручить ему Двериндариум?

— Приор уже прислал своего советника.

— Вот как? И кто же он?

Но Ржавчина не ответил, лишь усмехнулся.

Я откинулась на подушки, напряженно размышляя. Ренегаты. Орден Крови. Проклятые. Вот, кто стоит за всем этим. Дворец в столице взорвали, чтобы основная часть гарнизона Двериндариума покинула остров.

Мне стоило догадаться…

А Ржавчина — один из них. И уже давно.

А я? Кто же теперь я?

Кристиан…

Имя укололо внутри, обожгло. И я отвернулась к окну, чтобы бывший друг не видел моего лица. Я верила, что Кристиан жив. Его тела не было возле Двери. Не было!

Но возможно, его просто утащили с собой чудовища. Разорвали на куски, не оставив ничего, что можно оплакать.

Я содрогнулась от ужаса, запрещая себе думать об этом. И вздрогнула, когда жесткие ладони сжали мои щеки, разворачивая к себе мое лицо.

— Всадить нож было мало, да? — рявкнул Ржавчина. — Что еще надо сделать, чтобы ты больше не думала о нем?

— Всадить нож и в мое сердце, — сказала я.

Провела рукой по ткани на его ноге, нащупала на бедре парня ножны. Конечно, даже в детстве у Ржавчины всегда была в кармане заточка!

Я тронула лезвие.

— Осмелишься?

Ржавчина втянул воздух возле моих губ. В его глазах плясало разрушительное пламя. На миг показалось, что да — осмелится.

Покрывало сползло, обнажая верх груди. Но я не стала его поправлять, с вызовом глядя в слишком родные глаза. И увидела, как резко расширились зрачки, как дернулось его горло.

— Уже не мелкая, да? — тяжело выдохнул он. Придвинулся ближе: — Меня не было слишком долго. Но я верил, что ты меня дождешься.

— Я ждала тебя! И искала!

— Только сейчас предпочла бы видеть на моем месте февра, ведь так?

— Ты жесток!

Я отвернулась и сжала дрожащие пальцы.

— Ты тоже жестока, Вивьен.

Ржавчина прижал ладонь к изголовью кровати, пристально глядя в мои глаза.

— Злишься? Но почему? Что с тобой случилось? Ты ведь была одной из нас, Вивьен! Ты забыла, как мы голодали? Как пытались выжить? Обо всем забыла и теперь защищаешь февров? Знаешь, что делали так любимые тобой черные мундиры? За принесенное железо они выталкивали в Мертвомир девчонок. Воровок, мошенниц, иногда тех, кого обвинили в связях с ренегатами. Юных. Не старше нас с тобой. Сказать, зачем?

Ржавчина лизнул мои губы. Темно-рыжие волоски на его руках встали дыбом, дыхание участилось.

— Это была награда нам. Чудовищам. Мы могли делать с ними все, что пожелаем. Понимаешь… Даже в теле зверя у нас остаются человеческие желания. Разум. Мысли. Мы не понимаем, что стали монстрами… И другие звери нас совершенно не привлекают. Только люди.