Алина Сконкина - Баньши Ветра

Когда же это закончится?! думала Фиама, но становилось только хуже. Она должна поесть, перед тем как идти на занятия. Она должна хоть что-нибудь съесть сегодня. Но ужасный ураган перемешавшихся дикого голода и тошноты и не думал прекращаться. Полукровка вспомнила, как, уходя с последней лекции чувствовала голод. Она, Фиама, была голодной, не так сильно, как когда зашла в столовую, но дочь ашуры и не тошнило. И с чего так резко заболел живот? Фиама долго пыталась придумать причины, но так и не смогла. Боль чувствовалась, как в первый день цикла, но у полукровки цикл закончился. Всё это насторожило бы дочь ашуры, если бы не температура и туман в голове.

Она не могла сконцентрироваться ни на одной мысли. Разум уплывал из-под носа.

Адепты расходились, сытые и довольные. Фиама вновь зачерпнула кашу ложкой. Понюхала и опустила обратно в тарелку. Она не могла. Если каша окажется во рту, полукровку точно вывернет. Так сильно она ещё не болела. Что же делать?

Оставив всяческие попытки поесть, Фиама сдала поднос недовольным кухаркам и побрела на следующие занятия.

Дочь ашуры намеревалась рассказать о самочувствие Куратору, но на месте его не оказалось, он снова уехал по своим делам. Фиама и раньше ощущала в столовой приступы необъяснимого голода и тошноты, но не такие сильные. Она списывала все эти недомогания на наваждения, которые преследовали её и на самообороне и физической подготовке. Сперва дочери ашуры казалось, что она ощущала чужие настороженность и неприязнь, а затем боль. Всё это походило на сумасшествие.

Отъезд Куратора не предвещал ничего хорошего. В прошлый раз, когда маг уехал, Фиаму закопали на зачарованном острове. Повезло, что Куратор вернулся вовремя и помог подопечной избежать исключения, но будет ли судьба благосклонна во второй раз. Фиаме нельзя влипать в неприятности! Но как на зло она заболела, и ей бы так пригодилась помощь Куратора. Как жаль, что он снова отсутствовал.

Фиама прониклась к Куратору добрыми чувствами. Он помогал подопечной, несмотря на противоречивое отношение к полукровке. На редкие вопросы Фиамы, куда он постоянно отлучался из Академии, Куратор отмалчивался или отвечал «академический секрет».

Время не стояло на месте. Фиама изо всех сил концентрировалась, но магия не выходила. Дочь ашуры ловила себя на чувстве, что готова выпустить магию, сконцентрирована, как десять человек, но оказывалось, что это не так. Мысли бегали и вращались, как касмедонские фигуристы на катке; путались, запинались, как ноги пьяных завсегдатаев кабаков; или пропадали вовсе, оставляя в голове пустой вакуум.

Занятия длились сегодня особенно медленно. Преподаватели говорили долго и нудно, водили руками по доске еле-еле, повторялись, неустанно растолковывая информацию. Фиама старалась сидеть за партой, но всё чаще съезжала и из последних сил подпирала голову рукой. Как хотелось лечь на стол и насладиться тишиной, запереться в комнате, в тёплой кроватке и потягивать горячий чай с мёдом, с мятой, с малиновым вареньем. Но нет, дочь ашуры должна отсидеть все занятия, а затем ещё пережить физкультуру и самооборону.

Каждый преподаватель, замечая апатию полукровки, наказывал её дополнительным заданием или подготовкой самостоятельного выступления на очередную сложную тему. Фиама старалась не думать об этом, не сейчас, не в таком состоянии.

На физической подготовке, полукровка мечтала отсидеться в укромном уголке и не прыгать. Любой прыжок – она знала наверняка – загонит её в гроб. Но преподавателю Шину было глубоко наплевать на желания дочери ашуры. Если он говорил бежать, лучшее, что мог сделать адепт, это исполнить команду, иначе в наказание ребятам повышали нормативы или, что не менее ужасно, заставляли заниматься ещё один дополнительный час.

Фиама выдержала пробежку и кое-как размялась, после чего, попытавшись слиться с обстановкой, твердила мысленно самой себе, что невидима. Пожалуйста, ну пожалуйста. Пусть я буду невидима. Незаметна для наставника. Только сегодня. Мне это нужно. Не обращайте на меня внимания.

Но заговор, как водится, не сработал и Шин приметив отлынивающую полукровку наказал ей показать достойный прыжок.

Фиама, решив отойти подальше от адептов, пятилась от преподавателя всё дальше. Внезапно она почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Рефлекс, отточенный на уроках самообороны, сработал быстрее, чем затуманенный болезнью мозг. Дочь ашуры схватила руку с плеча и перебросила подкравшегося сзади врага через себя. Всё получилось быстро и правильно, не как в первый раз с Озом.

Адепты обернулись на грохот. Все услышали удар человеческого тела об пол и замерли. Дочь ашуры съёжилась от нахлынувших внезапно удивления, а затем страха. На полу перед шатающейся ослабевшей Фиамой, наигранно сильно кряхтя, поднимался Сиэль. Шин недовольно качал головой.

– Наставник! Вы видели? Что произошло? – Рванул к товарищу Маркус и помог подняться.

– Я только подошёл удостовериться хватит ли ей места для разбега, а она швырнула меня, – отряхнувшись, спокойно сказал Сиэль. Сделав шаг, он схватился за руку и выдал сдавленной «ох».

Сиэль? Как? Что случилось? Шин? Это же приём самообороны. Вот и всё. Сползались вялые мысли полукровки и обрисовывали в мозгу картину. Если меня не исключат, то лишат самообороны. Что делать? Что?

Сиэль! Чёрт бы его побрал. Позёр! Предатель. Зачем ты подошёл ко мне! Слабак! Я швыряла так Оза несколько раз, а он вставал и хоть бы что. Чёрт!

Преподаватель Шин подошёл к Сиэлю и Фиаме. Сын Декана едва заметно торжествовал. Он не преминул воспользоваться плохим самочувствием полукровки и вот плоды. Её накажут. Она причинила вред адепту, сыну Декана.

Внимательно на обоих посмотрев, Шин выдал:

– Сиэль, – он схватил парня за повреждённую руку и бесцеремонно оттащил в сторону. Парень не успел ничего изобразить и тем самым прокололся. – Продолжать занятие. Ушастая, получишь в наказание дополнительный час физпода.

Фиама вздохнула с облегчением. Её не исключат и даже не лишат занятий самообороны. Если она не умрёт, то всё будет хорошо. Вот только она совсем забыла о заданиях и ответах для завтрашних выступлений.

После инцидента с Сиэлем у Фиамы заболела рука, затем икра на ноге, а в добавок ко всему заныла голова. Дочь ашуры не успевала напрячь мышцу, а та начинала ныть, как при растяжении. Фиама не могла выполнить простые, до этого выполняемые ею без труда, нормативы. Начиная разбег для прыжка, она могла остановиться и схватиться за ногу. И хотя тренер Шин заметил не ладное в поведении полукровки, никакие меры принимать не стал, свалив всё на «бабские причуды».

Когда физическая подготовка закончилась, первокурсники разбежались, Фиама осталась на боевую подготовку со вторым курсом и заметила, что все боли стихли. Осталась только усталость и покалывание во всём теле. Слабо соображая, дочь ашуры решила напрячь доселе болевшую икру, но ничего не почувствовала. Всё это напоминало кошмарный сон.