Алина Сконкина - Баньши Ветра

Бывало, просыпаешься, небо серое, комната серая, свет серый и кажется весь мир серый, скучный, неинтересный – тогда всё в этот день шло наперекосяк. И вся эта серость погружала в меланхолию, апатию, депрессию. Но Фиама изо всех сил поддерживала бодрость духа и цеплялась за хорошее, прячась от плохих мыслей за выполнением бесконечных заданий.

Ухудшали ситуацию усталость и голод. Фиама не могла нормально есть, из-за чего худела всё сильнее. Если так продолжится и дальше, думала дочь ашуры, скоро я буду похожа на скелет, обтянутый кожей. Руки дрожали, но Фиама упорно выводила на пергаменте текст. Ненависть, страх, презрение к самой себе не отпускали её во время всего учебного дня, а в конце, на занятиях по физической подготовке и самообороне она ощущала неутихающую боль во всём теле.

Всё из-за болезни. Скоро это пройдёт , успокаивала себя Фиама. Но с каждым днём становилось хуже.

Подумав о будущем, представив себя совсем немощной и страшно худой, Фиама вспомнила о возможном исключении, слёзы навернулись на глаза. Нет, я не должна плакать! Не должна. Ветер, я не должна плакать… мысленно вопила полукровка, а слёзы заполнили глаза и хлынули, прокладывая мокрые дорожки на щеках.

Ну что за тряпка. Я не должна плакать. Всё получится. Я смогу… должна…

Затихший до сего момента ветер с силой ворвался в комнату. Вихрь стёр слёзы с вымученного, а теперь растерянного лица полукровки. Распахнулась книга, вручённая Эстариолом с наказом читать, когда станет грустно, и шелестя страницами, остановилась на одной. Ветер стих. Фиама медленно и неуверенно, трясущейся от усталости рукой, взяла книгу. Взгляд упал на четверостишье:

«Когда сама судьбу свою решаешь,

Когда идёшь на встречу ощущеньям,

Реальность лишь смущает и мешает,

Не в силах задержать мгновенье».

Что это значит? Идти навстречу ощущеньям. Умереть от голода в столовой? Фиама ничего не поняла, но странная улыбка расплылась на её осунувшемся лице. Дочь ашуры засмеялась, страшным истерическим смехом. «Спасибо, Ветер» прошептала она чуть погодя. Затем отёрла слёзы и собралась. Нужно сделать ещё так много!

Персефона совершила ещё один оборот и снова поворачивалась лицом к миру. Растаяли сугробы, растеклись ручейками по дорожкам и превратились в облачка тумана под парящей землёй. Весна вступала в свои права, теплело, отгремели первые грозы, почки набухали на деревьях, дни стали длиннее и светлее.

Фиама из последних сил справлялась с заданиями, и Декан больше не появлялся с новостями о её исключении. Дочери ашуры некогда было радоваться, что её оставили в покое, она еле выкарабкалась из бездны, куда провалилась из-за болезни. Отлежавшись за выходные, Фиама почувствовала себя лучше и слегка порозовела. Теперь она приходила в столовую позже всех, занимала самый дальний стол и кое-как давилась едой. Ужинать полукровка предпочитала, когда все остальные адепты уже расходились. Оставаясь в столовой в одиночестве Фиама ощущала свой собственный голод и наконец могла поесть.

Стёкла не починили, но благодаря рунам поставили воздушный щит, препятствовавший сквознякам. Анджи провёл адептам целую лекцию в столовой, показывая действие привязанной к месту магии на живом примере. Ребята сперва слушали его, но потом чаще смотрели на корзинки с фруктами и булками, чем на руны. Фиама едва пережила ту лекцию, под конец она едва не упала в обморок от чувства голода.

Дочь ашуры встретила свой день рождения с небольшой температурой валяясь в кровати. Она выросла на год, а внешне не изменилась и по-прежнему выглядела, как девочка лет десяти – низенькая ростом, исхудавшая, с большими глазами на миловидном детском личике.

Эфесцам, жителям Аэфиса-на-Ханаэш, свойственна худоба, жилистость, лёгкий вес и загорелая кожа. Считалось, что в надгорном краю жили самые высокие мужчины, а женщины наоборот были весьма миниатюрны. После Смутного Времени, когда народы других стран смешались и породили новый – эфесцев – долгое время отличительные черты надгорцев не проявлялись. Встречались пухлые и бледные представители, с плохим зрением, быстро лысеющие, бородатые и толстокожие. Со временем этнические особенности проявлялись сильнее, но жителей разных областей до сих пор выделяли цвет волос и оттенок кожи. Надгорцы славились своим отличным зрением, отсутствием растительности на лице у мужчин, и ранней сединой, но даже на фоне типичных эфесцев, Фиама казалась довольно маленькой и хрупкой, для своего возраста.

Новый день начинался спокойно, дочь ашуры впервые за последнее время выспалась, а за выходные подготовила большую часть заданий. Ей даже что-то снилось после долгого застоя и бессонных ночей, но Фиама никак не могла вспомнить, что именно. Она не придала этому значения, всё равно она неважный толкователь сновидений.

Фиама шныряла по комнате, собираясь в столовую. Многое в её жизни шло не так, как хотелось бы, но полукровка не могла позволить себе унывать, а потому радовалась простым вещам. Она улыбнулась себе в маленькое зеркало, пока свежее весеннее утро и никто не успел испортить её хорошее настроение. Учебная жизнь налаживалась, Фиама успевала выполнять задания. Куратор вернулся, и дочь ашуры решила в следующие выходные рассказать ему о своих приступах в столовой и на уроках физической подготовки. Возможно маг посоветует решение. Фиама надеялась на это.

Волосы на затылке, жестоко срезанные Деканом, медленно отрастали. Фиама провела по ним рукой, выглядели они непрезентабельно в сравнении с длинными волнистыми локонами. Белая прядка светилась на тёмно-русом фоне – клеймо, от которого Фиаме не избавиться. Полукровка намотала ленту на волосы, и подпихнула уши. Прятала ли она волосы или саму себя? Она скрывала ту, что отличалась от людей. Но даже это притворство не делало Фиаму человеком. Мысли испортили настроение. Дочь ашуры понурила голову и отправилась в столовую.

По дороге ей встретились ребята со второго курса, однако никто не подал виду, что заметил полукровку. Адепты обсуждали задания по пентаграммам, как поняла Фиама из обрывков разговора. Дочь ашуры огорчилась, что не скоро расстанется с противной женщиной, которая вела этот предмет.

Остановившись перед дверьми, полукровка осознала, что не чувствует всепожирающего голода, который сопровождал её обострялся в столовой. Скорее всего потому, что она наконец выздоровела. Ещё один повод радоваться этому дню , подумала Фиама. Значит можно не надоедать Куратору своими проблемами. Как же это чудесно! День преподносил новые сюрпризы, и на этот раз хорошие.

В столовой, дождавшись своей очереди, Фиама взяла свой завтрак и пошла с подносом полным еды к столику в дали от всех. Радостная, что ощущает лишь свой родной небольшой голод, дочь ашуры не замечала более ничего. Она не видела, как шла мимо стола старшекурсников, с которыми переговаривал, склонившись над ухом адепта, ненавистный сын Декана.