Виктория Авеярд - Стеклянный меч [litres]

– Не откажусь от глотка воды, – угрюмо отвечает брат. – И от ужина.

Радуясь возможности сделать для него хоть что-нибудь, я достаю из запасов Фарли флягу и два запечатанных пакета с едой. Я ожидаю, что она сейчас начнет шуметь и требовать экономии, однако Фарли едва удостаивает меня взглядом. Она заняла мое место в кабине и смотрит в окно, очарованная летящим внизу миром. Килорн торчит рядом с ней, однако не касается пустого кресла Кэла. Он не хочет, чтобы принц его выругал, и старательно держит руки подальше от приборной панели. Килорн напоминает ребенка, окруженного битым стеклом: и хочется потрогать, и нельзя.

Я собираюсь прихватить и третий пакет с пайком, поскольку Кэл ничего не ел со вчерашнего дня, но одного взгляда в хвост самолета достаточно, чтобы рука у меня замерла. Кэл стоит там в одиночестве и ковыряется в открытой приборной панели, делая вид, что чинит что-то не сломанное. На нем торопливо надетая униформа, найденная на борту – черно-серебристый комбинезон. Рваная одежда, в которой он пережил бой на арене, лежит кучкой у ног. Кэл вновь стал похож на самого себя – на огненного принца, прирожденного воина. Если бы не тесное чрево Черного Бегуна, я подумала бы, что мы снова во дворце и танцуем, как мотыльки вокруг свечи. На груди у Кэла какой-то знак, красно-черная эмблема в окружении двух серебряных крыльев. Даже издалека я узнаю темные линии, изображающие огонь. Это Пламенеющий Венец, который принадлежал его отцу, деду, ему самому по праву рождения. Но корону отняли у Кэла наихудшим способом. Мэйвен заплатил за нее кровью отца и собственной душой. Как бы я ни ненавидела короля, трон и все, что они воплощают, мне невольно становится жаль Кэла. Он потерял целую жизнь, даже если она была неправильна.

Кэл ощущает мой взгляд и отрывается от работы, замерев на мгновение. Его рука касается эмблемы. Он обводит символ своего украденного королевства… а затем одним резким движением, которое заставляет меня вздрогнуть, отрывает эмблему от комбинезона и отбрасывает прочь. В глазах принца сверкает ярость, глубоко скрытая под внешним спокойствием. Хотя он старательно сдерживается, гнев всегда бурлит под маской сдержанности. Я оставляю Кэла заниматься делом, понимая, что возня с проводами успокоит его вернее, чем любые мои слова.

Шейд отодвигается, давая мне место рядом, и я без особого изящества плюхаюсь на сиденье. Молчание окутывает нас, как темное облако, пока мы передаем друг другу фляжку. Это очень странный семейный ужин – на полу дважды угнанного Черного Бегуна.

– Мы ведь поступили правильно? – шепотом спрашиваю я, надеясь на какое-то оправдание. Хотя Шейд всего на год старше меня, я привыкла полагаться на его советы.

К моему облегчению, брат кивает.

– Рано или поздно меня бы тоже засадили под замок. Полковник не знает, как обращаться с людьми вроде нас. Мы его пугаем.

– И он не один такой, – мрачно отвечаю я, вспоминая косые взгляды и перешептывания.

Даже в Замке Солнца, где меня окружали люди с невероятными способностями, я тем не менее отличалась от остальных. И на острове. Я – девочка-молния. Уважаемая, узнаваемая… и внушающая страх.

– По крайней мере, остальные нормальны.

– Мама и папа?

Я киваю и морщусь при упоминании о них.

– И Гиза, и парни. Они настоящие Красные, поэтому полковник не сможет… он ничего им не сделает.

Это звучит как вопрос.

Шейд задумчиво откусывает кусок слоеного сухого батончика из прессованных овсяных хлопьев. На грудь ему сыплются крошки.

– Другое дело, если бы они помогали нам. Но они ничего не знали о нашем побеге, так что я бы особо не волновался. Уйти, как ушли мы… – У него перехватывает дыхание, и у меня тоже. – … В общем, так лучше для них. Иначе папа захотел бы помочь, и мама тоже. По крайней мере, Бри и Трами достаточно верны Алой гвардии – их никто не заподозрит. Кроме того, обоим не хватило бы ума, чтобы такое устроить…

Он задумчиво замолкает.

– Сомневаюсь, что Озерные посадят под арест пожилую женщину, калеку и девочку.

– Вот и хорошо, – говорю я, ощутив некоторое облегчение, и смахиваю с рубахи брата крошки.

– Мне не нравится, когда ты зовешь их нормальными, – добавляет Шейд, перехватив меня за запястье. Он внезапно понижает голос. – С тобой все в порядке. Да, мы отличаемся от остальных, но мы не уроды. Мы не лучше и не хуже других.

«Нет, мы совсем не нормальные», – хочу сказать я, но строгий тон Шейда пресекает эту попытку.

– Ты прав, – говорю я, кивнув. Надеюсь, он не разоблачит мою неуклюжую ложь. – Ты всегда прав.

Шейд смеется и одним куском приканчивает свою порцию.

– Так и запишем.

Он смеется и выпускает мою руку. От его знакомой улыбки делается больно. Ради спокойствия Шейда я тоже улыбаюсь, но тяжелые шаги Кэла живо возвращают меня к реальности.

Принц проходит мимо, осторожно перешагнув через вытянутую ногу Шейда и глядя прямо перед собой.

– Скоро будем в зоне действия радаров, – говорит он, ни к кому не обращаясь, но мы тут же беремся за дело.

Килорн уходит из кабины, словно его прогнали, как маленького мальчика. Кэл не обращает на него никакого внимания. Он сосредоточен на самолете и больше ни на чем. По крайней мере, на время их вражда отступила на задний план из-за препятствий, которые ожидают нас впереди.

– Я бы пристегнулся, – добавляет Кэл через плечо, поймав мой взгляд.

Он застегивает на себе ремни безопасности с бессознательной тщательностью, подтянув каждый быстрым сильным рывком. Фарли, сидя рядом с ним, делает то же самое. Она заняла мое кресло, как будто так и надо. Впрочем, я не возражаю. Наблюдать, как самолет взлетает, было жутко – не могу даже представить, как будет выглядеть посадка.

Шейд горд, но не глуп – он позволяет мне помочь ему. Килорн подхватывает Шейда с другой стороны, и вдвоем мы быстро ставим его на ноги. Дальше Шейд без особого труда справляется сам; он пристегивается в кресле, держа костыль под мышкой. Я сажусь рядом, Килорн с другой стороны. На сей раз мой друг надежно затягивает ремни и вцепляется в них в мрачном предвкушении.

Я сосредотачиваюсь на собственных ремнях и, как ни странно, чувствую себя в безопасности. «Ты только что пристегнулась к летящему куску железу». Это правда, но, по крайней мере, в течение нескольких следующих минут жизнь и смерть будут зависеть только от пилота. Я просто составляю компанию.

В рубке Кэл возится с десятком рычагов и рукояток, готовя самолет к следующему этапу. Он щурится, отводя взгляд от заходящего солнца. Его силуэт обрисован пламенем; оранжево-красные лучи-пальцы охватывают Кэла, точь-в-точь его собственный огонь. Я вспоминаю Наэрси, Чашу Костей, даже наши тренировочные поединки, когда Кэл переставал быть принцем и превращался в ад. В прошлом я испытывала потрясение и удивление каждый раз, когда он раскрывал свою жестокую суть, но только не теперь. Я никогда не смогу забыть, чтó пылает у него под кожей. Гнев, который питает Кэла. И они оба невероятно сильны.