Виктория Авеярд - Стеклянный меч [litres]

У Кэла получается лучше – он увертывается и отбивается. Но при столкновениях он шипит от боли, даже при ударах вскользь. Наконец огненный браслет на запястье у Кэла оживает, и в руке принца появляется пылающий шар. Он разбивается о плечо Никса, как вода о камень, прожигая одежду, но тело остается нетронутым.

«Камнешкур», – звучит в моей голове.

Но нет, этот человек – что-то иное. Кожа у него по-прежнему красноватая и гладкая, она не стала серой, похожей на камень. Она просто… непробиваема.

– Прекратите! – рычу я, стараясь не повышать голос.

Но потасовка, или, лучше сказать, побоище продолжается. Серебряная кровь течет изо рта Кэла, пачкая кулаки Никса, черные во мраке.

Килорн и Фарли пробегают мимо меня – их торопливые шаги звучат в такт. Не знаю, способны ли они помешать этому живому тарану. Я вытягиваю руку, чтобы остановить их. Но Шейд добирается до Никса первым – одним прыжком оказавшись перед ним, он, как и я, хватает Никса за шею, и они оба пропадают, а через долю секунды появляются в трех метрах от нас. Никс валится наземь. Лицо у него зеленоватое. Он пытается встать, но Шейд прижимает к его горлу костыль и удерживает буяна на земле.

– Только двинься – и я повторю, – говорит он.

В его ярких глазах – угроза.

Никс поднимает испачканную серебряной кровью руку в знак того, что сдается. Другую он прижимает к животу, все еще не в силах опомниться от удивления. Переместиться в воздухе – нетривиальное ощущение. Я слишком хорошо с ним знакома.

– Не надо, – пыхтит он.

На лбу у него появляется пот, выдавая изнеможение. «Ранить трудно, но удержать можно».

Килорн садится обратно на свой корень и подбирает обрывки сети. Он улыбается, почти смеется при виде Кэла – избитого, залитого кровью.

– Мне нравится этот тип, – говорит он, кивнув на Никса. – Очень нравится.

Я с трудом поднимаюсь, не обращая внимания на боль, вспыхнувшую в костях.

– Принц заодно с нами, Никс. Он здесь, чтобы помочь, как и я.

Его это не убеждает. Никс садится на пятки и обнажает желтые зубы. Дышит он рвано и зло.

– Помочь? – фыркает он. – Этот серебряный ублюдок раньше срока отправил моих дочерей на тот свет.

Кэл изо всех сил старается вести себя вежливо, хотя с подбородка у него течет кровь.

– Сэр…

– Дара Марстен. Дженни Марстен, – шипит в ответ Никс.

Его взгляд пронизывает меня в темноте, как нож.

– Легион «Молот». Битва у Водопадов. Им было девятнадцать.

«Погибли на войне». Трагедия, если не преступление. Но разве Кэл виноват?

Судя по выражению откровенного стыда на лице, Кэл согласен с Никсом. Когда он заговаривает, его голос звучит хрипло. Принца переполняют эмоции.

– Мы победили, – бормочет он, не в силах посмотреть Никсу в глаза. – Мы победили.

Никс сжимает кулак, однако подавляет желание наброситься на Кэла.

– Это вы победили. А их утопили в реке, и они свалились с водопада. Могильщики не сумели даже сапог найти. Как там говорилось в письме… – продолжает он, и Кэл вздрагивает. – Ах да, мои девочки «погибли ради победы». Ради «защиты королевства». И такие красивые подписи внизу. Покойного короля, командира легиона и того гениального стратега, который решил, что весь легион должен форсировать реку.

Мы поворачиваемся к Кэлу, и он буквально горит под нашими взглядами. Его лицо делается белым от стыда. Я вспоминаю комнату принца в Замке Солнца, книги и руководства с описаниями военных тактик. Тогда мне стало от них нехорошо – и теперь не лучше. Я недовольна Кэлом и собой. Я забыла, кто он такой на самом деле. Не просто принц, не просто солдат, а убийца. Он запросто мог отправить на смерть меня, или моих братьев, или Килорна.

– Простите, – негромко произносит Кэл.

Он заставляет себя поднять голову и взглянуть в глаза разгневанному и безутешному отцу. Наверное, его этому научили.

– Я знаю, что мои слова ничего не значат. Ваши дочери… и все солдаты… имели право жить. И вы тоже, сэр.

Колени у Никса хрустят, когда он встает, но мужчина, кажется, этого не замечает.

– Это угроза, мальчик?

– Предупреждение, – отвечает Кэл, качая головой. – Вы – такой же, как Мэра и Шейд, – говорит он, указав на нас. – Вы отличаетесь от других. Мы называем таких новокровками. Вы – одновременно Красный и Серебряный.

– Не смей звать меня Серебряным, – произносит Никс сквозь зубы.

Кэлу, который тоже поднимается на ноги, это не мешает продолжать.

– Мой брат будет охотиться за такими, как вы. Он намерен убить вас всех, сделать вид, что новокровок никогда не существовало. Он хочет вычеркнуть вас из истории.

Слова застревают в горле у Никса, сомнение заволакивает взгляд. Он смотрит на меня, ища поддержки.

– Есть и… другие?

– Много других, Никс. – На сей раз я касаюсь его с мирными намерениями. – Мужчины и женщины, молодые и старые. По всей стране. Они ждут, когда их разыщут.

– А когда вы найдете их… нас? Что тогда?

Я открываю рот, чтобы ответить… и молчу. Так далеко я еще не загадывала.

Но, когда мне не хватает слов, Фарли выходит вперед и протягивает руку. В ней алый шарф, потрепанный, но чистый.

– Алая гвардия защитит их и укроет. И обучит, если они захотят учиться.

Я чуть не обрушиваюсь на нее, вспомнив о полковнике. Меньше всего он желает видеть поблизости новокровок, но Фарли говорит так уверенно, так убедительно. Как всегда, я не сомневаюсь, что у нее есть козырь в рукаве. Нечто, в чем мне не следует сомневаться. Пока что.

Никс медленно берет у Фарли шарф и вертит его в своих грязных руках.

– А если я откажусь? – спрашивает он с напускной беспечностью, но в его голосе я слышу сталь.

– Тогда Шейд вернет вас в постель, и мы больше никогда не увидимся, – говорю я. – Но Мэйвен придет за вами. Если не хотите присоединяться к нам, лучше бегите.

Он крепче сжимает в руке алую ткань.

– Не такой уж большой выбор.

– Но все-таки это выбор!

Надеюсь, Никс понимает, что я говорю искренне. Я надеюсь на это ради собственного блага, ради собственной души.

– Вы вправе остаться – или уйти. Вы лучше, чем кто-либо, знаете, сколько было потерь – но с вашей помощью мы можем кое-что вернуть.

Никс долгое время молчит. Он расхаживает туда-сюда, с шарфом в руке, время от времени поглядывая сквозь ветви на маяк на сторожевой башне. Тот успевает повернуться три раза, прежде чем Никс заговаривает вновь.

– Мои дочери погибли, жена умерла, и меня тошнит от болотной вони, – говорит он, останавливаясь передо мной. – Я с вами.

Затем Никс бросает гневный взгляд через плечо; нетрудно догадаться, что он смотрит на Кэла.

– Просто не подпускайте этого типа ко мне.

Мы продираемся через лес и уходим целыми и невредимыми; из свидетелей – только тучи и морской ветер. Но я не могу отогнать страх, который окутывает мое сердце.