Виктория Авеярд - Стеклянный меч [litres]

Кэл не выдерживает. Он бьет кулаком по подлокотнику кресла – слышится глухой стук.

– Это не она придумала…

– Но она виновата! Она и ее дурацкая шайка с красными тряпками. – Кэмерон бросает гневный взгляд на Фарли, пресекая все возражения. – Ты ставила на кон наши семьи и наши жизни, пока бегала и пряталась в лесу. А теперь ты думаешь, что, типа, героиня, летаешь везде, спасаешь тех, кто, по-твоему, чем-то отличается, кто стоит того, чтобы девочка-молния тратила на него свое драгоценное время. Наверняка ты проходишь по трущобам и бедным деревням не останавливаясь. Ты даже не видишь, что сделала с нами.

От гнева у Кэмерон вскипает кровь, окрасив щеки темно-коричневым румянцем. А я могу только молча смотреть.

– Новокровки, Красные, Серебряные… одно и то же, снова и снова. Есть те, кто чем-то отличается, кто выше других, а есть те, у кого ничего нет.

Мне становится нехорошо. Тоскливое предчувствие ужаса.

– Что ты имеешь в виду?

– Неравенство. Когда одни считаются лучше других. Ты ищешь тех, кто похож на тебя, чтобы защитить их, обучить, заставить сражаться. Не потому что они этого хотят, а потому что ты в них нуждаешься. А как насчет детей, которых отправили на фронт? Они тебя совершенно не волнуют. Ты их всех променяла на очередной ходячий фейерверк.

Лампа снова мигает, уже быстрее. Я ощущаю каждый оборот моторов, несмотря на головокружительную скорость. Это ощущение сводит с ума.

– Я пытаюсь спасать людей от Мэйвена. Он превратит новокровок в оружие. Тогда смертей и крови будет еще больше…

– Ты делаешь то же самое, что и они. – Кэмерон указывает связанными руками на Кэла, дрожа от гнева.

Я знаю, каково ей – и стараюсь скрыть дрожь ярости в собственных пальцах.

– Мэра, – предупреждает Кэл, но мой грохочущий пульс заглушает его голос.

Кэмерон источает яд. Она наслаждается.

– Эпоху назад, когда Серебряные только появились, когда их было мало, и за ними гонялись люди, которые считали, что они слишком непохожи на остальных…

Я крепче хватаюсь за края сиденья, вонзив ногти во что-то твердое. «Контроль». Самолет воет, и от этого звука у меня словно трескаются кости.

Мы подскакиваем в воздухе, и Гарет взвизгивает, схватившись за ногу.

– Кэмерон, хватит! – кричит Фарли и быстро расстегивает ремни. – Если не заткнешься сама, я тебя заткну!

Но взгляд – и гнев – Кэмерон направлен только на меня.

– Посмотри, что получилось, – рычит она, подавшись вперед, насколько позволяют ремни.

Не успев опомниться, я вскакиваю и стою, едва сохраняя равновесие – самолет качает. Голос Кэмерон едва слышен сквозь механический вой, который звучит у меня в голове. Девчонке удалось высвободить из ремней руки, и она с удивительной быстротой расстегивает пряжки, а затем поднимается и рычит мне в лицо:

– Через сто лет король-новокровка будет восседать на троне, который ты выстроишь ему из детских черепов!

Внутри меня что-то рвется. Падает преграда между человеческим и звериным, между разумом и безумием. Внезапно я забываю про самолет, высоту и собственных друзей, которые полагаются на мой слабеющий контроль. Я думаю только о том, чтобы преподать урок этой паршивке, показать ей, кого и что мы пытаемся спасти. Когда мой кулак входит в соприкосновение с ее челюстью, я ожидаю увидеть искры. Сейчас они пробегут по телу Кэмерон, и она упадет на пол…

Но результат один – отбитые костяшки.

Кэмерон, столь же удивленная, смотрит на меня. Мигающие лампы вокруг начинают светить нормально, самолет выравнивается. Гул в моей голове резко затихает, как будто на все органы чувств набросили одеяло. Такое ощущение, что я получила удар под дых. Я падаю на колени.

Шейд немедленно хватает меня за руку и сжимает ее с братской заботой.

– Ты в порядке? Что случилось?

Кэл смотрит то на нас, то на панель управления, мотая головой туда-сюда.

– Стабилизировалось, – бормочет он, хотя про себя я этого не скажу. – Мэра…

– Я тут ни при чем.

Меня прошибает холодный пот, и я подавляю внезапную дурноту. Дыхание обрывается, как будто из легких выдавили воздух. Я чувствую удушье.

– Она…

Кэмерон отступает на шаг, слишком потрясенная, чтобы врать. У нее отвисает челюсть от страха.

– Я ничего не делала. Не делала, клянусь!

– Ты не нарочно, Кэмерон.

И это, кажется, удивляет ее сильнее всего.

– Просто успокойся… просто… перестань…

Я не могу дышать, не могу! Я сильнее сжимаю руку Шейда, вонзив в нее ногти. Меня охватывает паника, но без поддержки молнии это пустая трата сил.

Весь мой вес приходится Шейду на больное плечо, но он не обращает внимания на боль. По крайней мере, брат достаточно умен, чтобы понять, в чем дело.

– Ты глушишь ее, Кэмерон. Отключаешь способности. Отключаешь ее.

– Я не… но как?

Темные глаза девочки полны ужаса.

Все вокруг расплывается, но я вижу, как мимо проносится Кэл. Кэмерон, как любой человек в здравом уме, шарахается от него, но Кэл знает, что делает. Он обучал детей – и меня – помогая нам преодолеть точно такие же хаотические вспышки.

– Отпусти, – говорит он спокойно и твердо.

Ни сюсюканья, ни гнева.

– Дыши. Вдох носом, выдох ртом. Отпусти то, что держишь.

Пожалуйста, отпусти. Пожалуйста, отпусти. Я дышу рывками, все мельче и мельче.

– Отпусти ее, Кэмерон.

На грудь мне как будто положили камень, и он давит, лишая меня человеческого облика.

– Отпусти ее.

– Я пытаюсь!

– Успокойся.

– Я пытаюсь… – Голос Кэмерон звучит мягче и сдержанней. – Пытаюсь.

Кэл кивает – его движения плавны, как волна.

– Да. Так.

Еще один судорожный вдох – и легкие наконец обжигает воздух. Я снова могу дышать. Мои чувства притуплены, но они возвращаются. И крепнут с каждым ударом сердца.

– Так, – повторяет Кэл, глядя через плечо.

Наши взгляды встречаются, и напряжение слабеет.

– Так.

Я не могу смотреть на него долго. Приходится взглянуть и на испуганную Кэмерон. Она плотно зажмуривается и сосредоточенно морщит лоб. По щеке катится одна-единственная слеза, руки массируют татуировку на шее. Ей всего пятнадцать. Она этого не заслуживает. Она не должна так бояться себя.

– Все хорошо, – выговариваю я, и Кэмерон распахивает глаза.

На лице у нее облегчение. Но долго оно не длится. Кэмерон наглухо затворяет путь к своему сердцу.

– Моих чувств это не меняет, Бэрроу.

Я бы встала, если бы могла. Но мое тело еще дрожит от слабости.

– Хочешь повредить еще кому-нибудь? Брату, когда найдешь его?

Вот оно. Сделка, которую мы должны заключить. И она тоже это понимает.

– Ты объяснишь нам, как пробраться в Коррос, а мы научим тебя пользоваться способностью. Ты станешь самым опасным человеком в мире.

Надеюсь, я об этом не пожалею.