Александр Курзанцев - Инквизитор поневоле [litres]

Она снова создала кресло, правда, другое, поскромнее, присела, после чего задумчиво, словно не зная, с чего начать, потеребила прядь.

– Ну, говори уже, – поторопил я ее.

– В общем, Паш… – Элеонора вздохнула и решительно произнесла: – Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты присмотрел за Вигиром.

– За кем? – поднял я бровь.

– За Вигиром, – повторила собеседница. – Это новый адепт проклятий.

– Аватар, значит, – произнес я ровно, не дав эмоциям прорваться наружу. Одному Магнусу ведомо, сколько усилий мне стоило сдержаться и не начать сквернословить. Мало ему всего, так я теперь еще и функции няньки при нем должен исполнять!

Нет, определенно, все сегодня задалось целью окончательно вывести меня из себя.

Кое-как утихомирив бурю внутри, теперь уже я глубоко вздохнул и ответил:

– Нет.

– Почему? – попыталась заглянуть мне в глаза девушка.

– Потому, – отрезал я.

– Ну пусть он хотя бы поживет у тебя…

– Да вы издеваетесь?! – не выдержал я. – Может, мне его еще и к себе в постель под одно одеялко положить?!

– Пожалуй, это было бы уже лишним, – дипломатично прокомментировала магичка, чуть дрогнув уголками губ.

– А что ты его к себе не поселишь? – выдвинул я встречное предложение.

– Я – его преподаватель. Как ты это себе представляешь?

– Ну, я-то себе нормально представляю, – хмыкнул я, – надо мной эксперименты ставить ты не стеснялась. Постоянно ко мне вламывалась на ночь глядя…

– Опыт, надо признать, был не очень удачный, – ответила Элеонора, ничуть не смутившись.

– Не то слово, – буркнул я. – Ладно я, всего-то психологическую травму заработал, а паренек, чего доброго, пожизненно импотентом останется.

– Хочешь сказать, я такая страшная? – спросила Элеонора. И вроде задан вопрос был спокойно, с легкой отстраненностью в голосе, но почудились мне в нем подводные камни, которые я постарался аккуратно обойти.

– Ты красивая, и только слепец может утверждать обратное, но являлась ты, дорогая моя, словно ужас, летящий на крыльях ночи. Такое появление, уж извини, лично меня не возбуждает.

– Ты изменился, – пробормотала девушка после недолгой паузы, внимательно изучая взглядом мое лицо.

– Как?

– Стал разговаривать на равных, – констатировала собеседница.

Я подумал немного и согласно кивнул.

– Пожалуй, да. Но согласись, хоть я и остался твоим учеником, статус мой тоже весьма изменился. Впрочем, об инквизиторах ты знаешь больше меня.

– Знаю, – кивнула она, – вот только никто из них не менялся так резко характером и поступками.

– Три месяца в одиночной камере мало кого оставляют прежним.

Она вздохнула, ничего больше не сказав, но вдруг с такою мольбой во взгляде посмотрела на меня, что я невольно размяк, не в силах сопротивляться женским чарам. Будь это простой игрой, я бы понял, но нет, взгляд был абсолютно неподдельным.

– Зачем тебе это? – задал я вопрос, мысленно проклиная себя за мягкотелость.

– Боюсь я, – ответила Элеонора. – Он действительно может стать аватаром, точнее, он, возможно, уже аватар, ему просто нужно пробудить до конца сродство со своей магией. Вот только дадут ли ему эту возможность?

– Думаешь, попытаются убить? – поинтересовался я, внезапно ощутив профессиональный интерес.

– Тебя же пытались, – заметила девушка.

– Эльфы? – больше уточняя, чем спрашивая, произнес я, на что магичка кивнула и сообщила:

– Но не только они. Ведьм многие не любят. Тысячелетиями с ними боролись, уничтожали их. Только приход нелюди и развал старой империи вывел конклав ведьм из подполья. Время было такое. Чтобы удержать наступающего врага, инквизиция изыскивала любые резервы. Все что угодно, лишь бы не дать им поглотить людей. Все, что ранее было под запретом: демонология, некромантия, магия крови, ведьмовство…

Ее слова вдруг всколыхнули что-то во мне, и я, глядя на сжавшиеся до хруста в казанках кулаки, глухо и с каким-то ожесточением высказался:

– Когда на кону выживание собственной расы, любые средства хороши, какой бы непомерной ни была цена.

– Верно, – согласилась в наступившей почти осязаемой тишине магичка. – Я слышала рассказы переживших те события. Легионы по три раза ходили в бой. Сначала живыми. Потом, пока смертельные раны были еще свежи, их на поле брани возвращали маги крови. А когда иссякала и эта магия, в дело вступали некроманты, в последний раз поднимая на бой то, что осталось от людской плоти, иной раз слепляя искромсанные тела в ужаснейших кадавров. Трижды легион умирал и восставал вновь, лишь бы не дать врагу пройти…

– А ведьмы? – спросил я, с легким удивлением разжимая побелевшие кулаки.

– А ведьмы довершали начатое, накладывая и вплетая в удушающие эманации смерти и боевой магии разливающиеся над местом битвы и проникающие глубоко в землю сильнейшие проклятья, дабы сделать то место непроходимым даже для архимага.

Я нахмурился, не понимая, почему вдруг так сильно всколыхнули эмоции, реагируя на события тысячелетней давности. Уточнил, после недолгой паузы:

– И много таких мест?

– Да почти половина границы империи. Жуткая вещь даже по прошествии тысячи лет. Особенно когда оттуда очередное порождение запретной магии выползает. Обычная магия на них почти не действует, как-то справляются только ведьмы да инквизиторы, остальные могут разве что задержать на какое-то время.

– Почему? – переспросил, чувствуя, что опять прикасаюсь к одной из мрачных тайн этого мира.

– Потому что в основе тварей лежит именно магия проклятий, она стабилизирует их магическую структуру. А в основе инквизиторской магии лежит магия ментала, которая способна воздействовать вообще на любую магию. Увы, на наших современных магов ментала, которых кафедра академии выпускает, без слез не взглянешь, так, недоучки сплошные. В старой империи школа ментала была одной из сильнейших, а то, что осталось сейчас, это так, одни огрызки прошлых знаний. В инквизиции, конечно, знают больше, но делиться этими знаниями отнюдь не спешат.

– Понятно, – пробормотал я, задумчиво разглядывая собственное кольцо. – Вот, значит, как…

– Я ненавижу инквизиторов!

Стоящий напротив меня юноша был среднего роста худым молодым человеком с длинноватыми, как на мой взгляд, волосами и челкой, слегка закрывающей один глаз. Типичный ОЯШ, я бы сказал, с небольшой примесью эмо, которых тут, правда, как субкультуры не существовало.

Ученическая роба на нем обмяться еще не успела и топорщилась во все стороны, отчего парень напоминал взъерошенного воробья. Впрочем, он на это внимания не обращал, так как сейчас вся его ненависть была направлена на меня.

– Вигир… – попыталась вклиниться Элеонора.