Геннадий Башунов - Не люди

Голубоватый лунный свет сменился неестественным зелёно-фиолетовым. Казалось, что там, справа, горит уже не костёр, а пожар, хотя могильщик готов был поклясться – туда, к груде костей, не отскочило ни искорки. Да и чему там гореть?

Потрескивал костёр… или что-то другое? Краг кутался в плащ, сжимаясь в комок. Подбородок упёрся ему в грудь и надавил на неё так сильно, что заскрипели зубы. Могильщик с трудом смежил веки. Его глазные яблоки будто превратились в два ледяных шара. Мороз стиснул плечи, выламывая их, пальцы до боли впились в бока.

Шло время. Свет от костра сдавался под натиском с одной стороны – тьмы, с другой – ярких всполохов, исходящих… откуда? Краг открыл замёрзшие глаза и с трудом повернул голову, едва не сломав о колено отмерзающий нос.

Груда камней, обломки крыши и стены. На завале – груда костей, обломки людей. Неестественное сияние исходило от костей. Что-то лезло из глубин завала наружу. Шуршали и постукивали камни, похрустывали кости. Слышалось тихое шипение, треск костра и дыхание трёх человек. Шипение явно принадлежало тому, что выбиралось из своего логова, раздвигая камни и маскирующие нору костяки.

Из-под костей высунулась тощая четырёхпалая рука с крохотной ладошкой, но непропорционально длинными пальцами, оканчивающимися кривыми когтями. Извернувшись, ладонь ухватилась за большой кусок кладки и потянула за собой извивающееся тело. Появилась узкая уродливая голова, формой напоминающая растущий месяц, и культя второй руки. Шипение превратилось в болезненные стоны. Всё громче трещали осыпающиеся камушки.

Выползень, наконец, вытащил своё четырёхфутовое тело из норы и встал на короткие изогнутые ноги. Впалые и чересчур широкие ноздри раздувались, из-под слишком коротких губ торчали крупные плоские зубы, глаза недобро поблёскивали под навесом уродливого лба. Влажное дыхание перешло в кашель. Уродец поскрёб лысую голову, неуклюже схаркнул в сторону. Когда он повернулся к могильщику, Краг увидел длинную густую слюну, свисающую с острого подбородка, но это не вызвало отвращения. Всё казалось абсолютно нормальным и обыденным.

Наклонившись, выползень поднял одну из костей, сунул её поперёк рта и раскусил, после чего с чавканьем принялся высасывать из образовавшейся дыры костный мозг. Дорожный дом мгновенно наполнился смрадом разлагающейся плоти, словно у Крага до этого момента был крепко-накрепко зажат нос. Впрочем, наверняка так оно и было. Белёсые глаза выползня уставились на Крага с выражением полного безразличия, словно он смотрел на репу, которую нужно сорвать со стебля. Карлик никуда не торопился, словно ждал, пока его новая добыча созреет.

«Часть костей, видимо, не такая уж и старая», – подумал Краг, с каким-то детским любопытством наблюдая за карликом.

Сияние тем временем постепенно угасало, резко смещаясь то влево, то вправо. Быть может, его видел только могильщик. Да и этот уродец не мог существовать наяву, он снился Крагу. Реален был только холод, от которого немедленно нужно спрятаться. Могильщик снова уткнул лицо в колени и попытался заснуть.

Рано или поздно Велион разбудит его, тогда нужно подкинуть дровишек в костёр. Пока он должен спать… спать… спать…

Что-то в нём противилось сну. Где-то внутри зашевелилось знакомое чувство. Ужас. Но не такой острый, как это бывало обычно, когда он встречал нечто жуткое в могильнике. Этот ужас как будто чувствовал не он сам, а кто-то другой, и Краг, словно увидев это чувство на лице другого человека, понял, что этот другой человек сейчас ощущает. Но ужас-то, самый настоящий, был его собственным чувством, пусть и заглушенным неведомой магией. Краг заскрипел зубами, стараясь пробудить свои чувства, но волны апатии захлёстывали его. Даже эта борьба буквально высасывала из него все силы.

Могильщик вновь с трудом раскрыл глаза и повернул голову, чтобы выползень вновь оказался в поле зрения. Тот уже начал приближаться, но, встретившись со взглядом Крага, остановился и тихо зашипел, будто успокаивая свою жертву.

Вот теперь могильщик почувствовал самый настоящий ужас, но, как это иногда бывает, страх сковал всё тело. Учитывая, что Краг и так едва шевелился, эффект лишь утроился. Могильщик буквально превратился в статую из живой плоти. Уродец же, почувствовав это, вновь зашипел, оголяя испачканные ошмётками костного мозга зубы, и двинулся к своей обездвиженной жертве. Могильщик всё явственнее чувствовал исходящее от карлика зловоние разлагающегося мяса, но этот резкий запах не вызвал даже рвотного позыва.

Выползень приближался медленно, готовый отступить в любой момент. Его непропорционально короткие кривые ноги делали шажочки, гниющие ступни шаркали по полу. Наконец, карлик вцепился Крагу в плечо когтистой четырёхпалой рукой. На месте мизинца торчало что-то странное. То ли извивающийся разноцветный червь, то ли какой-то жидкий студень. Краг осознал, что отросток мог одновременно являться как одним, так и другим, и в этом вновь нет никаких проблем. Он и сам может спокойно охранять сон друзей и одновременно уйти с карликом к его логову, где они подремлют вместе. В том, что могильщик сможет и спать, и сторожить, он не сомневался.

Краг попытался встать, но ноги и руки так закоченели, что он даже разогнуться не мог. Хотя, и в этом никаких проблем, нужно чуть-чуть подождать, и ноги сами пойдут куда надо. Когтистая ладонь карлика легла Крагу на скулу, и слизень лизнул ему ухо, ввинчиваясь внутрь. Тонкие губы карлика раскрылись ещё шире, открывая крупные зубы в уродливом оскале. Могильщик с трудом начал поворачивать голову так, чтобы подставить щёку под укус – ничего страшного, можно ведь и дать себя попробовать, у него вкусная тёплая кровь и свежее мясо. Странно, само тело будто бы сопротивлялось Крагу, и простое движение превратилось в тяжёлую, изнуряющую борьбу с самим собой.

Могильщик ещё видел карлика, когда на его тонкое запястье легло что-то чёрное и раздался хруст костей.

Крага будто ледяной водой окатило. Он проснулся.

Рядом, сгорбившись, стоял Велион, его правая рука, облачённая в чёрную перчатку, стискивала тонкую ручонку жуткого существа, лишь отдалённо напоминающего человека, а левой – тоже затянутой в чёрную кожу – могильщик закрывал рот и нос.

Краг попытался вскочить и только неуклюже свалился на бок – его конечности так затекли, что он и пошевелить ими почти не мог. Уже началось покалывание, говорящее о восстановлении тока крови, но когда он восстановится, неизвестно, а действовать нужно прямо сейчас.

Велион был выше карлика на добрых два фута и гораздо шире, но он как будто замер, словно единственное, что мог – это вцепиться во врага и стоять, не шевелясь. Уродец же принялся лупцевать могильщика левой рукой, и теперь Краг увидел – из неё торчит заточенный костяной шип, примотанный к культе человеческими волосами. Велион, изрыгая проклятие за проклятием, с трудом отнял левую руку ото рта и неуклюже отмахнулся от очередного удара. Раздался душераздирающий клекот, перешедший в хрип. Шип вывалился, оставив после себя глубокую гниющую рану. Могильщик вновь зажал нос и рот ладонью, словно от этого зависела его жизнь.