Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

– Нет. Но челюсть, кажется, сломал.

– Может, он хоть какое-то время будет помалкивать? – проворчал пухлый, усаживаясь за стол с обидчиком своего спутника. – За последнюю неделю раза четыре за меч хватался, я его едва сдерживал. Хоть кто-то решился ему зубы пообломать. За это и, конечно же, за оскорбление, которое нанёс этот идиот Матери, а значит, и Единому, я угощу вас его ужином. И его выпивкой.

Матриархист, ухмыляясь, кивнул:

– Приятно пообщаться с умным человеком. Пусть даже твои верования не совпадают с моими.

Жрец Единого пожал плечами.

– Каждому своё. Но от бесплатной еды и выпивки ведь не откажется ни один жрец?

– Вот тут ты прав.

Служанка, вышедшая из кухни с подносом, быстро глянула на валяющегося на полу здоровяка, фыркнула и водрузила поднос на стол к мирно болтающим жрецам.

– Деньги, надеюсь, у тебя? – спросила она у толстого.

Тот в ответ благодушно улыбнулся и вытащил из кошелька серебряник.

– Еще кувшин вина, красавица.

– Как хочешь, папаша. Только вот этого с прохода уберите, уж будьте так добры. И дня не было, Халз, чтобы ты пьяный не набил здесь кому-нибудь морду.

– Он сам напросился, – развёл руками жрец Матери.

– Слышала я, слышала, – фыркнула служанка и, забрав монету, ушла на кухню.

Толстяк и Халз стукнулись кружками с грогом и припали к ним, не торопясь выполнять просьбу служанки. Пожилой матриархист, встрепенувшийся лишь для того, чтобы выпить вино, опять опустил голову.

– А что за история с этими двумя пропавшими жрецами? – спросил Халз, утирая рот ладонью.

– Не очень хорошая история, – вздохнул толстяк. – Двое жрецов отправились проповедовать на юг и пропали. Никто не может их найти. И теперь с проповедниками отряжают в дорогу вот таких, – он презрительно мотнул головой в сторону лежащего, – молодых да с мечами. Для безопасности, как они говорят. Не знаю, кому-то, может, и повезло, но я с этим задирой натерпелся. Что ни место, всё пытается затеять драку. И не дай Единый, если кого рядом вооружённого увидит, всё, сразу нужно подраться.

– И что же, неужто он первый раз в морду получил?

Толстяк поморщился.

– Здоровый он. И меч у него, как говорят, хороший. Никто не решался. А его от этого ещё сильней несёт. – На его губы выползла слабая усмешка. – Ты так бить научился явно не в те дни, когда по зову своей богини ухаживал за больными старухами и вдовами?

– Бурная молодость, – оскалился Халз. – И уж поверь, никто так не помогает вдовам, как я. Ты ведь тоже не в дороге такое пузо отъел?

– Нет, – вздохнул жрец Единого, – но из Ариланты пришло письмо, в котором вызывали всех, кто может, проповедовать против проклятых могильщиков. Вот меня в числе прочих и отправили.

– А против могильщиков нужно проповедовать? Их и так все терпеть не могут, вот хоть я.

Толстяк, который уже приложился к кружке, отмахнулся свободной рукой.

– Кто знает, кому они насолили, – проворчал он, напившись, – но письмо пришло, а с ним распоряжение выделить деньги на поход. Притом, из самой Ариланты ни монеты лишней не прислали, только и знают, как что требовать, а помочь так нет, крутитесь сами.

– Обычно мы им в столицу деньги засылаем, а не они нам, – хмыкнул Халз. – Так у всех.

– Вот видишь, матриархист, у нас с тобой много общего. Предлагаю за это выпить.

Что-то ткнуло Греста в бок, и вор, который сидел ни жив, ни мёртв, вздрогнул от неожиданности.

– На пару слов, – сказал Велион, и в его голосе не слышалось ничего хорошего.

Они вышли на улицу. Дул паршивый холодный ветер, приносящий редкие снежинки, но до настоящего снегопада было ещё далеко. Велион направился в сторону выгребной ямы, и Грест поплёлся за ним. Едва они дошли, могильщик резко развернулся, схватил вора за грудки и встряхнул.

– Если ты, паскуда, ещё раз попробуешь выкинуть подобный фокус, – зашипел Велион в лицо помертвервшему Гресту, – дальше пойдёшь один. Понял меня?

– Понял…

– Запомни то, что я тебе говорил, потому что больше я тебе это повторять не буду. Некоторые захотят тебя убить только за то, что ты могильщик. Не нужно создавать лишних проблем. Понял?

– П… понял…

– Надеюсь на это, – процедил могильщик и отпустил его.

Грест остался стоять на холодном ветру. На миг ему показалось, будто он и сам не прочь убить себя за то, чем занимается. Но монеты, которые лежали на дне его кармана, сразу притупили это чувство.

В конце концов, он же никого не убил. И даже не ограбил. По крайней мере, никого живого. А ограбленный мервец не захочет сдать его ближайшему стражнику, ведь тот тоже давным-давно мёртв. Мертвецу не нужны те монеты, которые он забрал. Ни монеты, ни собранный хлам, что выкупил у него тот антиквар.

И всё равно было ему страшно.

***

Глейи что-то шептала ему на ухо. Её руки шарили по его груди, а он схватил её за упругий зад. Служанка оторвала губы от его уха и ловко вывернулась из неуклюжих пьяных объятий. Могильщик схватил её за талию, подтолкнул к кровати, усадил, задрал юбку.

– Стой, стой. Весь вечер никуда не торопился, а теперь что?

Она привстала с кровати и через голову сняла платье. У неё была прекрасная полная грудь и широкие бёдра. Велион многое отдал бы, чтобы переспать с такой женщиной…

Когда-то. До тех пор, пока не встретил Элаги.

Глейи совсем на неё не похожа. Её руки тоже тёплые, но почему они как будто не несут того тепла, что нужно ему?

Служанка не дала ему задуматься, как следует. Она сдёрнула с него куртку, рубашку. Штаны он, отбросив все мысли, снял сам. Всё-таки она была красивой женщиной, мысли в его голове путались от хмеля, а плоть требовала своего.

Велион стиснул её груди ладонями, поцеловал правый сосок. Шею, ухо, щёку, губы. Глейи хихикала и обнимала его. Её кожа была мягкой и тёплой, и в данный момент ему могло хватить и этого.

Глейи тихо застонала, когда он вошёл в неё, и снова хихикнула. Она была смешливой. Через какое-то время служанка всхлипнула и замерла. Велион приостановился спустя несколько секунд, поднялся с кровати, потянул её за собой и развернул задом.

К счастью, видение женщины, у которой отбирают ребёнка, пришло к нему, когда они уже лежали на кровати и пытались восстановить дыхание. Могильщик закрыл глаза, а когда это не помогло, прикрыл их руками.

– Тебе было хорошо? – спросила Глейи, привстав на локте.

– Да…

– Я живу здесь с тех пор, как мужа на охоте задрал медведь. Приходи ко мне ночами, и я не возьму за постой ничего. Ну, – служанка хихикнула, – кроме того, что ты хочешь сам.

– Хорошо.

Видение исчезло, и Велион сел на кровати, глядя в темноту, которую едва рассеивал свет одной сальной свечи.

– Куда-то собрался?

– Я недостаточно пьян, чтобы уснуть.

– Иди. Всё равно опять до самого обеда спать будешь, а мне вставать с рассветом.