Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

– Конечно, готовы, – лучезарно улыбнулась девушка, поправляя что-то вроде набедренной повязки, состоящей из посеребренных нитей, на которые были нанизаны разноцветные бусы. Помимо этого «что-то вроде» из одежды на ней был только ворох всё тех же бус и браслеты на кистях и голенях. – Вам на второй этаж. Я провожу.

– Нам нужно перекусить, помыться, переодеться и идти на приём, – говорил Настоятель Валлаю, пока они поднимались по лестнице. – Как закончишь, сразу иди ко мне.

Их комнаты располагались друг напротив друга. Ангиура, если это его настоящее имя, увела встретившая их девушка, Валлая – другая, появившаяся словно из ниоткуда. Одежды на ней было не больше, чем на первой. В комнате ждало ещё двое, полностью обнажённых.

– Господин желает обед или сначала ванну? – лучезарно улыбаясь, спросила одна, невысокая, но грудастая брюнетка. Вторая, худенькая блондинка, чем-то напоминающая ему Лине, только улыбалась.

– Сначала ванну, – без колебаний ответил Валлай и принялся стаскивать куртку.

До комнаты Настоятеля рубака добрался примерно через час. Валлая сложно было смутить чем-либо, но всё же он постучал в дверь, прежде чем войти.

– Входи!

Настоятель уже остался один. Он стоял у небольшого столика, сервированного блюдом с тонко нарезанной копчёной олениной и бокалом с вином. Жрец успел надеть только нижние штаны, и Валлай увидел его худую спину, испещрённую тонкими белыми шрамами. Такие шрамы могла оставить только трость в руках человека, поистине знающего, как с ней обращаться.

– Я сейчас, – пробормотал Настоятель, левой рукой отправляя в рот кусочек оленины. В правой он что-то держал перед собой. – Угощайся, – сказал он, прожевав, – это прекрасное мясо. Я уже совсем отвык от такого. Но в столице, думается мне, быстро привыкну заново. К тому же, мне нужно наесть хоть немного мяса на кости: худые жрецы ассоциируются у людей с фанатиками. Это хорошо, когда общаешься с быдлом, но плохо при разговорах с благородными – тебя либо не воспринимают всерьёз, либо опасаются. Мне не нужно ни того, ни другого, но пока, по счастью, моя худоба принесёт мне только пользу. Ведь это худоба человека, спасавшего людей.

– Помогающего им отходить в мир иной, ты хотел сказать, – поправил Валлай, подходя к столику, щедро загребая мяса и отправляя его в рот. Действительно вкусно. – Не нужно говорить о фанатиках и благородных, жрец, просто признай, что все мы любим вкусно пожрать и баб.

– Баб, да, – сказал Настоятель, поворачиваясь, наконец, к рубаке. В правой руке он держал небольшую шкатулку, уже закрытую, и вид у него был чрезвычайно задумчивый. – Я, к своему сожалению, дал обет.

– Не трахаться?

– Не иметь жены и детей. На шлюхе я бы никогда не женился ни при каких раскладах. Второе же условие моего обета, к счастью, даёт определённые возможности. При достаточном полёте фантазии, конечно же. От массажа определённого вида, выполненного определёнными частями тела, не только руками, детей не бывает, и это факт. И я могу поклясться, что не нарушал обет хоть жизнью своей матери, долгих лет ей. – Взгляд Настоятеля, наконец, стал куда менее отстранённым. – А ты прекрасно выглядишь, Валлай.

Рубака поправил тесный в локтях и подмышках камзол и ничего не ответил.

– А как сидит, – продолжил жрец, оставляя шкатулку на столик и подходя к вешалке со своей одеждой – рубахой, рясой и плащом. – Я давал мерку портному, но, сам понимаешь, на глаз. И не ошибся.

Жрец принялся одеваться, а Валлай сгрёб с тарелки остатки мяса. Перекуса ему в комнате оставили на один зуб – пару ломтей мягкого кислого сыра и кусочек копчёной куриной грудки, – и почти пустой желудок более или менее перестал бунтовать только после порции оленины.

– Я был непослушным учеником, – сказал Настоятель, надевая последний предмет одежды – кулон безликого идола, олицетворяющего Единого, – и совсем не горжусь теми шрамами на спине. Но и убирать их при помощи магии не намереваюсь. Любую науку нужно помнить, даже полученную такой ценой.

– Такой ценой? – фыркнул Валлай, в очередной раз поправляя камзол. – У меня вся спина в таких же и, поверь, это далеко не худшее, что со мной случалось во время обучения.

– Обучения? – во второй раз за этот день во взгляде жреца промелькнуло что-то вроде удивления, а это дорогого стоило. – Скажешь ещё, ты из легендарного Храма на Болотах утопленников?

Рубака невольно скривился.

– Мы называли его Храмом на Гнилых болотах.

– Почему же? И что за наказания такие, раз порка тростью – не худшее, что могло произойти?

– Не хочу вспоминать.

– Ну, чего ты? Раз заикнулся, продолжай.

Валлай был человеком сдержанным и поэтому злой взгляд направил в сторону, а не на жреца. В конце концов, злобно смотреть на собственного нанимателя – верх непрофессионализма.

– Мы, кажется, опаздываем, – сказал рубака, глубоко вдохнув и выдохнув.

Настоятель, кажется, даже немного смутился.

– Говорят, сейчас там всё по-другому, – произнёс он так, будто это могло успокоить рубаку.

– Не для всех, – криво усмехнулся Валлай и, одёрнув клятый камзол, сказал: – Ну, мы идём?

– Идём. Только меч оставь здесь. Не перечь, – одёрнул раскрывшего уже рот наёмника Настоятель, – тебя не пустят туда с оружием. Здесь оно будет в полной безопасности. И мы, поверь, сейчас тоже куда в большей безопасности, чем на дороге.

Они спустились на первый этаж, прошли по главному залу, полному полуголых шлюх обоих полов и разных возрастов, нашли сверкающего голым задом служку, который открыл им заднюю дверь, и вышли к конюшне, миновав двух вышибал, сверкающих намасленными голыми торсами на солнце. Здесь им уже запрягли двух прекрасных породистых скакунов. Конюх, беззубый лысый старик, был одет, как и полагалось конюху. И хвала за это богам. Валлаю хватило отвисших прелестей бабульки, родившейся, должно быть, за пару лет до Великой войны.

– Он тоже здесь работал, когда был помоложе, – сказал Настоятель, когда они отъехали.

Валлай ничего не ответил.

Ехать, к счастью, было недалеко – буквально через пару кварталов жрец направил своего коня к воротам небольшого поместья, чья крыша едва торчала над каменным забором, увитым плющом.

– Место не ахти, но здесь соберутся лучшие люди, – насмешливо произнёс жрец. – Или худшие, смотря с какой стороны посмотреть.

Ворота оказались закрытыми, но Настоятеля это не смутило. Наклонившись, он дважды ударил железным кольцом о биток и гордо выпрямился. В воротах открылось небольшое окно.

– Кто? – нетерпеливо спросил привратник.

– Гости. Ангиур и Валлай.

Ворота открылись через пару мгновений. Привратник, невысокий седой старик с пышной бородой, учтиво поклонился и приглашающе простёр руки. Но голос у него по-прежнему оставался недовольным.