Алексей Кондратенко - Число начала

Боевики прекратили пальбу. Внезапно наступила пугающая тишина. Наемница притаилась и выключила фонарик. Свет, выхватывающий люк бельевой шахты, погас. Темнота охватила нас. Откуда-то с лестницы раздался отвратительный свист. По моей спине побежали мурашки. Свист смолк. Снова тишина. Мне становилось все страшнее. Я уставился на пепел, густо устлавший пол черной пеленой. Лорны не оживали.

Время потеряло свою стабильность и последовательность. Пара секунд застыла на век, болезненно запечатлевшись в раздраженном сознании затравленного ужасом человека.

Меня.

Катрина не двигалась, вслушиваясь в звуки, недоступные мне. Она что-то чувствует.

За окнами в небе беззвучно сверкнула молния.

Все это напомнило детский кошмар. Словно бы ты играешь в прятки, но ищут тебя не друзья, а монстр, живущий в темноте, которого нельзя победить. И ты должен спрятаться, притаиться, осознавая весь ужас вслепую, потому что смотреть страшно. И если монстр тебя найдет, то утащит в ночную тень, откуда никогда не выпустит.

Шаги громоподобно раздались издалека. Кто-то поднимался по лестнице…

Люди так не ходят.

Приближалось угроза, возможно, гораздо более страшная, чем лорны, и не менее опасная, чем вампиры. Нечто. Оно заберет меня. Оно заберет Катрину. Оно утащит в место, намного ужаснее ночной тьмы, и отнимет наши жизни.

Шаги становились громче. Кто-то приближался к четвертому этажу…

Раздавшийся короткий свист прозвучал в фойе. И снова лорны не восстали из пепла, не подчинились таинственному зову. В небе гулко прокатился гром.

Я повернулся к Катрине. Она подпрыгнула вверх, плавно пронеслась под потолком и мягко приземлилась рядом со мной.

— Тише! — прошептала она, схватив меня за руку и потянув за собой.

Шаги отчетливо раздались на четвертом этаже…

Катрина спешно направилась к люку. Из ее раны по-прежнему поднимался дым.

— Кто это сюда идет? — засовывая пистолет за пояс, сдавленным шепотом спросил я.

Ее лицо, на долю секунды обратившееся ко мне, омрачала тень мучений, доставляемых ей серебреной пулей. Глаза горели.

— Загонщик лорнов, — ответила наемница, открыв туго скрипнувшую дверцу в бельевую шахту.

— Кто?

— Моя жертва. Полезай сюда! Скорее.

— А как же ты? Я без тебя не уйду.

— Постарайся добраться до шоссе. Встретимся там, — Катрина бросила горящий взгляд в сторону фойе. — Марк, живее!

Запрыгивая в шахту ногами вперед, напоследок я взглянул в ту же сторону, куда смотрела встревоженная Катрина. В самое последнее мгновение перед тем, как перед глазами стремительно понеслась темнота, я увидел, что внезапно на стене в фойе, в прямоугольнике тусклого света, упавшего из окна во время очередной вспышки молнии, появилась большая трепещущая, как черная материя, тень быстро идущего сюда здоровяка. В руке он нес какое-то оружие, похожее на дубину или палку.

А потом всё мгновенно полетело вверх. Дух захватило! Ветер ударил в лицо. Крик едва не вырвался из горла, но мои внутренности словно вжались друг в друга, так быстро я скользил вниз. Стены узкой шахты неслись мимо меня в опасной тесноте. Ноги старался держать вместе, чтобы не зацепиться подошвами ботинок о стремительно мчащуюся темноту и не сломать кости. Рукоятка пистолета торчащего у меня из-за пояса, скрежетала о стенку шахты. Что-то полоснуло по моей руке, распоров рукав рубашки.

Внезапно издалека, с четвертого этажа коротко прозвучали выстрелы и тут же оборвались.

[1] Генерал Ратко Младич — сербский военный деятель, один из лидеров сербов во время распада Югославии, почитаемый многими сербами как герой. По требованию НАТО удерживаемый в тюрьме Гаагского Международного Суда по политическим причинам. Его поимка стала одним из условий вступления Сербии в ЕС, несмотря на гражданские протесты против его ареста, организованные в мае 2011 года и собравшие более 30 000 граждан.

Механизм иллюзии сработал !

БАХ!

— Аггх!

В меня что-то врезалось с оглушительным ударом. Правую ногу пронзила резкая боль. Тело сильно сотряслось. Меня дернуло вперед. Лбом я ударился о собственное колено. Вокруг по-прежнему оставалась темнота, но шахта закончилась. Потом все вокруг начало куда-то валиться в совершенно кромешной тьме, и вот я скатился через голову из бельевого контейнера к холодной стене, косо развалившись на полу.

Здесь в стылом воздухе сильно пахло сыростью. Пол был просто ледяным.

Сознание немного отрезвилось от дыма, которым я надышался на четвертом этаже. Через несколько секунд, когда боль в ноге улеглась, я поднялся, придерживаясь рукой о стену. Огляделся. Грязные окна располагались под самым потолком. В этой большой комнате с приоткрытой двухстворчатой дверью, за которой чернела темнота, угадывались мерцающие в свете вспышек молнии очертания гладильных досок, двух гигантских старых стиральных машин, над которыми тянулись заставленные всякой всячиной полки.

Но что же с Катриной? Неужели они ее схватили? Неужели они…

— В коридоре все чисто, — донесся голос из-за дверей после частотного шума рации. — Захожу в прачечную.

Твою мать… Сюда идет боевик. Он, наверное, слышал, как я вывалился из шахты.

Я перебежал к дверям и стал вплотную к стене так, чтобы входящий боевик меня не заметил. Тихо достал из-за пояса пистолет, развернул его в руке, чтобы оглушить боевика рукояткой в затылок. Поднял руку с пистолетом в ожидании момента, когда нанесу оглушающий удар. Затаился. Мое дыхание казалось слишком громким. Кровь в ушах стучала.

А если не хватит силы? А если промахнусь? Черт, а если он заметит меня первым?

Человек приближался. Я слышал его чуть шаркающие шаги. Готовясь нанести удар, я встряхнул рукой, пальцы которой плотно сжимали ствол пистолета. Окна вновь замерцали голубоватым светом. Послышался гром. Вот дверь, скрипнув, открылась, и впереди я увидел вошедшего экипированного боевика с дробовиком в руках и таким же, как у остальных нашитым на плече оккультным символом. Меня посетила догадка, что символ мог быть как-то связан с необходимостью проводить операцию с лорнами.

Противогаза на боевике не было, он висел на поясе, прикрепленный к ремню, что облегчало мне задачу. Я успел его рассмотреть. Если бы не его одежда я бы никогда не поверил, что этот парень выполняет такую грязную работу. Он был моложе меня лет на пять. Настороженно поглядывая по сторонам, парень забыл оглянуться. Плечи его были напряженно подняты. Он остановился, не желая уходить вглубь темной комнаты. Я медлил, сам изрядно нервничая.

— Кажется, здесь все чисто, — сообщил он в рацию.

— Кажется? — недовольно донесся из передатчика фонящий голос.