Елена Чудинова - Неферт

Эту бурю Неферт выдержала довольно хладнокровно, прекрасно понимая, что госпожа Таурт, вне всякого сомнения, отправит Инери в Дом Тота живым или мертвым, а уж потом все будет в порядке.

А теперь Инери готов клясться, что едва дождался утра, чтобы бежать в храм. И ведь при этом не врет!

В следующее мгновение произошло что-то странное. Инери, сидевший напротив на перилах, словно далеко-далеко отодвинулся. Неферт почувствовала сильную головную боль, и все затуманилось перед ее глазами… «Из одного куска камня», — сказал кто-то голосом, похожим на голос Инери. Неферт вдруг поняла, что камень красной яшмы бьется в ее груди вместо сердца. Ей стало непереносимо больно — это кривая трещина поползла по бьющемуся в груди камню.

Инери сидел напротив нее, накручивая на пальцы свой длинный пепельный локон. Нет, об этом не надо ему сейчас рассказывать. Рассказывать? О чем? Ей отчего-то стало вдруг больно. Что-то связано с красной яшмой. При чем тут яшма?

— А ведь правда, у меня очень красивые волосы, Неферт?

— Сколько раз ведь я тебе говорила, что мужчине стыдно такое говорить!

— Ты не понимаешь, — Инери глубоко вздохнул. — Мне ведь их больше никогда не носить.

— Да, ведь это же жертва! Я и забыла…

— В том-то и дело. Их придется срезать — все до единого, и потом всю жизнь брить голову.

«Поменьше будешь на себя любоваться», — подумала Неферт не без вредности.

— У всех черные или каштановые, а у меня вон какие…

— Дело того стоит.

— Да, — лицо Инери просияло какой-то решительной красотой. Он спрыгнул в беседку. — А знаешь, Неферт… Я что-то соскучился по Нахту.

— Что?

— Как ты думаешь, он бы поучил меня править колесницей? Так, как он, никто не умеет, я сколько раз смотрел. Куда там Амени…

— Конечно, поучит! — Неферт торжествующе улыбнулась.

— Ведь он приедет, да? Года через два непременно.

— Мне будет почти четырнадцать. Мы тогда сможем быть друзьями на равных, правда?

— Конечно, — Неферт бросила взгляд на солнечные часы, стоящие на окруженной магнолиями площадке, куда спускались ступеньки. — Ох, сейчас уже начнут кричать к обеду…

— Это у тебя-то кричат? Уж когда меня потеряют, так мать всех служанок на ноги поднимает, чтоб носились по саду как оглашенные, — Инери коснулся ладонью косичек Неферт. — До завтра, да?

— До завтра, — ответила Неферт, но почти тут же с непонятной для себя уверенностью произнесла про себя:

«Нет, не до завтра. Сегодня ночью что-то произойдет».

Когда Неферт проснулась, вся спальня была залита потоком лунного света, льющегося через узкое окно под самым потолком.

Там, где ложились лунные полосы, все было различимо, как днем. Хотя голубые на самом деле лепестки лотосов на покрывавшей пол циновке казались пепельно-серыми, а лиловый контур узора — черным, можно было разглядеть каждый завиток.

Ни единого звука, ничьих шагов не было слышно во всем доме.

Неферт поняла, что проснулась вовремя.

Бесшумно спрыгнув с ложа, она еще раз внимательно прислушалась и прокралась к креслам, на которых с вечера была разложена ее одежда.

Здесь начались затруднения. Для того, чтобы когда-то — в очень далекие времена! — выбраться в сад подслушивать разговоры Нахта, достаточно было закутаться поверх рубашки шерстяной накидкой. Теперь же надо было одеваться. Поначалу Неферт пришла в отчаянье. Ни одна тесемка не находила своей пары, застежки немилосердно кололи руки, пальцы путались в ремешках… Наконец Неферт — уже сама не понимая, каким образом, — все же оказалась одетой.

Но волосы… Нечего было и думать о том, чтобы их заплести!

Кроме того — поблизости не нашлось ни одного плаща или накидки. Рисковать долгими поисками не стоило…

Бесшумно ступая, Неферт раздвинула занавеси входа. Через следующую комнату, смежную с каморками двух служанок, надо было идти еще тише. Неферт вышла в коридор. В нем было очень темно, только в самом дальнем конце шевелился в сердоликовой красной лампадке жертвенный огонек.

Еще десяток шагов — и Неферт выскользнула в ночь.

Снаружи казалось много светлее, чем в спальне. Здесь лунный свет заливал все — и в его серебристом сиянии одни травы казались белыми, а другие — черными, сплетаясь из-за этого в странные, не существующие днем узоры.

Спускаясь к нижним воротам, Неферт миновала сикоморовую рощицу, пруд и, улыбнувшись тогдашней своей храбрости, беседку в черных зарослях магнолий. Вообще вся древесная листва казалась в эту ночь особенно черной, а тени решеток и пальм неподвижно лежали, словно нарисованные краской.

Впрочем, одна тень — вытянувшаяся на особенно светлом открытом пространстве близ старого колодца — отнюдь не была неподвижна.

Неферт побежала навстречу этой тени.

— Какая ты без косичек… — произнес Инери вместо приветствия. — Никогда тебя такой не видел.

— Ты легко выбрался?

— Х-мм… да, — тон Инери не оставлял сомнения в том, что ему пришлось столкнуться со сложностями, даже непредставимыми для Неферт. Они спускались пологим, с вытоптанной травой склоном к Нилу: тени их время от времени набегали друг на друга.

— Тебе не холодно? — Инери дернул фибулу своего короткого плаща.

— Пока нет… — внимательно вглядываясь в прибрежные заросли, Неферт не сразу догадалась, что ищет колышек, к которому когда-то была привязана чужая лодка. — Вот она!

— Кто?

Не ответив, Неферт бросилась вперед, раздвигая светлые колючие стебли тростников. Ноги ее даже не успели намокнуть, почти сразу нащупав плетеную дорожку мостков.

— Эх ты, ну и лодчонка, — усмехнулся Инери, наматывая на руку снятую с колышка веревку. — Я бы мог дома стянуть ключ от хорошей лодки.

— Неважно, — Неферт первая шагнула в соломенную лодку и прошла на нос. — Весло на дне.

— Вижу. Сейчас держись! — Инери прыгнул на корму и сильным ударом оттолкнулся от берега.

Лодка качнулась, заскользила среди стеблей и через несколько минут, подчиняясь сильным взмахам его весла, вышла в открытую воду.

— Ох!

Неферт никогда не приходилось видеть такого Нила. Усыпанная звездами сияющая чернота, насколько мог охватить глаз, сливалась с такой же сверкающей и такой же бесконечной чернотой неба.

Взгляд был бессилен отделить край неба от края вод…

Лицо Инери, выпрямившегося в полный рост, мерно опускающего весло в звонко-хрустальную упругую воду, было в лунном свете белым и почти чужим.

Неферт легла на носу, запрокинув лицо в черное небо. Пряди ее волос, перевесившись через низкий борт, заструились по воде. Небо было сверху и снизу. Или сверху и снизу была вода?

— Все яркое, как агат, правда?

Агат… Кто говорил ей про ларец черного агата, скрывающего тайну и смерть? Вот он — смысл этой ослепительной черноты…