Пэт Ходжилл - Поступь бога

Дверь храма с треском захлопнулась за ней, Джейм, подрагивая, стояла на лестнице, глядя в никуда. Где-то в ночи, среди переплетенных улиц Округа, ударил колокол, его одинокий звук эхом разнесся над городом. Потом к нему присоединился другой, затем третий, пока хор колоколов не заполнил небо. Камни под ногами отозвались дребезжанием. Затем первый колокол смолк, хотя его голос еще тревожил воздух, но и он, и остальные наконец замерли. Вот последний серебряный звук прорезал тьму и затих.

Бал Мертвых Богов начался.

Джейм покинула Округ Храмов и пошла по крышам. Глухой гром пророкотал в горах на западе, тускло серебрились подбрюшья туч, несущихся над вершинами. Ветер набрасывался на них из-за хребтов и разрывал в клочья. Расплывчатые фигуры бродили по улицам, иногда останавливаясь, чтобы поскрестись в дверь или заглянуть в замочную скважину, шепча что-то изголодавшимися, сухими, мертвыми голосами. Болотные огоньки мерцали в призрачной процессии, перескакивали на крышы. Обрывки песен и причитаний причудливо переплетались с воем ветра.

Джейм не останавливалась. Тучники, наблюдающие ее прогулку из укрытий, думали, что надо быть сумасшедшим, чтобы разгуливать в такую ночь. Она даже не попыталась сократить путь. Один раз от стены с лязгом оторвалась водосточная труба, как будто кто-то слишком тяжелый пытался вскарабкаться по ней. Затем бесформенная тень шлепнулась на фронтон позади. Джейм не обращала внимания. Было уже далеко за полночь, ближе к рассвету, когда она наконец перепрыгнула на крышу «Рес-аб-Тирра».

Она перелезала через подоконник, когда заметила закутанную фигуру на крыше неподалеку. Думая, что это какая-нибудь старушка из Королевства Туч, не успевшая добраться до дому с сумерками, она махнула ей рукой, приглашая разделить сомнительную безопасность открытого чердака. Потом Джейм добралась до своего тюфяка, уселась там и погрузилась в мрачные размышления.

Когда она подняла глаза, закутанная в покрывало фигура сидела напротив. Странно, Джейм не слышала, чтобы кто-то влезал сюда. Вглядевшись пристальнее, Джейм поняла, что смотрит не столько на своего гостя, сколько сквозь него. В Ночь Мертвых Богов смерть по ее собственному приглашению вошла на чердак.

Тянулись секунды, перетекая в минуты. Чужак не двигался. Склоненное лицо было скрыто тенью капюшона, плечи ссутулены. За это короткое время искривленные руки, покрытые кожей, больше напоминающей кору дерева, безвольно висящие вдоль острых коленок, стали еще тоньше и прозрачнее. А за спиной неподвижной фигуры начала осыпаться штукатурка. Несчастное создание угасало даже в своей смерти, но дыхание гибели оно принесло с собой сюда, в гостиницу.

Как далеко это зайдет? Джейм видела тонкие трещины, ползущие по стене. Девушка чувствовала, что незнакомка не в силах удалиться без чьей-то помощи, и сознавала, что никогда не отважится притронуться к ней. Долгие мгновения Джейм сидела, наблюдала и напряженно думала, прикусив нижнюю губу. Потом она быстро поднялась и, стараясь не касаться своей необычной гостьи, проскользнула мимо нее к винтовой лестнице.

Комнаты постояльцев на третьем этаже были пусты, их обитатели наверняка внизу, в зале, с остальной компанией. Джейм спустилась еще на этаж, выбралась на галерею и незаметно пробралась в дверям кухни. Тайком от Клепетти Джейм взяла то, что ей было нужно. Конечно, вдове не жалко было бы отдать все это, но, наверное, лучше, если никто не будет знать, кто сейчас на чердаке, как оно туда попало и что Джейм собирается с этим делать. Зажав углы большой салфетки, в которую она завернула добычу, Джейм вернулась на свою голубятню.

Сутулая фигура не изменила положения. Камни сквозь нее стали видны еще отчетливее.

На чердаке не было камина, но Марк сложил у северной стены небольшой очаг из кирпичей – для обогрева. Джейм торопливо развела в нем огонь. Потом развернула салфетку и стала раскладывать ее содержимое. Перед ней легли рядком кусочки недоваренной оленины, говядины, свинины, заскорузлый кусок сыру, две устрицы, жареные артишоки, печеная груша с чечевицей, фаршированный каплун, засахаренная жаба и, наконец, огромная краюха хлеба. Джейм взяла то, что подвернулось под руку – ломоть свинины – и положила его на решетку очага. Затем погрузилась в наблюдение.

Мясо, облизываемое язычками пламени, начало шипеть, и аромат жареного напомнил Джейм, что с самого утра у нее во рту не было и крошки – не считая чаши вина в охотничьем лагере на холмах. Мясо стало обугливаться. Руки привидения разок дернулись – но не более. Несколько камней вывалились из стены и покатились по полу. Кусочек свинины, превращаясь в золу, провалился сквозь решетку и исчез. На его место Джейм положила оленину.

Весь процесс занял около часа. Скоро рассвет, но Джейм не была уверена, что чердак продержится. Крыша трещала и стонала, провисая над молчащей, едва видимой фигурой. Сыпалась пыль. Потолочные балки стали расходиться. Горя желанием убежать отсюда прочь и отыскать место побезопаснее, Джейм все же старалась понять, что она делает не так.

– Конечно же! Вот дура, все у меня задом наперед! Действительно, умирающие боги тосковали по жертвам, но их убивало не отсутствие пищи, а отсутствие веры. Внезапная кончина бедняги Горго тому доказательство. Следовательно, подношения для этих существ имеют ценность только в сочетании с преданностью верующих. Вот почему так мало пользы им приносят скитания по улицам и пожирание всего, что они могут найти и ухватить, вот почему у ее гостьи такой, мягко говоря, не цветущий вид. Что ж, это всего лишь еще одна трудность.

– Богиня, – после тяжелого раздумья обратилась Джейм к фигуре, – думаю, я поняла, что тебе нужно, но не знаю, как дать это тебе. Я кенцир, у меня один бог, хочу я этого или нет. Если бы это было не так, я давно бы приняла этот город таким, каков он есть. А сейчас ты для меня, живая или мертвая, всего лишь ночной кошмар. Я все еще думаю, что когда-нибудь мне удастся найти вам объяснение и оправдание. Каким-то странным путем вы наверняка можете существовать. В это я верю. Значит, в некоторой степени я верю и в тебя, богиня. Надеюсь, это тебе подойдет.

С этими словами она бросила остатки провизии – ломоть хлеба – в огонь.

Вспышка ослепила Джейм. Задыхаясь, она отшатнулась. Воздух наполнился запахом жженного волоса. Сквозь языки пламени Джейм разглядела закутанную фигуру, склонившуюся над огнем. Клубы дыма окутывали ее. Руки перестали дрожать, обрели плоть, на них проступили вены. Ряд камней теперь был едва виден сквозь тело, когда богиня в последний раз обернулась к Джейм. Та съежилась, испуганно подумав, что опять перехитрила саму себя. Но нет. Привидение лишь взмахнуло рукой – это мог быть и жест благодарности, – и прошло мимо. Где-то закукарекал петух и поперхнулся на середине утренней песни. Обратив лицо к уже заметному, но еще купающемуся в море тумана солнцу, богиня приветственно воздела руки и исчезла.