Андрей Плеханов - Бессмертный мятежник

Прожектор они притащили, осветили комнату. В натуре, нету Демида! Как испарился! Султан нож берет, пушку и идет углы обшаривать. Тут железяка летит в прожектор, трах, и снова темнота. Елки-палки, что за напасть такая! Эти-то в комнату стрелять не решаются, боятся пахана своего задеть. Шум, возня там. А через пять минут появляется и сам Динамит. Рожа располосована, вся в крови – достал его, видно, Султан разочек. Ну и Султану тоже попало. Ведет его Демид впереди себя – одна рука сломана, другую назад закрутил. И пистолет к башке. Такие дела.

Их тогда немного народу было. Кроме тех, проткнутых, да Султана, три человека только. "К стенке, живо! – орет Демид. – И не дергаться, а то я из вашего пахана винегрет сделаю!" Ну, если бы те знали, что Динамит людей убивать не может, они бы, может и возбухать стали. А так – встали, как миленькие, мордами к стенке. Динамит их тут же и повырубал всех. Умел он отключать людей – удар, и полчаса в отключке.

Не знаю, что он там с Султаном делал, со зверем этим. Только выгреб Султан все башли, какие у него в наличке были, как миленький. Знаю, что была у Демида мысль индюка этого жирного связать и ко мне доставить. На, мол, подавись, отвяжись! Но раздумал, не захотел связываться. Навешал Демид Султану так, что тот потом полгода кровью харкал. И отвалил.

Приходит ко мне Динамит, весь аж трясется от злости. Но держится. "Бери, говорит, деньги и привет тебе от Султана и от дружка твоего мертвого Бычка. Теперь сам с ними разбирайся! А мы с тобой квиты. Ты меня от армии отмазал, я твое маленькое дельце выполнил. Спасибо тебе, Крот, за доброту твою!" И кланяется мне в пояс. Меня от этого поклона аж оторопь взяла – никогда я не видел, чтобы один человек сумел столько дел натворить и выжить! И веришь, отвязался я от Динамита. Не по зубам мне, думаю, конь этот резвый. Я, чай, не сапер, чтоб такую бомбу в кармане держать!

Так и получилось с тех пор, что я не я Демиду, а он мне жить не давал. Не раз наши дорожки пересекались, и уж как увижу я Динамита, так и чувствую – мать-перемать, опять каша заварилась! Ну, об этом я рассказывать не буду – сама видела, что летом творилось, когда я девчонку для одного клиента забрать подрядился. Яна, что ли, ее звали? Видел я ее – сопля соплей. Если б знал, что она подружкой Динамита окажется – ни за какие деньги бы не согласился! Чуть не разворотил мне всю контору…

– Я пожалуй, поеду. – Лека встала и пошатнулась. Пережитое навалилось на нее стопудовой ношей, перегруженная голова гудела, веки слипались. – Как мне добраться туда, к Демиду?

– Сама не доедешь. Четыре часа ночи, заснешь по дороге. Ладно уж, отвезем тебя по старой дружбе. И "жигуленок" твой туда же отгоним. Все ж я человек, не дерьмо последнее.

– Спасибо, – Лека еле разлепила губы.

– Ладно, ладно, не дрефь. Все путем будет. И Демиду своему привет передавай. Даст бог, оклемается.

Лека осторожно открыла дверь ногой – руки ее занимал футляр от виолончели. В деревенской больнице было тихо – в предрассветный час только призрак сна бродил по коридору, мягко ступая ватными лапами. Спали все – дежурный врач в ординаторской, бабульки-нянечки, медсестры перед невыключенным телевизором, намаявшиеся от бессонницы и застарелой боли обитатели хирургии, и заядлые курильщики, отхаркивающие сквозь сон остатки своих черных легких в надсадном кашле. Девушка поморщилась. Никогда прежде не приходилось ей слышать запаха районной больнички – кислой смеси пота, табачного дыма, хлорной извести, горелой резины и невыветриваемых болезней. Лека тихо шла вдоль палат – двери с облупившейся краской кое-где были открыты и оттуда доносился храп.

На втором этаже все выглядело приличнее. В холле даже стоял объемистый цветной телевизор десятилетней давности – со снятой задней крышкой и надписью: "Товарищи. Ручками не вертеть!" Лека добралась до двери с табличкой "Ординаторская" и заглянула внутрь.

Небольшое помещение было перегорожено шкафом, повернутым к Леке своей задней стороной и облепленным выцветшими картинками из журнала "Крокодил". Из-за перегородки высовывались две ноги в полосатых носках. На письменном столе стоял недопитый стакан кофе, в апельсин был воткнут хирургический нож для ампутаций. Лека деликатно кашлянула. Ноги тут же исчезли, и через некоторое время из-за шкафа выглянула голова.

– А? Чего? – На вид парню было лет двадцать пять, жидкая бородка не придавала ему солидности, а наоборот, подчеркивала юный возраст. Русые волосы, голубые близорукие глаза, небольшой круглый носик.

"Медбрат, что ли?"

– Извините. А Равиля Фахрутдиновича где можно найти?

– Это я.

– Ой. Здравствуйте. – В представлении Леки татарин должен был иметь черные волосы и восточные глаза. – Я вот по поводу больного. Коробова.

– А, это вы, – засуетился доктор. – Меня предупредили, что вы должны приехать. Вы уж простите, не спал всю ночь. Больной, конечно, тяжелый…

– Как он там? Совсем плохо?

– Ну, как вам сказать? – врач замялся. – Вы – жена его? Как вас зовут?

– Лена. Не жена, правда. Но это все равно. Вы можете сказать мне всю правду.

– Да пока еще рано говорить о чем-то. Он жив, и это самое главное. И самое удивительное. По всем законам природы этого быть не должно. Огнестрельное ранение головы, сквозное пулевое ранение мозга. Вы не видели, как это случилось?

– Нет, – в очередной раз бессовестно солгала Лека.

– Ему вставили пистолет в рот и выстрелили. Извините за откровенность: такой выстрел убивает наповал. У вашего же Демида – что-то неописуемое. Аномальные регенеративные способности.

– Что-что?

– Вот, посмотрите сами. – Врач извлек из ящика стола какие-то рентгеновские снимки. – Ему компьютерную томографию сделали там, в городе. Вот это – снимки мозга в нескольких срезах. Траектория пули прошла через стволовую часть мозга, ядра подкорки, мозжечок. По теории должна быть немедленная остановка дыхания, необратимые повреждения. Слыхали, наверное, такую фразу: "Нервные клетки не восстанавливаются"? В лучшем случае – атаксия, полное расстройство двигательной функции.

– Значит, все? Надеяться больше не на что? – Лека закрыла глаза.

– В том-то и дело, что не все! Вот, смотрите сюда, – Равиль ткнул пальцем в какие-то серые разводы. – Видите? Нет пулевого канала!

– Вы думаете, я что-нибудь понимаю в этом?

– Ну ладно, объясню проще. Есть входное отверстие пули. Есть выходное – дефект кости. А в середине, между ними – неповрежденная ткань! Как будто за то время, пока его везли в реанимацию, произошло полное восстановление вещества мозга. Это и есть регенерация! Только у человека такой не бывает. Знаете, если у ящерицы оторвать хвост, он через полгода отрастает снова. Но ведь человек – не ящерица. И мозг – не хвост! Вот ведь какие дела… – Парень озадаченно посмотрел на Леку.