Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. М. Каменкович, С. Степанов)

– Ты рассказал славную историю, – повернулся Беорн к волшебнику, – но теперь она мне нравится еще больше, так как оказалась к тому же и правдой. Простите, что я не поверил на слово, но если б вы сами жили в соседстве с Чернолесьем, вы бы на слово не верили никому, ну разве что самым близким друзьям. Да и то не всегда. Убедившись, что вы не лгали, я со всех ног поспешил домой – и вот вижу вас целыми и невредимыми и предлагаю вам любую помощь, какая в моих силах. А о гномах я теперь буду думать лучше. Это надо же, укокошить Большого Гоблина!

– А как же варг и гоблин! Что ты с ними сделал? – неожиданно спросил Бильбо.

– Иди посмотри! – Беорн указал взглядом на дверь. Все вышли во двор и, обогнув дом, увидели за воротами посаженную на кол голову гоблина, а чуть подальше – шкуру варга, прибитую к стволу дуба. Да, с врагами Беорн был беспощаден! Но гномам он теперь был другом, и Гэндальф отметил про себя, насколько правильно поступил, рассказав Беорну все начистоту, – ведь теперь они получат от него необходимую помощь!

Вот что он им пообещал. Гномам и хоббиту он решил дать каждому по пони, а Гэндальфу – лошадь, чтобы путники могли верхом добраться до Леса. А кроме того, Беорн собирался снабдить их провизией, которой должно было хватить на несколько недель. Он обещал упаковать все так, чтобы нести было легко и удобно: орехи, муку, запечатанные кувшины с сушеными фруктами, а также глиняные горшочки с медом и дважды пропеченные лепешки, которые долго не плесневеют и очень питательны: съешь кусочек – и сыт! Рецепт их приготовления Беорн держал в секрете; во всяком случае, они были на меду, как и многое на его столе, и довольно вкусные, хотя их все время хотелось чем-нибудь запить. Беорн предупредил, что запасаться водой нет нужды, так как по дороге к Лесу будет много ручьев и ключей.

– Зато путь по Чернолесью опасен, тяжел и неизведан, – сказал он. – Трудно там найти воду и пищу. Даже орехи еще не поспели. Хотя к тому времени, когда вы окажетесь по ту сторону, как знать, может, и поспеют! Кроме орехов, ничего там съедобного, скорее всего, и нет, а твари в чаще обитают странные и свирепые. Я дам вам мехи для воды, а также луки и стрелы. Однако сильно сомневаюсь, что в Чернолесье вам удастся найти что-либо годное в пищу, да и воду тоже. Есть там одна речка, черная, с сильным течением. Она как раз пересекает тропу. Но пить из нее нельзя и купаться тоже. Я слыхал, что вода там заколдована[*]: от нее находит сон и пропадает память. Не думаю, чтобы в тех темных местах вам удалось подстрелить какую-нибудь дичь, да еще не сходя с тропы. А сходить с тропы нельзя ни в коем случае![*] Вот и все мои советы на дорогу. В лесу я вам не помощник – придется полагаться на удачу и мужество и надеяться, что запасов еды все-таки хватит. Когда доберетесь до опушки Леса, вам придется отпустить моих пони и лошадку. Доброго вам пути! Если случится возвращаться этой дорогой, мой дом всегда открыт для вас!

Гномы, разумеется, благодарили Беорна, бесконечно кланялись и помахивали у колен капюшонами, повторяя: «К вашим услугам, о Хозяин просторных деревянных хором!» – но на душе у них от зловещих слов Беорна было совсем невесело; теперь им стало понятно, что приключение оказалось куда опаснее, чем они предполагали, и кроме того, даже если удастся преодолеть все трудности пути через Чернолесье, в конце-то, как ни крути, поджидает дракон!

Все утро ушло на сборы. Вскоре после полудня они в последний раз поели вместе с Беорном – и, что называется, «по коням!». Тепло попрощавшись с хозяином, они быстрым шагом выехали за ворота.

Оставив за спиной обнесенные живой изгородью владения Беорна, гномы, Гэндальф и Бильбо проехали немного к северу, а потом свернули на северо-запад. Следуя совету Беорна, они отказались от намерения попасть на главную лесную дорогу, лежавшую к югу от его владений. Если бы гномы перешли через горы там, где собирались, они спустились бы вдоль горного потока до Великой Реки и оказались бы в нескольких милях южнее Каррока. Там был довольно глубокий брод, через который вполне можно было бы переправиться верхом, если бы они, конечно, не потеряли своих пони. А дальше они вышли бы к опушке леса, где и начиналась лесная дорога. Но Беорн предупредил, что в тех местах часто шныряют гоблины, а сама дорога, как он слыхал, совсем заросла, и с той стороны леса по ней никто не ходит; к тому же она теряется в непроходимых болотах, троп через которые не помнит уже никто. А помимо всего прочего, из лесу она выходит слишком далеко к югу от Одинокой Горы. Даже если они сумеют пройти этой дорогой через Чернолесье, им придется потом проделать большой и трудный путь на север. К северу же от Каррока граница Чернолесья подходит совсем близко к Великой Реке, и, хотя Туманные Горы здесь тоже близковато, Беорн посоветовал пойти именно туда, так как всего в нескольких днях пути к северу от Каррока начинается одна мало кому известная тропа, которая тоже идет через Чернолесье и выводит почти прямо к Одинокой Горе.

– Даже на сто миль к северу от Каррока гоблины не отважатся перейти Великую Реку, а к моему дому тем более не сунутся – ночью он охраняется надежно! Но на вашем месте я все равно поспешил бы, так как если они не будут тянуть с набегом, то переправиться могут и южнее и сразу начнут прочесывать опушку леса, чтобы отрезать вам путь. Не забывайте: варги куда проворнее ваших пони. И все же на север идти безопаснее, хотя может показаться, что северная дорога пролегает совсем близко от логова гоблинов. Но ведь и гоблины такой дерзости от вас не ожидают и будут искать вас в других местах. А теперь езжайте, да поживее!

Неудивительно, что ехали они больше молча, неизменно пуская лошадок в галоп везде, где трава была пониже и земля поровнее. По левую руку темнели горы, и линия росших вдоль реки деревьев все приближалась. Солнце, едва перевалившее за полдень, когда они отъезжали от ворот Беорна, золотило окрестные земли весь день до самого вечера. Трудно было свыкнуться с мыслью, что по пятам гонятся гоблины, и, отъехав несколько миль от дома Беорна, гномы стали потихонечку разговаривать и даже запели, забыв и думать о поджидавшей их впереди опасной лесной тропе. Тем не менее вечером, когда надвинулись сумерки и лучи заката окрасили багрянцем горные пики, гномы, остановившись на ночлег, не преминули выставить караульных. Спали почти все неважно, и в сны вплетались вопли гоблинов и волчий вой.

Утро выдалось ясным и вновь обещало погожий денек. На земле по-осеннему лежал белый туман. Было свежо, но вскоре на востоке встало красное солнце, и туман рассеялся; еще тени не успели как следует укоротиться, а путники были уже в седлах, Так они ехали еще два дня и за всю дорогу не видели ничего, кроме травы, цветов, птиц да одиноких деревьев; изредка встречались небольшие стада благородных оленей – они паслись на лугах или скрывались от полуденного солнца под лиственными кронами. Время от времени Бильбо замечал в высокой траве ветвистые оленьи рога, которые сперва принимал за сучки упавших деревьев. К концу третьего дня путники прибавили ходу (Беорн настоятельно советовал добраться до опушки не позднее утра четвертого дня) и, не остановившись даже с наступлением сумерек, долго ехали при свете луны. Когда стемнело, хоббиту стала мерещиться то справа, то слева черная тень огромного медведя, бегущего в том же направлении, что и они. Бильбо поделился своими наблюдениями с Гэндальфом, но тот лишь тихо предостерег его: