Джек Вэнс - Глаза другого мира [Глаза верхнего мира, Глаза чужого мира]

Войонд протянул руку.

– Давай мазь, и поскольку ясно, что ты раскаиваешься, я больше не буду говорить об этом.

Кьюджел задумчиво поджал губы.

– Да будет так. Я уже смазал свой меч. Поэтому я отдам тебе остальную мазь в обмен на эротическое приспособление, ну и ещё за несколько талисманов.

– Правильно ли я слышу? – возмутился Войонд. – Твоя наглость превосходит все границы! Эти предметы не имеют цены!

Кьюджел пожал плечами.

– Мазь тоже не обычный товар.

После спора Кьюджел отдал мазь в обмен на трубку, которая выбрасывала синий концентрат на расстояние в пятьдесят шагов, вместе со свитком, в котором перечислялись восемнадцать фаз Лаганетического цикла; пришлось ему удовлетвориться этими предметами.

Вскоре на западном берегу появились окраинные руины Эрзы Дамат – древние виллы, теперь рухнувшие и забытые посреди разросшихся садов.

Пилигримы шестами подогнали плот к берегу. На расстоянии появилась вершина Чёрного Обелиска, и все испустили радостный крик. Плот двигался поперёк течения Скамандера и вскоре пристал к одному из растрескавшихся старых причалов.

Пилигримы выбрались на берег, собрались вокруг Гарстанга, который обратился к группе:

– С огромным удовлетворением я слагаю с себя ответственность. Смотрите! Перед вами священный город, в котором Гилфиг объявил Гностическую догму! где он покарал Казуя и разоблачил ведьму Энксис! Вполне возможно, что священные ноги топтали эту самую почву! – Гарстанг драматичным жестом указал на землю, и пилигримы, глядя вниз, неуверенно зашевелились. – Как бы то ни было, мы здесь и каждый из нас испытывает большое облегчение. Путь был труден и опасен. Нас пятьдесят девять выступило из долины Фолгус. Бамиш и Рандоль были схвачены гру на Сагмийском поле. У моста через Аск к нам присоединился Кьюджел. На Скамандере мы потеряли Лодермюльха. Теперь нас пятьдесят семь, мы все испытанные и верные товарищи, и печально, что кончается наше товарищество. Но мы будем всегда о нем помнить!

– Через два дня начнётся Светлый обряд. Мы пришли вовремя. Те, кто не истратил все свои сбережения в игре, – тут Гарстанг обернулся и бросил взгляд на Кьюджела, – могут поселиться в удобных гостиницах. Обедневшие пусть живут, как смогут. Наше путешествие кончилось; мы расходимся и идём каждый своим путём, хотя по необходимости через два дня все встретимся у Чёрного Обелиска. А до того времени прощайте!

Пилигримы разошлись, некоторые по берегу Скамандера направились к ближайшей гостинице, остальные пошли в город.

Кьюджел подошёл к Войонду.

– Я никогда не бывал здесь, как ты знаешь. Может, посоветуешь гостиницу, где удобства хороши, а цена невелика.

– В самом деле, – ответил Войонд, – я как раз направляюсь в такую гостиницу – отель «Империя Дастрик». В прошлый раз я там останавливался. Если ничего не изменилось, там удобно и хорошая пища, а стоит недорого.

Кьюджел одобрительно отнёсся к этому предложению, они вдвоём пошли по улицам древнего Эрзы Дамат, миновали множество оштукатуренных домиков, потом прошли через район, где отдельно стоящие дома образовывали гигантскую шахматную доску; потом оказались в районе с большими имениями, которые ещё использовались; роскошные дома стояли в глубине улицы среди богатых садов. Жители Эрзы Дамат – люди красивые, хотя и смуглее народа Олмери. Мужчины одевались только в чёрное – обтягивающие брюки и куртки с большими помпонами; женщины были великолепны в жёлтых, красных и синих платьях, причём платья покрывали оранжевые и чёрные блёстки. Зелёный цвет считался несчастливым и встречался редко, а пурпурный символизировал смерть.

На головах у женщин высокие причёски, а мужчины носили элегантные чёрные диски, причём через отверстие в центре этих дисков высовывалась макушка. В моде был смолистый бальзам, и отовсюду до Кьюджела доносился запах мирры и алоэ. В целом жители Эрзы Дамат казались не менее цивилизованными, чем народ Каучика, и гораздо более оживлёнными, чем вялые и апатичные азеномайцы.

Гостиница «Империя Дастрик» располагалась недалеко от Чёрного Обелиска. К разочарованию Кьюджела и Войонда, все номера были заняты, и служитель не принял их.

– Светлый обряд привлекает множество набожных людей, – объяснил он. – Вы будете счастливы, если вообще сумеете найти жильё.

Он оказался прав: Кьюджел и Войонд переходили от гостиницы к гостинице и нигде не могли устроиться. Наконец на западной окраине города, на самом краю Серебряной пустыни, их приняли в большой таверне с не внушающей доверия внешностью – в гостинице Зеленой Лампы.

– Десять минут назад и я не смог бы поселить вас, – заявил хозяин, – но ловцы воров арестовали двух поселившихся здесь, назвав их разбойниками и прирождёнными мошенниками.

– Надеюсь, остальные ваши поселенцы не таковы? – спросил Войонд.

– Кто знает? – ответил хозяин. – Моё дело – предоставить пищу, питьё и ночлег, не больше. И разбойники, и мошенники должны есть, пить и спать не меньше, чем набожные и учёные люди. Все находят у меня приют. И в конце концов что я знаю о вас?

Приближалась ночь, и без дальнейших хлопот Кьюджел и Войонд поселились в гостинице Зеленой Лампы. Умывшись, они спустились в общий зал на ужин. Это оказалось большое помещение, с потемневшими от времени балками, пол покрыт тёмной плиткой, на столбах висели фонари. Как отметил хозяин, посетители были самые разнообразные, в костюмах десятков стилей и самого различного телосложения. Люди пустыни, гибкие, как змеи, в кожаных комбинезонах, наброшенных на одно плечо; четверо бледнолицых людей с рыжими волосами, не произносивших ни слова; у стойки сидела группа наёмных убийц в коричневых брюках, кожаных беретах, у каждого из уха на золотой цепочке свисал шарик. Кьюджел и Войонд получили ужин приличного качества, хотя обслуживание оставляло желать лучшего, и сидели, попивая вино и обдумывая, как провести вечер. Войонд решил порепетировать страстные крики и позы, которые необходимы для Светлого обряда. Кьюджел попросил у него талисман эротической стимуляции.

– Женщины Эрзы Дамат кажутся мне привлекательными, и с помощью этого талисмана я лучше постигну их способности.

– Ни в коем случае, – ответил Войонд, прижимая к себе мешок. – И я не обязан объяснять причины.

Кьюджел молча скорчил гримасу. Помпезность Войонда показалась ему особенно неприятной из-за его мрачной нездоровой наружности.

Войонд осушил свою кружку с педантичной бережливостью, которую Кьюджел также находил раздражающей, и встал.

– Я пойду в свою комнату.

Он повернулся, но проходивший в это время бандит толкнул его. Войонд выпалил язвительное замечание, бандит не захотел его игнорировать.