Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

Из толпы донеслись смешки, Саттия вновь глянула на Олена, на этот раз отчаянно. А он вдохнул полной грудью и сказал громко:

— Я готов выйти на поле справедливости!

На лице ари Карлудона отразилось удивление, Апроим Тертый заморгал и открыл рот. Махрид Богалак пошатнулся, поднес руку к груди. Тысячи людей повернулись, чтобы глянуть на отважного безумца, над площадью воцарилась необычайная тишина.

— Очень хорошо, — равнодушно кивнул человечек в светло-синем халате. — Пропустите его!

Олен слез с коня, снял с пояса ножны с ледяным клинком и протянул их Саттии. Та растерянно улыбнулась, но оружие взяла.

— Удачи! — бросил Гундихар громко. — Разрежь его на куски!

— Постараюсь, — ответил Олен и, протискиваясь между расступившимися людьми, зашагал к помосту.

Удивление на лице ари Карлудона сменилось злобой, он зашептал что-то на ухо своему бойцу. Тот принялся кивать, маленькие глазки злобно заблестели, рябая харя растянулась в ухмылке.

— Зачем ты влез в это дело, северянин? — поинтересовался Махрид Богалак, когда Олен влез на поле справедливости. — Ты мне не друг, не родственник… Зачем тебе это надо, съешь меня черви?

Вблизи бывший солдат показался очень старым — лицо в морщинах, опухшие суставы на пальцах. Только глаза блестели совсем не по-старчески, жестко и уверенно.

— Не люблю, когда творится несправедливость.

— Иди сюда, — поманил Олена к себе сутулый человечек. Памяти прежних императоров подсказали, что светло-синий халат положен чиновнику третьего ранга, а жезл с белым полумесяцем на конце — принадлежность судьи. — Готов ли ты?

— Да.

— Тогда начнем, во имя Синей Луны и императора, да сохранят боги его от всех напастей! — проговорил судья торжественно. — Поединок ведется до тех пор, пока один из бойцов не лишится возможности сражаться. Та сторона, представитель которой победит, считается правой и решение выносится в ее пользу. Обжалование…

Олен слушал вполуха, одновременно изучая противника. Тот отличался длинными руками и могучим сложением, но двигался легко и проворно, без свойственной многим крупным людям медлительности.

— Внесите оружие! — судья взмахнул жезлом и на помост вступили двое его помощников в голубых халатах чиновников четвертого ранга. Каждый нес завернутый в лиловую ткань меч.

Олен принял широкий и длинный клинок, освободил лезвие. Удивленно хмыкнул при виде односторонней заточки, заканчивавшейся в локте от гарды.

— Да пребудет с тобой Азевр, парень, — сказал Махрид Богалак. — Помни, что этой штукой очень трудно убить или нанести тяжелую рану. Она тупая, да и сталь поганая, так что меч может погнуться…

— Зачем?

— Каждый судебный поединок — прежде всего зрелище, и никому не хочется, чтобы оно закончилось быстро.

— Всем, кроме бойцов, покинуть поле справедливости! — прервал разговор судья. — На нем остаются два клинка и милость Синей Луны!

Он сам вместе с помощниками сошел на землю около шатра, спрыгнули с помоста Махрид Богалак и Картим ари Карлудон. Апроим Тертый поднял меч и сказал негромко:

— Я убью тебя, гоняка. Нечего лезть не в свое дело.

— Попробуй, — ответил Олен и едва не прозевал выпад противника. Сталь сверкнула у лица, клацнули столкнувшиеся мечи. Зрители заревели и засвистели, доски помоста заскрипели под ногами бойцов.

Поначалу, чтобы привыкнуть к тяжелому клинку, Рендаллу пришлось отбиваться и обступать, уклоняться от ударов и отводить их в сторону. Апроим сопел, как объевшийся меда медведь, по рябому лицу тек пот, но размахивал оружием легко, как соломинкой. Меч для поединков был Тертому не в новинку.

Вопли в толпе стали громче, когда северянин запнулся на ровном месте, потерял равновесие. Апроим бросился добивать, замахнулся и, предвкушая, как тупое лезвие с хрустом врубится в голову, ударил сверху вниз. Угодивший в пустоту клинок потянул хозяина за собой, воткнулся в доски. Тертый еще успел заметить движение сбоку, и тут свет в глазах погас.

Олен выпустил из рук меч, которым только что огрел детину плашмя по затылку. Клинок с обиженным лязгом повалился на помост, и через мгновение рядом упало тяжелое тело. Зрители смолкли, будучи не в силах осознать, что произошло. Чужак, северянин, гоняка одолел Апроима Тертого? Невозможно!

— Справедливость Синей Луны явлена! Поединок закончен победой Махрида Богалака! — объявил судья. — Картиму ари Карлудону отказано в тяжбе. Он приговаривается к уплате судебных издержек в размере двух динаров.

На площадь обрушился настоящий звуковой шторм, зрители просто взвыли. Многие принялись скакать на месте, другие бросились обниматься с соседями. Старый воин влез на помост и принялся говорить Олену что-то, совершенно неразличимое в общем шуме. Затем догадался, что собеседник его не слышит, и повысил голос:

— Воистину, тебя послали сами боги! Обязательно приходи в гости! Мне нечем отплатить тебе за помощь, но я хотя бы угощу тебя на славу!

— У нас дела в этом городе, я не знаю…

— Если откажешься — смертельно обидишь, съешь меня черви! — старик нахмурился. — Я живу на улице Красильщиков. Это между портом и замком императора. Серый дом со щитом на двери. Приходи, когда найдется время! Я буду ждать!

— Ладно, мне пора, — Олен кивнул, оглянулся в ту сторону, где судья беседовал с ари Карлудоном, и поймал полный искренней ненависти взгляд таристера. — Думаю, что загляну в ближайшие дни…

Он улыбнулся Богалаку, слез с помоста и принялся протискиваться через толпу туда, где ждали друзья. Победителя хлопали по плечам, спине, кричали что-то ободряющее в уши, так что до Кусаки Олен добрался несколько помятым и оглохшим.

— Ха-ха! Ты победил! — радостно взревел гном. — Хотя я ни мига в тебе не сомневался! Но какой удар, а? Клянусь моей бородой, так не бил сам Трани Губошлеп, лучший боец всех Льдистых гор!

Саттия, вопреки ожиданиям, не выразила радости. Она покачала головой и сказала мрачно:

— Ну что, нажил еще одного врага? И даже не одного, а двух!

— Одним больше, одним меньше — какая разница? — Олен взял у девушки ножны с мечом и повесил на пояс. — Да и что значит обычный таристер рядом с Харуготом или белоглазым?

— Они далеко, а этот рядом, — проворчала Саттия. — Хотя сейчас нужно думать не о врагах, а о ночлеге.

За время поединка солнце опустилось к самым крышам, диск его из белесого стал алым. Длинные тени от домов поглотили весь Терсалим, и жара несколько ослабела.

— Это, ну… поедем по следу, а в первом же постоялом дворе и остановимся, — предложил Бенеш.

— Можно так, — Олен забрался в седло. — Вопрос лишь в том, когда этот постоялый двор нам встретится?

Они проехали мимо помоста, где силился встать на ноги Апроим Тертый. Слуги ари Карлудона проводили северян мрачными взглядами, сам таристер зло сплюнул. Не обратив на них внимания путешественники через узкий переулок выехали на широкую, длинную и удивительно прямую для столицы империи улицу.