Вера Камша - От войны до войны

Ги еще трижды бросался в атаку, а Ворон повторял фокус со шпагой, не забывая всякий раз вкладывать ее в ножны. Марсель с трудом представлял, как Ариго умудряется держать оружие – кисть у него должна была отняться уже после второго удара. Сам Валме давно бы переложил шпагу, но Люди Чести почитали фехтование левой богохульством.

После пятой попытки дорваться до Алвы запыхавшийся Ги остановился и снова перешел в позицию спиной к солнцу. Громко и зло взвыл кот. Алва очень медленно вытащил шпагу, направив клинок в сторону ног соперника, и шагнул вперед. Лицо Ворона казалось каменной маской. Однажды Марсель видел такую: крестьянин копал колодец недалеко от Гальтары и вырыл то ли древнего бога, то ли демона. Обожавший всяческие редкости барон Капуль-Гизайль купил диковину. За деньги Марселя Валме, разумеется. Однажды Марсель ночью зачем-то зашел в комнату, где на стене висела проклятая маска, и чуть не умер от ужаса.

Усилием воли Валме вернулся в Ноху. Поединок продолжался, но роли переменились. Ги защищался, делал он это грамотно, но куда дайтской гончей против варастийского волкодава! Рокэ был великолепен: легкий поворот корпуса, шаг правой вперед, клинок опущен к ногам и молниеносный выпад… в голову! Ариго ждал удара, но не там и не так, в глазах графа мелькнуло отчаяние – бедняга понял, что этот выпад ему не отбить, но шпага Алвы замерла в пальце от побелевшего лица и медленно скрылась в ножнах.

Кот потянулся, выгнул спину и прыгнул вниз: он уже все понял и не счел нужным дожидаться развязки. Плечи Ги вздрогнули, граф нелепо махнул шпагой и попятился. Зло ухмыльнувшись, Алва шагнул вперед, неторопливо обнажая клинок. Ги отступил еще, он был в отчаянии и не представлял, что делать, а Рокэ с все той же усмешкой играл шпагой; короткий взмах, финт, еще один финт!..

Солнечные блики плясали по древним стенам. Двое людей медленно двигались по кругу, один был в ужасе, другой… Лицо Алвы утратило обычное спокойствие. У смерти и впрямь был синий взгляд, и она в упор глядела на брата королевы. Ворон знал, что убьет, хотел убить и не скрывал своих намерений.

Валме так и не понял, обо что споткнулся Ариго, а может, у него просто подвернулась нога. Как бы то ни было, граф рухнул на камни, помнившие еще торквинианцев. Он попытался вскочить, но вражеский клинок оказался быстрее. Молниеносный удар сверху вниз, и рука лежавшего онемела от локтя до кончиков пальцев. Переложить шпагу Ариго не успел бы, даже если бы захотел – издевательски изящным движением, нарочито медленно Алва оборвал жизнь бывшего маршала Юга и повернулся к Килеану-ур-Ломбаху.

До сего дня Марсель Валме был убежден, что если кто и ненавидит бывшего коменданта Олларии, так это он, но выверни виконта наизнанку и в придачу выжми, как прачка выжимает белье, не набралось бы и сотой доли той ярости, что полыхнула в глазах Ворона. Марсель не представлял, что подобное вообще возможно, хотя дело могло быть и в освещении. Килеан вынул шпагу и с видом приговоренного двинулся вперед, да он и был приговорен. Смотреть, что произойдет, Валме не стал. Будь его воля, он бы уподобился давешнему коту и юркнул в какую-нибудь щель, но секундант не может покидать место поединка.

Валме попробовал смотреть на Манрика, но рыжий генерал откровенно наслаждался зрелищем. Стало еще тошней, а вид белых физиономий вражеских секундантов и зеленой морды Иорама доконал Марселя окончательно и бесповоротно. Виконт возвел очи горе. В синем небе кружила голубиная стая, Валме принялся считать птиц, но те то появлялись, то исчезали за фасадом гигантского старого собора. Любопытно, зачем торквинианцам понадобилось такое чудовище? А подземная Ноха, говорят, чуть ли не больше наземной…

Короткий вскрик, мерзкий чмокающий звук и смешок Манрика возвестили о том, что все кончено. Марианна могла забыть о навязчивом и неприятном кавалере, но Марселя это, как ни странно, не обрадовало. Он был готов убить Килеана, и, скорее всего, их шпаги рано или поздно бы скрестились, но то, что творил Ворон, вызывало оторопь. На серых плитах лежало уже три трупа, но граф Энтраг становиться четвертым не хотел. Под взглядами тринадцати человек Иорам сделал шаг в сторону страшной площадки и вдруг с воплем: «Я! Нет… Не могу… Нет!» с силой отшвырнул шпагу, запрыгавшую по камням, и, прикрывая голову руками, помчался прочь.

– Пистолет!

Валме взглянул на оказавшегося рядом Ворона, не понимая, чего тот хочет, Манрик оказался расторопней. Капитан личной королевской охраны выхватил из-за пояса пистолет и протянул Рокэ. Грянул выстрел. Иорам, по-бабьи всплеснув руками, рухнул на землю. Алва обвел бешеным взглядом своих и чужих секундантов, улыбнулся и медленно произнес:

– Что ж, теперь самое время навестить господина кансилльера. Полагаю, нас уже ждут…

Секунданты погибших подавленно молчали, и было в этом молчании нечто странное. Конечно, жить хочется всем, но подчиниться Рокэ того же Мевена заставил не только и не столько страх.

К воротам пошли кружным путем, хоть тут повезло. Ноха потихоньку просыпалась – урчали голуби, вокруг архива сновали ликторы, у входа в храм деловито рассаживались нищие, готовясь к началу девятичасовой службы. Откуда-то вышел кот, точная копия того, что наблюдал за дуэлью, но с белым пятном на горле.

– Это другой, – чужим голосом произнес Мевен.

– В Нохе много кошек, – согласился Рокслей, и все вновь замолчали.

Разрубленный Змей! Почему они идут на этот дурацкий завтрак? Что нашло на Штанцлера, когда он приглашал к себе участников дуэли? Что нашло на них всех?! Из восьми секундантов только Карлиона, Рокслея и Тристрама можно назвать даже не приятелями покойных, а сторонниками Штанцлера. Мевен и Сэц-Гонт ладят со всеми, от кого бы кто ни происходил, а Нарди, Коэрэ и Дарави и вовсе в столице новички и не успели примкнуть ни к одной стае. Неужели Люди Чести так напуганы, что Ариго с Килеаном пришлось искать секундантов среди чужаков?

Утреннее напряжение спало, и Марселю отчаянно хотелось поговорить, но Манрик был слишком доволен происшедшим, Рокэ о чем-то думал, а лезть к секундантам погибших было неудобно. Виконт молчал, хотя язык у него чесался отчаянно. Показались ворота, за которыми ждали слуги с лошадьми. Карлион направился к невысокому человеку в алом, державшему роскошного линарца. Коня Валме узнал – на нем ездил Ги Ариго.

На колокольне отзвонили восемь. Полчаса, как новым графом Ариго стал Жермон – паршивая овца в благородном семействе, лишенная наследства и выставленная родичами в Торку. Любопытно, сегодняшняя дуэль поставит конец на связи Алвы с королевой, или милая Катари поплачет, мужественно сожмет зубки и раздвинет ножки…