Вера Камша - От войны до войны

Виконт вскочил в седло, и тут же рядом возник Мевен, на лице которого не было обычной улыбки.

– Мерзкая история, – виконт поправил шляпу, – и утро мерзкое…

Марсель в ответ неопределенно пожал плечами.

– А самое мерзкое, – Иоганн понизил голос, – что мы все видели и ничего не поняли.

– Ты о чем? – быстро переспросил Валме. – Мне тоже казалось, что дело нечисто, но потом Рокэ все-таки появился.

– В том-то и дело, что его не ждали. Нет, Марсель, я ничего не знаю, но готов поклясться, что Иорам драться не собирался. Ты же помнишь, какой он трус!.. То есть был…

Марсель помнил. Трусость унара Иорама в свое время служила предметом неисчерпаемых шуток.

– Понимаешь… Только не говори твоим друзьям…

– Манрик мне совсем не друг, а Рокэ это Рокэ…

– Все равно не говори, но Иорам с утра рычал леопардом, а увидев Рокэ, превратился в зайца. Говорю тебе, что-то затевалось. И мне это не нравится!

– Приятно, что хоть кто-то сегодня может говорить, – Джеймс Рокслей ловко осадил каракового линарца, – эх, не ездить бы нам к кансилльеру!

– Так поверните коня, – предложил Валме.

– Нет, – покачал головой Рокслей, – во-первых, все едут. Во-вторых, мы почти приехали, а в-третьих, мне кажется, что еще не конец.

– Разрубленный Змей, и вам тоже?!

– И мне, и Сэцу с Дарави. Карлион молчит, но такой уж он… молчаливый. Во что нас, собственно говоря, втравили? Штанцлер помирился с Дораком и они сговорились уменьшить поголовье Людей Чести?

– При помощи Ворона? – хмыкнул Мевен. – Надежный способ.

– Особенно с учетом условий дуэли, – вмешался Марсель. – А выбирал их не Рокэ.

– Вы правы, Валме, – задумчиво произнес Рокслей. – Рокэ заранее соглашался на любые условия, так что они сами выбрали свою смерть…

Разговор увял – каждый думал о своем. Марсель вспомнил валявшегося в луже крови Килеана… Марианна обрадуется, он бы тоже обрадовался, если бы не видел, как прикончили Ги Ариго.

Кавалькада растянулась вдоль длинной серой стены, примыкающей к особняку Штанцлеров. Что сделает кансилльер, когда узнает об исходе дуэли и увидит Ворона? Что сделает Ворон? Первый маршал ехал между Карлионом и Манриком, это вышло случайно, или он не хотел, чтобы Карлион, самый старший из секундантов, успел с кем-то переговорить?..

Леворукий и все его кошки, что за чушь лезет в голову, что за мерзкая чушь?! Дуэль – это дуэль! Кто-то кого-то оскорбляет, кто-то пытается смыть оскорбление кровью, иногда это получается, иногда – нет.

При виде гостей лицо кансилльера посерело, но он сдержался:

– Проходите, господа. Я вижу, Рокэ Алва в очередной раз доказал, что он – первая шпага этой страны.

– Пришлось, – Рокэ держался подчеркнуто любезно, – поскольку вчера и вы, и ныне оставшиеся в Нохе господа придерживались другого мнения.

– Лично я никогда не сомневался в ваших талантах, – бесцветным голосом возразил Август, – но надеялся, что к утру обе стороны остынут и поединок не состоится.

– Во вторую надежду я готов поверить, – кивнул Алва, – но не в первую… Тем не менее вы обещали завтрак.

– Стол сервирован. Если утренние подвиги не лишили вас аппетита, я прикажу подавать.

Как бы ни владел собой Штанцлер, он выглядел как человек, на которого обрушилась скала.

– Я не голоден, – быстро произнес Карлион.

Не голодны были и остальные. Марселю тоже о еде думать не хотелось, другое дело – выпить. Выпить было просто необходимо, чтобы забыть жалкие вопли Иорама, обреченное спокойствие Гирке-ур-Приддхен-ур-Габенхафта, имя которого виконт наконец-то запомнил, дикие глаза Рокэ, требующего пистолет…

Хорошо хоть Алва больше не напоминал вырвавшегося из Заката демона. Марсель возблагодарил Леворукого, что Ворон вновь надел маску, упавшую с него во время поединка. Человек не может так ненавидеть, а если может, то он уже не человек…

– Думаю, любезный хозяин нас поймет, если мы откажемся от завтрака, – сказал Манрик, – но бокал-другой вина никого не оскорбит и никому не повредит.

– Хорошо, – коротко произнес Август, и Валме вновь стало его жаль.

Комната, в которую их провели, была мрачноватой и старомодной, как и все в этом доме, включая хозяина. Гости чинно расселись вокруг сервированного тяжелым серебром стола. Манрик, хозяин и Карлион обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Распахнулась дверь, слуги в зеленом и сером принесли вино.

– Любезный, – нарушил молчание Алва, – перелейте в кувшины с широким горлышком и уходите. Хорошие вина должны немного постоять открытыми. Когда придет время, я сам разолью.

Вновь повисла звенящая тишина. Словно в пещере, свод которой готов обрушиться.

– Сударь, – подал голос Рокслей, – раз у нас есть время, не будете ли вы столь любезны, чтобы рассказать о вине, которое мы будем пить. Я давно хочу узнать секрет «слез» и «крови».

– Это довольно обширная тема, – заметил Алва, – начнем с того, что «слезы» и «кровь» – это название вин, но не сортов винограда. Виноград одного сорта в Южной Дриксен породит одно вино, в Кагете – второе, в Кэналлоа – третье.

– Почему? – внес свою лепту в разговор Мевен.

При чем тут вино? Им нет до вина никакого дела. Что-то должно произойти, это понимают все, и все делают хорошую мину при плохой игре.

– Дело в том, – Алва говорил ровно и монотонно, словно читал над покойником Книгу Ожидания, – что виноград не выносит избытка воды. Ему нужны холмы или невысокие горы, почвы лучше всего песчаные или краснозем. Красному требуется солнце – и побольше, и собирать его нужно быстро, а то ягоды станут слишком «пьяными». Белому, наоборот, нужен климат похолоднее.

– Как в Дриксен, – вспомнил кавалер Дарави.

– Да, в Южной Дриксен и Гаунау осень холодная и наступает рано. Поэтому белые вина там терпимы, а тамошние красные могут пить лишь северяне. Кроме разве что аэ [47] Ближайший земной аналог пино. .

В Кагете солнца хватает, а часть долин Рцука и Матры прикрыта горами. Поэтому там и красные весьма недурны (кроме расин [48] Ближайший земной аналог – мерло. ), и белые в самый раз.

– Но ведь не все кэналлийские – это «кровь» и «слезы», – попытался поддержать беседу Карлион.

Вот кому точно не мешает выпить – бел как мел. Рокслей сидит прямо, словно проглотил копье, Тристрам рассматривает руки, Сэц-Гонт – стоящий перед ним кубок… Интересно, как выглядит он сам?

– «Кровь» и «слезы» – это вина с виноградников Гостильской долины и только оттуда, – ответил герцог, и тут Валме осенило – Алва говорит для Штанцлера и только для Штанцлера. Это еще одна дуэль, пятая!

– Гостилья – это ведь на юге? – снова влез Дарави, похоже, изрядно преуспевавший в землеописании.

– Вы правы, кавалер, – согласился Рокэ, – это длинная долина на самом юге Кэналлоа, одной стороной почти выходящая к морю. Почти, но не совсем – морской воздух хорошему винограду вредит. С другой стороны, Гостилья ограничена довольно-таки высокими горами. В Кампораисес растят белый виноград, в Гэриньенте – красный – и все счастливы…